Татьяна Москвина: Привет privet, народ narod!

Предисловие автора

Эта книга состоит из моих заметок, которые с 2017 года публикует петербургский еженедельник «Панорама TV», являющийся расширенной телевизионной программкой с элементами популярного журнала. Тираж у «Панорамы», в сравнении… да в сравнении с какой угодно печатной продукцией, – астрономический по нынешним временам. А если учесть, что «Панораму» часто берут не для одного читателя, но на всю семью – могу с гордостью сказать: меня читает народ (Северо-Запада).

Не так-то просто сообразить, как писать для народа, ведь я вовсе не народный писатель. Николай Лесков утверждал, что для народа следует писать «с дымком, с грязью и с дуринкой». Я этого не умею. Я вообще отщепенец, личность своеобразная до патологии, но тем не менее – бывшая советская девушка и дочь трудового народа. В моей сложности есть простые элементы – хотя бы опыт быта, с которым я могу присоединиться к людской общности. Никогда не покидала Родину больше чем на три недели. Хожу по улицам Петербурга и Москвы, вдыхая полной грудью воздух сего дня. В охотку смотрю русские сериалы! Могу быть понятной и даже полезной. Во всяком случае, до сих пор читатели «Панорамы TV» не роптали на меня, а совсем напротив.

За четыре года трудовой вахты накопилось, как вы понимаете, немало заметок, которые я отобрала и рассортировала по рубрикам. Читатель может представить себе эту книгу как род прогулки с разговорчивым собеседником, который горазд болтать и шутить на всякие темы – о Ленинграде и Петербурге, о пышках и котлетах, о криминальных сериалах и театральных премьерах, о том, что делать и чего не делать, об актёрах, женском гении и крупных мелочах жизни… Коврик вышел пёстрый, незатейливый, но сотканный довольно прилежно и не без выдумки. Одних названий сколько изобретено (в книгу вошло более ста пятидесяти «маленьких сочинений»), а это, между прочим, целое искусство. Оттенок назидательности немножко искупается тем, что, надеюсь, некоторые мои «маленькие сочинения» могут сойти за юморески.

Что ж, поехали-полетели – и привет privet, народ narod!

1
Родом из Санкт-Ленинграда

В мире изобрели советский велосипед

Когда до меня доходят известия о мировых бурях, замешанных на правах, скажем, чернокожих и разных прочих меньшинств, грозные требования прекратить смотреть на женщину как на сексуальный объект и предоставить ей подлинное равноправие, я, родившаяся через пять лет после смерти Сталина, различаю в этих бурях отлично знакомые звуки.

Слушайте, я всё детство, девичество и юность провела под властной диктатурой удивительно похожей идеологии. Права нацменьшинств были прописаны незыблемо, и когда в вузе брали без очереди, по разнарядке так называемых «нацменов», это решительно никого не удивляло: так надо, следует поддерживать в «нацменах» тягу к образованию, предоставлять им преимущества. Женщина как предмет вожделения? Да что вы, какой ужас, женщина – друг и товарищ, равноправный строитель нового мира. Всяких там фифочек, увлечённых тряпками и диванчиками, советское искусство нещадно бичевало. Косметику выпускали простую, суровую, нижнее бельё такого же рода, а о модной индустрии и каких-то там «конкурсах красоты» никто даже и не мечтал. Разумеется, люди всячески изворачивались, приукрашивались, но общая идеологическая линия была тверда.

А вот теперь не настало ли время достать образчики того, советского бельишка? И костюмов, платьев и пальтишек фабрики «Большевичка»? Они очень могут пригодиться для фасонов нового мира, где самым страшным стало посмотреть на женщину с вожделением. В этом белье и этих пальтишках куда легче осуществить программу полного превращения женщины в товарища, который возбуждает разве желание принять сто граммов и идти в бой на врага. Западная индустрия моды всё никак не может приноровиться к новым запросам, клепает и клепает соблазнительные кружавчики, варганит призывные наряды, штампует тонны косметики, а ведь ничего этого уже не надо, и никакой моды больше нет.

