На полянке между дубом и непроходимо густыми зарослями тянувшейся вдоль края оврага дикой малины наши недруги установили маленький сборный походный столик, накрыли белой салфеточкой и расставили серебряные фляжки и чаши с крышками. Всего-то штук десять, не более.

Приставив к столику складной стульчик, наемники накрыли его пледом, добавили подушечку и направились к другому краю поляны. Там их знатные подельники уже расстелили на пригорке походное одеяло и выставили на него корзинку с завернутыми в полотняные салфетки колбасами, ветчиной и жареной птицей. К ним прилагались лепешки, сваренные вкрутую яйца, лук и первые овощи. Все те продукты, какие обычно берут с собой странники и охотники, не рассчитывавшие задерживаться в пути дольше одного дня.

И по этим приготовлениям было предельно ясно, что сидеть за одним столом с Гретой ни один из них не собирался изначально.

А жаль, сорвалось такое развлечение. Но ничего не поделать, остается лишь разочарованно вздыхать.

– Какие все предусмотрительные! И хорошо осведомленные! – сердито бурчал Хирд, и злился он сейчас на самого себя.

– У них не было шор на глазах, – примирительно произнес я, – со стороны всё всегда виднее. Но меня волнует другое… почему они играют за нее, раз такие умные и дальновидные? Ведь не могут же всерьез считать, будто матушка поверит в твою добровольную помолвку с Гретой? И не приедет сама, и не привезет сильного ментала, чтобы проверил твои истинные желания?

– Не знаю, Ян. Сам ничего не могу понять, потому и бежал сюда… чтобы денек спокойно подумать. Хотя утром еще ничего не планировал… но когда почувствовал неладное…

Он смолк, и мне оставалось лишь согласно вздохнуть.

Я и сам это ощутил… как будто вспыхнуло что-то в мозгу. Не знаю, что именно, и опознать не могу. Скорее всего, ментальная магия, но на меня она не действует. Абсолютно.

Такова особенность дара. Ведь нижний, защитный кокон, прильнувший к коже тончайшим как волос слоем магии, всегда на мне, и надёжно прикрывает мозг. Потому я и не ношу оберегов от эмпатов.

Впрочем, амулетов у меня вообще всего пара, и те простенькие на вид… пусть недруги верят в мою слабость и беззащитность.

А мелькнувшая на грани сознания вспышка хотя и была проявлением магии, но совершенно незнакомой. Наставник, которого мне с огромным трудом отыскала королева, ни о чем подобном даже не упоминал. Впрочем, занимался он со мной недолго… слишком трудно было хранить эти уроки в тайне от глазастых слуг и придворных бездельников.

Но главное все же объяснил, способы и границы безопасных действий определил, быстро пополнять магию научил. Ну и показал пяток секретных фокусов на самый крайний случай. А еще, прощаясь, дал амулет и несколько советов и приказал заучить тайные знаки и координаты мест, где всегда укроют и помогут.

– Ты нигде не встречал того лорда… в темной шляпе? – Хирд продолжал рассуждать вслух, как привык еще в детстве.

– Нет. Абсолютно незнакомое лицо… и магия тоже. Хотя она ощущается мутным размазанным облачком, – доложил я, уже понимая, с кем нам пришлось столкнуться.

– Значит, потомственный темный маг, – сделал те же выводы герцог, – и это очень плохо. Устраивать побоища с незнакомыми колдунами в мои планы никак не входит. И всё сильнее мучит беспокойство за Густава.

– Насколько мне помнится, – бдительно глядя на него, осведомился я, – в наши планы вообще входила лишь короткая прогулка до дубравы? Проверить, просохли ли склоны тетеревиного оврага. Или со мной сегодня играют втемную?

– Что за дикие подозрения? – укоризненно помотал головой брат, – когда это я тобой играл? Да еще и втайне? У меня вообще никогда не было от тебя секретов… а вот ты удивил.

– Чем? – обиделся я, – тем, что не прибежал и не заложил матушку, сразу после того, как поклялся ей на родовом браслете? Зная, что она поймет это в тот же миг? Я и здесь сказал только после того, как ты сам сообразил! Этого никакая клятва запретить не может!

