– Смотрите, – я постаралась объяснить драконице совершенно непонятные для нее вещи, но женщине и правда было интересно. – Что лежит в вашей сокровищнице?

– Деньги, драгоценные металлы, украшения, артефакты, даже оружие… Много всего, – с гордостью поведали мне.

– У меня тоже есть сокровищница! – скептический взгляд и моя улыбка в ответ. – Просто в нее я складываю искреннюю благодарность, доброе отношение, любовь и… услуги!

– Совершенно бесполезная сокровищница, – хмыкнула драконица.

– Не соглашусь. Если случится беда – упаси исконная магия – сокровища не помогут. Помогут только люди.

– Как раз помогут сокровища. На них можно купить все необходимое, в случае нужды, в том числе и людей.

– Но, имея верных друзей, желающих помочь, и покупать ничего не потребуется! Для некоторых деньги не имеют значения, а вот долг чести или желание помочь другу окажутся решающими.

Мы друг друга явно не понимали. Точнее, понимать-то понимали, но все равно остались при своем мнении. Просто наши миры слишком разные. Драконы – собственники, горделивые создания, коллекционеры и ценители сокровищ. Они понимают лишь язык драгоценностей и денег, власти и силы. Материального. Это у них в крови. Они те, кто они есть.

– Интересная ты девушка, Анотариэль. Не похожа на других человечек. Другая бы давно стороговала за помощь половину моей сокровищницы и ведь я бы отдала. За своего Эйдана я и сердце отдам!

От упоминания о сердце дракона неприятно кольнуло в груди. Сердце влюбленного дракона. Какая любовь сильнее материнской? От ужасного предположения мне стало не по себе. Никогда-никогда! Даже думать об этом не стану. Не нужно мне такое сердце. Лучше я вечно буду жить с проклятием графа Братстона, чем сниму его такой ценой…

Взгляд упал на каменные часы в форме парящего дракона, и я грустно вздохнула:

– Мне, кажется, пора. Уже слишком много времени.

– Да куда же ты пойдешь, на ночь глядя? – испугалась драконица. – Это нам, драконам, в такое время безопасно, а ты юная красивая девушка! Оставайся у меня, я постелю в комнате Эйдана, это ничуть не обременительно, мне даже в радость. А родных твоих я предупрежу, когда летать отправлюсь – весточку им занесу.

Благодарно улыбнулась женщине:

– Видите! Доброта – вот истинное сокровище. Вы, Грехильда, часть моей сокровищницы. Яркий изумруд моих воспоминаний.

Женщина вдруг неожиданно тепло улыбнулась, кажется, наконец, начиная меня понимать.

– Но я все же откажусь от вашего предложения. Поверьте, мне ничего не угрожает.

Ведь ровно в полночь магия проклятья перенесет меня в дом графа Братстона, где бы я ни находилась. Страшно, обидно, но я уже свыклась с этим. Но в любом, даже самом неприятном обстоятельстве, я всегда нахожу плюсы: меня не пугают поздние возвращения.

– В таком случае, не отказывайся от повозки. Я договорюсь с Бартоном, чтобы отвез тебя в город.

Если не соглашусь – меня неправильно поймут. Со стороны это будет выглядеть как минимум некрасиво и странно, потому я с благодарностью кивнула и, пока драконица Грехильда ходила договариваться на счет повозки, съела весь пирог со своей тарелки и выпила чай. Пожалуй, впервые нормально поела за день.

Прощались мы добрыми друзьями. Кто еще может похвастаться, что у него в друзьях настоящая драконица? Хвастаться я, конечно, не люблю, но сам факт волнительно приятен. На прощание я подарила женщине букетик васильков и васильковую же воду, попросив поставить в комнате сына. Рассказывать о том, что талдох, коснувшись жертвы, в ближайшие сутки может найти ее по слепку ауры и попытаться вселиться, разумеется, не стала. К тому же, следом за талдохом и менее сильные сущности могут попытать счастье. А дракончик еще не обрел зверя, защитить себя толком не может, потому оставить мальчика беззащитным я не могла. На площади я умыла его водой, этого хватит на какое-то время. А букетик станет дополнительным гарантом его безопасности.