Милости просим в наши запасники! Оказывается, у нас была самая передовая идеология, опередившая время. Это же у нас в российском прокате обязательно шли фильмы союзных республик, в основном, при полупустых залах, но непременно шли – по разнарядке. Это у нас сияла фата-моргана пролетарского интернационализма, и если в картине шла речь об иноземной жизни, в противовес гадким буржуинам надо было твердой рукой прописать хороших, прогрессивных трудящихся. А идеалы феминизмы были воплощены в жизнь вообще целиком. Существовала обязательная норма представительства женщин в органах власти, и она неукоснительно соблюдалась. Платить женщинам меньше, чем мужчинам, – что за бред! Ставка заявлена в штатном расписании, и какого пола ни был бы работник, он эту ставку и получал. А уж приставать к женщине в трудовом коллективе – партком-то на что?

Конечно, жизнь шла своим чередом, ведь идеология не в силах справиться с её буйством. Да и нынешние предписания действовать по чьей-то указке, потому что это правильно и прогрессивно, тоже обречены на провал. Просто смешно, как рифмуются времена и нравы, а старуха-история с ухмылкой подсовывает нам в качестве передовой идеологии наши собственные штампы вековой давности. Не вызывающие большого аппетита – ведь этот винегрет мы уже один раз ели.

Котлеты нашей мечты

Есть люди, которые долго и прилежно изучают меню в ресторане, а потом заказывают борщ и котлеты или – уху и пельмени, и я из их числа. С таким параличом вкуса лучше всего отправиться в какое-нибудь кафе, что именует себя «советским». Их навалом везде. Там будет соответствующая музыка, старые книги и пластинки для дизайна, и меню обещает вроде бы полное воскрешение юности. Но это ловкая иллюзия!

Если бы удалось действительно воскресить реальную, рядовую советскую столовую семидесятых, к примеру, годов, то посетитель, узрев замызганные столики, увидев скудный ассортимент и учуяв дурные запахи, бежал бы в ужасе и отвращении. То, чем нас потчуют сегодня красивые молодые официантки мнимых «советских» кафе, – вовсе не ТЕ котлеты. То месиво, наполовину из хлеба, мы бы сейчас и в рот не взяли. Это не воскрешение прошлого, а театр прошлого, где отдельные приметы сильно идеализированы и преображены.

Сегодня у нас есть выбор – можем пойти в итальянский или японский ресторан, а можем в «советский». Прекрасно осознавая, что будем вкушать современно приготовленную пищу никакого не прошлого, а самого что ни на есть настоящего. Сколько ни толкуй о преимуществах социализма, не может на свете существовать строй, при котором человек не вправе открыть свой ресторан! Это не строй, а мираж.

Так что на самом деле мало кто хочет действительного «воскрешения СССР». Хочется невероятного: чтобы преимущества социализма соединились с достижениями капитализма в каком-то энергичном, фантастическом объятии. Ни квартир своих приватизированных, ни дачных участков мы уже не отдадим, шиш. На грядках ляжем с пулемётами. Из иномарок нас не выкуришь. Никакой фильм на полку не положишь. Железный занавес, коли его опустят, голыми руками порвём на сувениры. Да, мы требуем, чтобы на улицы вернулись дворники, но – без руководящей роли партии и единого политдня, будьте любезны. И чтоб рубли свободно менялись на доллары, за что в нашем возлюбленном прошлом можно было и высшую меру схлопотать…

Эту небывалую систему жизни, сотканную из динамических противоречий, мы пока что лелеем в мечтах. Пока что удалась только КОТЛЕТА, та самая котлета по-домашнему, что вам принесут в «советском» кафе.

С виду она будет ТОЙ самой котлетой, гарнированной картофельным пюре и кусочком соленого или свежего огурца. Но огурец будет благоухать по-настоящему, пюре явится нежным и светло-жёлтым, а не сизым и в комочках. Котлета же предъявит вкус настоящей мясной котлеты. Пройдя через горнило сомнений и крутых исторических испытаний, советское преобразится в идеал, которым никогда не было.