– Я уже понял. – невозмутимо сообщил он, – просто не ожидал… от них таких интриг. И потому даже не задавался подобными вопросами и не задумывался. Но теперь буду… мне тоже претит, когда мной играют в темную, как ты сказал. И для начала хочу спросить… что тебе известно о твоих родителях? Я имею в виду графиню Невенс.

– Ничего, – хмуро усмехнулся я.

Мне и в самом деле ничего про нее не известно. И даже больше, я и знать ничего не хочу. Потому что она просто ширма, и никакого отношения к моим родителям не имеет.

Глава третья

Януар:

Тайну моего появления в королевском дворце открыл мне Фаргес, мой секретный наставник в магии. Двадцать лет назад в один из зимних дней главный лесничий принес в королевский дворец закрытую крышкой корзину и доложил, что нашел необычное животное. Но покажет только его величеству.

Ничего странного никто не заподозрил, наш король Леонтид маг-природник и коллекционирует различные диковинки. Поэтому он пригласил лесничего в кабинет и запер двери.

Но подняв крышку, обнаружил обычного медвежонка, лишь слегка бледноватого окраса.

– Я тоже ничего сразу не заподозрил, – признался лесничий и рассказал, что медвежат принесли егеря.

– Троих нашли, редкое дело. Медведицу кто-то извел, они и вылезли. Двое покрупнее и дикие, а этот самый маленький и совсем ручной. Но худющий… я и принес его на кухню, молочком напоить. А там дворовая ребятня набежала… завизжали, затормошили… а он и не против. Угощенье берет, когти не выпускает… ну я и не стал отнимать. Думаю, уже вечер, скоро уснут… тогда его и унесу. А позже пришел – дети спят, а звереныша нет. Начали искать… нету. Как сквозь пол провалился. А потом одна нянька и ахнула… на кроватке, в уголке, рядом с ее сынишкой спит чужое дите. Как две капли воды похожее на ее мальчугана, но вполовину меньше. И чумазое… словно давно немытое. Забрал я его и думаю, как проверить? Понес к клетке с дикими медвежатами. А он словно почуял… как увидал их – сразу шерстью оброс. Неужели оборотень?

Я прямо спросил об этом у Фаргеса, но он рассмеялся и погладил меня по голове.

– Конечно, нет. Ты чистокровный человек, Януар, даже не сомневайся. Причем, щедро одаренный, только дар у тебя очень редкий.

– А конюхи рассказывали на кухне про оборотней… – вспомнил я жуткие истории о страшных людях, в мановение ока превращающихся в кровожадных зверей. – Вроде бы живут они в лесу и выходят к поселкам чтобы воровать девиц и детей.

– Это байки обывателей, ничего не понимающих в магии и потому сочиняющих самые дикие объяснения тем случаям, каким были свидетелями. – решительно отрезал Фаргес. – А видеть они могли только магов. Либо иллюзионистов, надевавших личины, либо тех, кто обладает такими же способностями, как и ты. Но только не оборотнями и не метафорфами. Изучавшие этот вопрос магистры давно доказали, что подобные трансформации животных нецелесообразны, так как неимоверно сложны в исполнении и требуют просто катастрофичного количества энергии. К тому же абсолютно бессмысленны, диким зверям просто не нужны человеческие самки, а ловить и есть жертв им удобнее в собственном облике. Поэтому природой подобные мутации не созданы ни как вид, ни как исключение.

В то время мне были совершенно непонятны эти слова, но звучали они очень весомо, и я запомнил их наизусть. Память у меня хорошая. А теперь, прочитав кучу книг и тщательно все обдумав, и сам могу с уверенностью заявить, что Фаргес не покривил душой против правды и на волос. Впрочем, теперь я понимаю, что это и было его задачей, вселить в меня уверенность в собственных силах и возможностях.

– Можешь считать себя щитовиком, или иллюзионистом, – сказал наставник, – но магистры дали магам с таким редким даром короткое название – адапт. Одаренные дети, почему-либо оказавшиеся во враждебной среде, могут выжить лишь в одном случае. Если очень быстро и полностью адаптируются к новым условиям жизни, подстроятся под них и станут неотличимы от окружающих. Так, как пришлось тебе. Но обретенная в раннем детстве способность может постепенно ослабеть, и лучше этого не допускать. Один раз она уже спасла твою жизнь, значит может спасти и еще. И не только тебе.