До полуночи оставалось не так много времени. Успею ли добраться до города? Будет странно, если Бартон откроет дверцу кареты, а меня внутри не найдет. Стоп. Кареты? Перевела взгляд на драконицу, но та лишь пожала плечами и улыбнулась. Вот она – доброта. Хотя мне и в обычной повозке на деревянной лавке было бы удобно.

Бартон помог забраться внутрь и закрыл дверцу. Застучали копыта, скрипнули колеса. Я открыла шторку, впуская мягкий лунный свет. Помахала Грехильде, тепло улыбаясь на прощание, и окинула восторженным взглядом гнездо. Посеребренное лунной изморозью оно выглядело еще более захватывающе, чем днем. Величественно, прекрасно и… опасно.

Поежилась. Вечерний холод давал о себе знать, а я без накидки. Не планировала позднее возвращение домой. Домой. Нет у меня дома. А место, где я ночую, домом назвать язык не поворачивается. В слугах у графа – нечисть, ведь все человеческие слуги давным-давно сбежали. Еще бы, когда у хозяина нет души, а его жестокость не знает границ, сложно оставаться с ним бок о бок даже за большие деньги. Желающих не нашлось, потому граф Братстон пришел к единственному верному выходу: нанять нежить. Пожалуй, его поместье больше напоминает склеп, нежели дом.

Я еще раз с грустью обернулась, вглядываясь в очертания гнезда, скрывшегося за поворотом. Жаль, что нельзя остаться на ночь у драконицы. Это была бы первая моя спокойная ночь. Когда в последний раз я нормально спала? Без необходимости устанавливать щит вокруг кровати, сквозь который не пробьется ни нечисть, ни человек? Не вздрагивая от каждого шороха? Без необходимости все время быть начеку? Тяжело вздохнула и мотнула головой, отгоняя уныние. Я не имею на него права. У меня есть кров, верные друзья, пища. Это уже больше, чем у других. После смерти родителей я и вовсе могла оказаться на улице, можно сказать, мне даже повезло. Какое-то очень странное и извращенное везение, но мне ли жаловаться на судьбу?

– Какая гамма эмоций, – донеслось из темного угла.

Я завизжала и схватилась за сердце, но Бартон даже не остановился. Значит знал. Извозчик знал, что внутри владыка, потому так странно на меня и смотрел! А я, отвлеченная мыслями и видом за окном даже не заметила притаившегося в темноте кареты зверя. Холод… Ну конечно. То, что я приняла за вечерний холод, оказалось уже знакомыми мне волнами ярости.

– Вы напугали меня.

– Я вижу.

– Извините, милорд.

– За что именно?

От подобного ответа я опешила и поспешила пояснить:

– Обычно, когда кто-то кого-то пугает, следует извиниться.

– Учту на будущее.

– Вы и в будущем намерены меня пугать и не просить прощения?

– Зависит от вашего поведения.

И вот вроде бы гадости говорит, а холод отступает, и ярость сменяется чем-то более мягким. Гневом, раздражением, недовольством.

– Я не знала, что вы собираетесь воспользоваться каретой, милорд, я бы…

– Холодно. Оденьтесь.

Меня грубо перебили, поэтому заканчивать свою мысль не стала. Какой смысл? Владыка драконов делает, что хочет, говорит, что хочет, и требует, что хочет. Он приказывает и получает необходимое. Наверное, когда долго живешь в таком режиме, перестаешь ценить тех, кто рядом. От такой жизни и с ума сойти недолго.

– У меня нет с собой накидки, милорд.

Мне на колени упала черная шелковая ткань с аметистовой вышивкой, в которой я безошибочно определила тот самый камзол. Посеребренный лунным сиянием, его цвет завораживал. Мы, ведьмы, острее других чувствуем мир: цвета, запахи, текстуры, образы. Сейчас я наверняка выглядела странно, поглаживая кончиками пальцев мягкую сияющую ткань, наслаждаясь тем, как она отзывается на мои прикосновения… Не искушая судьбу, накинула столь грубо предложенную накидку на плечи и посмотрела за окно. Желания продолжать разговор с владыкой у меня не было, выяснять по какой причине он не побрезговал делить со мной карету – тоже. Тем не менее, дракон проявил удивительную коммуникабельность:

– Грехильда щедра на благодарность. Это оскорбление не носить драгоценности, подаренные драконом.