Никакого прошлого мы не воскресим, через двадцать – тридцать лет надо делать титанические усилия, чтобы воссоздать обстановку минувшего даже в кино, и то надо быть крупным талантом, чтобы такое воплотить. Это получалось разве у Алексея Германа-старшего, а вот у младшего уже не очень-то. Но можно кое-чем воспользоваться, вставляя фрагменты прошлого в картину настоящего.

Получилось же с воскрешением преображённых советских котлет. Может, выйдет и с реинкарнацией советских пенсий?

А где День кондуктора?

Петербург называют городом-музеем, и это так, да не так. Вот Венеция – действительно город-музей, и однажды мне довелось увидеть там настоящего жителя, коренного венецианца. Быстро-быстро, крупной рысью он шёл вдоль улицы, и рядом трусила, тоже быстро-быстро, небольшая собачка. Венецианец с явным облегчением юркнул в подъезд своего дома. Этих жителей, сразу заметных в гуще разудалой толпы «посетителей музея», всего-то двести шестьдесят тысяч. А нас в двадцать раз больше, и у нас, кроме исторических декораций, ещё куча всего – и вузы, и промышленность, и транспорт. Плюс гости из России, для которых Петербург опять стал желанным эрзацем Европы. Надо сказать, отличить приезжих от коренных довольно легко. И не по одежде, хотя петербуржец вряд ли выйдет на Невский в цветных трусах. Что-то в выражении лица у нас (коренных) другое. Не лучше и не хуже мы, просто – другие… В общем, когда мы все, хозяева и гости, вываливаемся на улицы с целью проветриться-разгуляться в День города, что-то впечатления музея Петербург наш не производит.

Вообще-то если героем праздника, Дня города, является именно город, в этот день ему хорошо бы отдохнуть от людей, а не испытывать на своей шкуре мощь их ног, рук и голосов. В этот день было бы правильно не привозить, а вывозить людей из Петербурга. Вот знаете, почему японские туристы стали символом маниакальной любознательности? Потому что правительство Японии всячески поощряет, когда люди уезжают в отпуск куда подальше и уменьшают нагрузку на остров. Денежно поощряет. А вот если бы петербуржцам платили в конце мая специальные премии, чтоб они покидали город-музей? Впрочем, это несбыточные мечты.

Многие жители научились извлекать неожиданные радости из своего положения. Недавно мне пришлось проехать по центру четыре остановки на автобусе, где кондуктор, почтенная дама, стала великолепно поставленным голосом рассказывать пассажирам о достопримечательностях, мимо которых проезжал (а точнее, возле которых подолгу стоял) её автобус. Она знала, о чём вещала – видимо, бывший экскурсовод. Деваться пассажирам было абсолютно некуда, и они покорно слушали. Я решила тоже поучаствовать в спектакле. «Вот Биржа…» – начала кондуктор-экскурсовод. «Да, – поддержала я, – вот Биржа, откуда зачем-то выселили Военно-морской музей, и теперь она стоит пустая и разрушается». Нет, я не была понята сообществом автобуса. Люди держали курс на позитив.

И я подумала: ведь в Петербурге сохранилась совершенно реликтовая профессия кондуктора. Это в эпоху интернета и криптовалюты! Хорошо бы учредить в городе специальный День кондуктора. Ведь наши кондукторы – люди, как правило, прихотливой и сложной судьбы, самых разных профессий. Многие с высшим образованием. Пусть в этот день они раскрепостятся полностью. Поют, танцуют, декламируют стихи прямо на своих маршрутах. Решают с пассажирами математические задачи, играют с ними в шахматы, шашки, нарды. Заполняют кроссворды на скорость. Демонстрируют новые модели одежды от петербургских дизайнеров…

Ха, музей. Мы вам не музей. Мы город-театр!