Война на двоих (страница 5)
Глава VI
А дни все шли и шли. Ползли, будто толстые зеленые гусеницы по листу. Еды с каждым днем становилось все меньше, а работы – все больше. Друзей стали посылать на сами фундаменты и заставляли строить бараки вместе с мужчинами-рабочими. Твердые мозоли на ладонях теперь обильно кровоточили. Дети слизывали капли с кожи языком и вытирали их рукавами, которые со временем приобрели красно-бурый оттенок.
– Мы с тобой на мясников смахиваем. Не хватает топора и пилы, – шутила Мари. А Иссур корчил забавные гримасы, изображая яростного скотобойца. Однако кроме открытых ран, девочку на новом рабочем месте еще тревожило внимание одного из военных, следящих за порядком. Он стоял в десятке метров от фундамента, положив правую руку на заткнутый за пояс пистолет, и не сводил с Мари своего взгляда. Военный смотрел на нее не злобно, не радостно и не грустно. Он будто пожирал ее глазами. Девочку это смущало и одновременно пугало. Каждый раз, когда они встречались взглядами, Мари растерянно закусывала губу и опускала голову.
– Что ему от меня нужно? Вокруг полно рабочих, почему он не смотрит на них? – задумывалась она в такие моменты. И хоть эта напряженная атмосфера между ней и таинственным военным больше всего волновала Мари в новой «должности» на работе, девочка решила пока не раскрывать свою тайну Иссуру. Ей казалось, что она не должна этого делать. Тема была слишком интимной и волнующей. Волнующей настолько, что порой Мари сама себе удивлялась. Конечно, то, что военный выглядел вполне молодо, а черты его бледного чистокровно-арийского лица были правильными и даже вполне миловидными, добавляло некой остроты в их переглядывания, но, чтобы настолько…
Однажды вечером Мари задержалась на работе. Она хотела наверстать упущенное за ее затянувшийся дневной перерыв из-за больных рук. Девочка складывала кирпичи из тачки в кучу, причем решила сделать все как можно более аккуратно и возвести в конечном счете что-то вроде пирамиды.
– Вот мужчины удивятся, когда обнаружат это утром, – хихикала Мари.
Вдруг она почувствовала кое-что спиной. Девочка не услышала ни шагов, ни шороха, ни единого звука. Кто-то стоял сзади. Может, это просто Иссур вернулся? Но почему так страшно оборачиваться?
«Кто-то» схватил Мари за плечи и развернул к себе. Им оказался тот самый военный. Он смотрел на Мари в упор, в полутьме его глаза отсвечивали синим. Девочка вся съежилась, готовясь к чему угодно: к удару, к ругательствам, к наказанию. Но мужчина мгновенно разрушил все ее ожидания, чуть наклонившись и накрыв губы Мари своими. Мощные руки крепко сжали худое тело, пальцы левой больно впились в бедро девочки, а правой грубо обхватили шею, перекрыв доступ к воздуху. Мари охнула и закашлялась. Военный слегка ослабил хватку.
– Вы… Что Вам нужно от меня? Я… в чем-то провинилась? – просипела девочка, ошарашенно разглядывая безумца. Тот впервые улыбнулся и отвел взгляд в сторону, будто что-то вспоминая.
– Нет, но… Я давно наблюдаю за тобой… Знаешь, когда слишком долго находишься на службе, начинаешь скучать по обыденной жизни. По встречам с друзьями, по выпивке, по женщинам… – военный вновь взглянул на Мари, чуть прищурившись. – И порой так хочется…
Девочка не успела спросить, чего же ему хочется, так как сразу получила ответ. Военный властно целовал свою жертву и прохаживался руками по юному телу, так нагло, так рьяно, так собственнически. Мари ахнула, когда мужчина залез холодными ладонями под рубашку.
– Вы… Меня… – выдохнула она, пытаясь отстраниться от чужих губ.
– Сейчас ты станешь моей, деточка, – шептал военный, оглаживая худые ребра.
– Но… это же незаконно!
– Я здесь закон.
Мари поняла – этого не избежать. В голове пронеслось отчаянное «беги!», но куда бежать, когда тебя со всех сторон сжимают будто тисками. И людей поблизости нет, все ушли на ужин. Нет даже Иссура. Военный принялся задирать наверх ее рубашку. И тут девочка вспомнила фразу из старой-старой библиотечной книги, которую даже выписала в отдельный блокнот:
«Самая лучшая защита – это нападение».