– Ирда не дарила мне украшений, – ответила негромко, рассматривая звезды на чернильном полотне неба. Оно чем-то напоминало тонкую, но такую теплую ткань драконова камзола.

– Вот как? Сложно в это поверить. Никакой благодарности?

– Почему же. Я приняла ее благодарность тем же способом, которым принимаю ее от других.

– И где же она?

– Здесь, – прижала ладонь к сердцу и посмотрела в сияющие фиолетовые радужки глаз дракона. Просто все остальное скорее угадывалось, чем виднелось. Вместо белого камзола на нем снова черный, черные же волосы сливались с темнотой ночи, а черты его лица, время от времени облагороженные касанием лунного света, завораживали, но я поспешила стряхнуть с себя это очарование. Красивых людей очень много. Вот только красота драконов обманчива и коварна.

Ответом стал презрительный смешок, но отвечать на него не хотелось.

– Могу я вам чем-то помочь, милорд? Желаете вновь меня допросить?

– Допросит вас ирд Д’Остраф. Завтра.

Новость не порадовала. Повторный допрос может означать, что мне следует срочно паковать вещи. Впрочем, это не поможет. Ровно в полночь, где бы я ни успела скрыться, насколько далеко бы ни убежала, меня выдернет из реальности и перенесет в уже опостылевшую спальню… А ведь скоро полночь. Боюсь, если Бартон решит везти меня до самого дома, я распадусь на золотые искорки прямо в карете!

– Решил вернуть вам кое-что.

И мне протянули мешочек из темно-синего бархата, который дала драконица, чтобы укрыть аметист от посторонних глаз. Я не хотела ставить владыку в неловкое положение перед гостями, потому скрыла приглашение на отбор таким вот образом.

– Я всего лишь отдала вещь, которая оказалась у меня по ошибке.

– Вы осознаете, с кем разговариваете, госпожа Айнари?

– Осознаю, ард Нойрман. Но при всем моем уважении, я уже получила приглашение от другого дракона и не имею возможности принять ваше.

– Вздор. Правила отбора дозволяют принять до пяти предложений, – огорошили меня, а затем и вовсе нагрубили. – Думаете, мне доставляет удовольствие приглашать на отбор человека?

– Так не приглашайте, милорд! – я возмутилась. – Вас же не заставляет никто! Жизнь слишком коротка, следуйте лишь своим желаниям и зову сердца.

– Ваша жизнь. Не моя.

Я закусила нижнюю губу. Вот ведь глупая. Драконы живут сотнями лет. Особо сильные – тысячелетиями. Надо же было забыть об этом. Передо мной наверняка создание, которое видело взлет и падение империй, расцвет природных ведьм и период их истребления. Его голова – настоящая сокровищница. Вместилище восхитительных и уникальных воспоминаний!

– О чем вы думаете, глядя на меня так? – с раздражением спросил дракон.

– О том, как вам повезло.

– Желаете жить вечно?

– Пресветлый василек, конечно же нет! Везение заключается не в этом, а в ваших воспоминаниях. В том, что вы видели. Свидетелем и участником каких событий стали! Наверняка вы застали падение империи ночных демонов, видели пробуждение патриархов в Сириме и открытие радужных земель!

Последнее меня особо волновало. Радужные земли – место, где я так мечтала побывать с самого детства. Далеко-далеко на юге, между Эсаилом и южным морем открыты удивительные земли, где не гаснут изломанные яркие радуги, а среди них прогуливаются величественно прекрасные единороги и порхают феи, не знающие норианского языка. Это место получило особый статус заповедных земель, куда не имеет права ступать ни одно существо со злым намерениями. Долина пускает лишь тех, кого сама примет. Остальные попросту ее не найдут. Разумеется, драконы – желаннейшие гости тех мест.

– Сколько же, по вашему, мне лет?

– Четыреста? – тишина. – Пятьсот? – заметно севшим голосом.

– Эта информация не секретна, – снова раздражение.

– Простите, но меня никогда не интересовала политика.