Это я осознал даже тогда, и потому учился очень упорно и когда Фаргес ушел, ни на день не бросал тренировок. Потому – то и не боюсь теперь попасть в лапы наемников Греты. За себя.

Зато волнуюсь за брата. Как бы ни повернулась ситуация, конечный результат для него одинаково невыгоден.

Если Хирд сбежит от Греты – начнут говорить о его ветрености и предательстве. Почти подлости, ведь все видели, как упорно он добивался внимания красавицы. А как только надел корону – так сразу отвернулся и больше даже знать ее не желает. А девушка только поверила в его любовь… потянулась навстречу, а может, уже и уступила… по наивности. Хотя наивной она и пять лет назад не была, но кому это докажешь? И каким образом?

Ну а если все же выбрать второй вариант и сдаться, то можно не сомневаться, Грета постарается отравить ему жизнь. Поэтому Хирд никогда на это не пойдет. Да и родители не допустят.

Следовательно необходимо искать третий выход, а пока нам остается одно, тянуть время и изо всех сил держаться как можно подальше от назойливой «невесты» и ее шайки.

– И ты никогда не хотел… – Хирд замялся, не желая нарушать негласного запрета на эту тему, – посмотреть родовое имение… портреты предков? Прости, конечно, Ян… но она же не виновна в своей болезни?

Да она вообще ни в чем не виновна, мог бы сказать я. Потому что не имеет ко мне никакого отношения. И никогда не рожала бастарда и не теряла его во время путешествия. Вернее, поездки в святой монастырь на покаяние.

В том монастыре она и прожила еще несколько лет, заплутав в дремучем лесу своей памяти, и однажды не вернулась оттуда к завтраку. Так и не узнав, что официально признана матерью взятого под опеку самой королевой малыша. Которому, особым указом достались в наследство её имя, титул и крошечное фамильное имение Невенс. Весьма запущенное, бесприбыльное, почти безлюдное и потому абсолютно незавидное. Но благодаря тайному приказу короля охраняемое от расхитителей парой егерских семей.

– Не переживай, я видел, – сообщил ему чистую правду, – мне показали наследство. Но к чему ты об этом вспомнил? Думаешь, нам удастся там пересидеть, пока гиена угомонится? Вряд ли. Уж если они проследили, куда мы ездим на прогулки, то про мое имение точно не забыли. Как и про твои охотничьи домики и особнячок в Резвилле.

– Я думал… – Хирд резко помрачнел и коротко буркнул, – забудь.

– Уже. – Фыркнул я, – и так знаю, о чем ты подумал. Надеялся отправить туда меня. Только не догадывался, что нежную фиалку очень интересуют мои уши и пальцы. Причем, отдельно от тела.

Забудь! – с нажимом процедил он.

– Да забыл, забыл! Но даже не надейся, что я останусь сидеть здесь и наблюдать за прекрасной феей, пока ты попытаешься пожертвовать своей свободой, спасая Густава.

– Останешься, – непререкаемо заявил он, – рисковать тобой я не буду.

Простите, ваше величество, – печально вздохнул я, представив себе доброе и чуть встревоженное лицо опекунши, – но долго хранить тайну мне не удастся. Если я немедленно не докажу этому упрямцу, кто из нас более подходит на роль спасителя – завтра вы проснетесь свекровью очаровательной змеищи по имени Грета.

– Извини, Хирд, но и я не могу позволить тебе рисковать. Права не имею, – объявил ему с предельной откровенностью и наглостью, – а если продолжишь настаивать на своем, буду вынужден применить силу.

– Ты? – Он так опешил от неожиданности, что невольно развеселился, – меня?! Собрался остановить?!

– Угу, – вздохнул я огорченно, прекрасно понимая, что очень скоро ему будет не до смеха.

И мне, разумеется, тоже. Потому что никогда он не простит ни многолетнего обмана, ни заговора с его родителями.

Вот заранее и ныло мое бедное сердце от той невыносимой боли, какую принесет нам обоим моя неизбежная победа в предстоящей схватке.