– О да, мой Аполлон! Я готова отдаться тебе прямо сейчас!
Мужчина приостановил процесс раздевания и недоуменно уставился на жертву.
– Мне не послышалось? Ты согласна?
– Да, мой господин! Ты даже не представляешь, как я этого хочу! – чуть ли не скулила Мари.
В глазах военного загорелись огоньки.
– Никогда еще не слышал такого откровенного признания. А ты, видимо, грязная девочка?
– Да, да! Я очень, очень грязная девочка!
Военный усмехнулся и взял Мари за подбородок.
– И чего же хочет грязная девочка?
– Хочет плетку! Или хлыст! Прямо сейчас!
– Больше всего на свете?
– Больше всего на свете!
Мужчина освободил Мари из своих объятий.
– Господин сходит за хлыстом и вернется через пару минуток.
– Девочка будет покорно ждать своего господина!
– Точно?
– Точно! – Мари чуть присела и сложила кисти словно кошачьи лапки.
Военный облизал губы и причмокнул от удовольствия.
– Уф, как же ты хороша…
Когда высокая мужская фигура скрылась из виду, девочка со всех ног помчалась к баракам. Не помня себя от ужаса, Мари ворвалась в свой деревянный дом, чуть ли не взлетела на нары и зарылась в одеяло. Иссур удивленно затормошил подругу, пытаясь выяснить, что произошло. А та прикрыла рот руками и беспомощно закричала в ладони. Как теперь смотреть ему в глаза? Что, если завтра за ней придут? А вдруг уже наутро ее не станет? Мари замотала головой и заколотила себя кулаками по вискам.
– Нет, нет, нет!
– Да что с тобой? – Иссур не выдержал и скинул одеяло с девочки. Губы подруги заметно покраснели и припухли, на ослепительно белой шее ярко выделялись темноватые синяки. Мальчик взял лицо подруги в ладони и оглядел его получше. С каждой секундой его глаза округлялись все больше и больше.
– Кто… с тобой это сделал? – прошептал Иссур наконец.
– Он… Он…
Мальчик вплотную подвинулся к Мари, их лица разделяли миллиметры.
– Кто. Это. Сделал?
Девочка стыдливо опустила глаза.
– Тот военный, что присматривает за нами на работе… Он постоянно за мной наблюдал, а сегодня…
– Наблюдал? Почему ты мне не сказала?! – Иссур неистово затряс Мари за плечи, будто она была пыльным ковриком из прихожей.
– Я думала, что ты не поймешь, посмеешься. Скажешь, что я все выдумала, – пролепетала девочка, все ниже и ниже склоняя голову. К глазам подступили предательские слезы. Мари утерла нос рукой и боязливо взглянула на друга исподлобья. Иссур не улыбался. Не смеялся. И даже не злился. Он с полминуты сидел молча, а потом собрал руки подруги вместе и обхватил с двух сторон своими ладонями, как несколько недель назад.
– Я бы никогда такого себе не позволил.
Мари стало гораздо легче. Знаки внимания и поддержки от друга ее успокоили, и не в первый раз. Иссур выслушивал все ее причитания на работе, крепко обнимал, и раздражение как рукой снимало. Вот и сейчас мальчик вновь помог ей расслабиться.
Однако вскоре Мари заметила на себе более встревоженный взгляд.
– Он ведь с тобой сделал… только это? Ничего более…?
– О, ну конечно только это, я успела убежать раньше! Правда, мне пришлось… обворожить его.
– Обворожить? – Иссур поднял одну бровь и усмехнулся.
– Сделать вид, что мне тоже…. Ну… Хочется. Послала его за… – Мари закашлялась, вспоминая пикантные подробности. – Дополнительным атрибутом. Ну и сбежала.
– Подонок, – только и вылетело у мальчика. – Мерзкий, грязный пошляк.
Мари чуть покраснела, вспомнив, что она сама оказывается не так уж и проста.
– Ого, где наш интеллигентный молодой человек таких плохих слов поднабрался? – рассмеялась девочка, чтобы сгладить неловкую паузу.
– Здесь и не такого наберешься.
Иссур сжал ладони Мари крепче.
– Теперь буду следить за ним. Если хоть на метр ближе к тебе придвинется…
– А может, не стоит? Он объективно сильнее и выше.
– Тогда по вечерам оставлять тебя одну на фундаментах не буду. Кто знает, что ему еще в голову взбредет.
– Ну, хорошо…
Двое детей сидели на постели, нежно обнявшись и слегка покачиваясь. Они почти забыли обо всем плохом, что преследовало их в течение долгого дня. Точнее, Иссур забыл. Мари все никак не могла понять, что же с ней происходит. От военного она улетела как пуля, хотя до этого случая не раз задумывалась о его поражающе притягательном лице. Притягательном и одновременно отталкивающем нескрываемой похотью в глазах. Этот тип сумасшедший, совершенно точно, и держаться надо от него подальше. Но не слетела ли с катушек она сама, она, Мария Эргард?
– В этом чертовом лагере все окончательно запуталось.
Глава VII
Следующие несколько дней Мари прожила в немом страхе. На работе она не поднимала глаз от кирпичей, чтобы случайно не встретиться с ним взглядом. Иссур никуда не отходил от подруги и постоянно наблюдал за ситуацией. Однако военный вел себя подозрительно спокойно и невозмутимо держался на посту. Разумеется, на Мари он поглядывал, но не так часто, как раньше. Это еще больше напрягало Иссура.
– Просто чокнутый псих! Накинуться посреди ночи на безоружную девочку, а наутро всем своим видом показывать, будто ничего не произошло! – делился яростью мальчик с подругой в бараке перед сном.
– Он меня не трогает. Это главное. А то, что у него в голове, уже не наше дело, – старательно умеряла девочка пыл Иссура, хотя сама жутко нервничала. Иногда ее тревога становилась настолько большой, что руки начинали дрожать, а в груди перехватывало дыхание.
Вскоре военного отправили на другой участок. Ему на смену пришел мужчина средних лет, который дни напролет был занят лишь курением своей лакированной трубки и не обращал почти никакого внимания на копошащихся рядом рабочих. Мари наконец выдохнула. Иссур еще какое-то время присматривался к новому постовому, но, убедившись в его относительной безобидности, успокоился.
– Однако, если он все-таки что-то вдруг удумает…
– Поняла я, поняла.
Как прежде поползли обычные дни. Веселый оркестр неизменно провожал людей на работу ранним утром и встречал поздним вечером, голодных, уставших и измученных. Мари жалела музыкантов. Каково им играть задорную музыку для публики, которая буквально иссохла и стала невосприимчивой абсолютно ко всем звукам, кроме команд и крика военных? Каково им ежедневно видеть сотни, а может, и тысячи осунувшихся лиц с пустыми глазами? И каково им так широко улыбаться этим лицам в ответ?
Мари боялась стать такой же. Иссохнуть, будто мертвец, забыть, что такое чувства, укладывая кирпич за кирпичом. Окончательно затеряться в толпе. Просуществовать здесь весь тот срок, что ей отведен. И умереть лысой, маленькой, испуганной девочкой в грязной полосатой рубашке с потрепанной шестиконечной звездой на груди. Умереть, толком никем и не став.
– И все же, никак не пойму – зачем? – однажды вырвалось у Мари на работе.
Иссур опустил тачку на землю и вытер рукой потный лоб.
– Что – зачем?
– Зачем мы здесь. Зачем все это – бараки, оркестр, кирпичи? Зачем военные в черных фуражках с черепами? Зачем полосатые рубашки с номерами? Зачем забор из колючей проволоки? Зачем все это устраивать, если можно было бы с таким же успехом поселить нас в обычной деревеньке? Мы ведь не преступники. Тогда почему сидим в тюрьме?
– Тише, тише! – Иссур боязливо оглянулся на постового, но тот безразлично покуривал трубку.
– А почему я должна молчать? Мы ведь все-таки живем в цивилизованном обществе, и я имею право на свое мнение. Кто он вообще такой, чтобы заставлять меня молчать? Почему я должна слушаться?
– ПОТОМУ ЧТО! – вдруг взорвался мальчик. Рабочие устремили свои удивленные взгляды на детей. Невозмутимый постовой и бровью не повел.
– Потому что, – понизил голос Иссур, – сделаешь один неверный шаг здесь, скажешь хоть одно неверное слово, и тебя убьют.