– Я изменила мнение. Ты – самовлюбленное, отвратительное чудовище, – сказала она не дрогнувшим голосом.

И, пройдя мимо него, она шагнула в бадью с водой, опускаясь по самую шею. Раэм опять расхохотался.

– Маленькая жестокая драконица! Я люблю тебя все больше! – И он присоединился к ней в теплой воде. Кариба мыла свое тело быстрыми, решительными движениями, но Раэм подтянул ее к себе, развернул, прижав спиной к своей широкой груди, давая ощутить свою твердость, и стал мыть медленными, ласкающими движениями.

Жена замерла в его руках, не сопротивляясь его откровенным касаниям. Его руки свободно скользили по ее рукам и груди, и казалось, его терпение бесконечно. Но стоило его пальцам спуститься по плоскому животу ниже к ее лону, острая дрожь пробежала по его телу и он выгнулся, прижимаясь окаменевшей эрекцией к ее пояснице.

– Больше не могу, – простонал он, впиваясь поцелуями в ее шею и накрывая рукой ее лоно.

Затем он, отстранив ее, быстро покинул бадью и, схватив лежащие рядом простыни, буквально выдернул ее из воды и завернул в них, нежно вытирая все ее тело. Его мокрая загорелая кожа отливала отблесками пламени из камина. Быстро обсушившись, он отбросил влажные простыни и, подхватив, понес жену к кровати. Уложив ее на постель, приподнялся и некоторое время любовался видом ее изящной, точеной фигурки и разметавшихся огненных волос на белых простынях. Да, он так долго мечтал увидеть ее такой именно здесь. Кариба не двигалась, лишь прожигала его ледяными глазами.

– Знаю, ты постараешься сопротивляться собственному желанию изо всех сил, но тем слаще будет твое поражение, жена моя.

Раэм вытянулся рядом с супругой-добычей и контраст между его огромным телом и ее хрупкой фигуркой заставил его сердце еще ускориться. Не желая больше сдерживать свои желания, он, приподнявшись, накрыл ее губы своим жаждущим ртом. Алчные руки пустились в свой танец по ее гладкой коже. Сколько его поцелуй оставался без ответа Раэм не знал, но отступать не собирался. Он лишь в какой-то миг вдруг почувствовал, что страстная драконица победила упрямую женщину, и губы раскрылись ему навстречу. Не в силах сдержаться, он простонал в ее рот, усиливая напор. Наградой ему стал тихий стон, вырвавшийся из ее горла, который он с наслаждением проглотил. Огненная драконица закрыла глаза, и дыхание бурно вздымало ее грудь. Раэм едва не сорвался от этого зрелища. Больше не сдерживая себя, он с хриплым рыком стал покрывать жадными, болезненными поцелуями ее шею и грудь, не боясь оставить следы на восхитительной коже. Его алчущий рот впускался все ниже, а руки все крепче сжимали дрожащее тело желанной женщины. Да, именно такой он и хотел ее видеть – дрожащей, открытой, потерявшей разум от страсти. Не давая ей опомниться, он опустил свою голову меж ее бедер и накрыл ртом раскаленную сердцевину ее тела, и она со стоном выгнулась от этой ласки. Но Раэму этого было мало. Он хотел, чтобы она кричала его имя, умоляя о большем. Он терзал ее, держа на краю, отступая в последний момент. Раэм видел, как слезы текли по ее щекам, но его упрямица не сдавалась, не давая полной свободы драконице. Сам Раэм понял, что проиграл эту битву, потому что уже не мог совладать со своим ревущим в крови вожделением. Он чувствовал, что если не погрузится сейчас же в нее, то просто умрет от рвущего его на части желания. С хриплым рыком он вклинил свое дрожащее от похоти тело между бедер жены и толкнулся внутрь раскаленного лона. Первое же движение заставило закричать обоих. Карибу от резкой мгновенной боли, а его от безумного наслаждения. Раэм целовал дрожащие губы своей уже не невинной жертвы, сдерживая сотрясаемое судорогой нетерпения собственное тело. Но разум покидал его, оставляя только рвущуюся на свободу потребность обладать этой женщиной.

– Прости, любимая, – прошептал он сквозь вылетающее со свистом дыхание и толкнулся опять.

Он хотел, чтобы она смотрела, чтобы ее глаза сияли от страсти. Но глаза его жены были плотно закрыты. Больше думать он уже не мог. Его мужское естество рвалось навстречу финалу, врываясь в жаркое тело раз за разом. Каждая клетка, каждое нервное окончание сжимались в жесткую пружину, восходя все выше. Кариба выгнулась под ним, и из-за стиснутых зубов прорвался хриплый крик. И тут пружина, стянувшая все внутри, лопнула, разрывая его на части. Его рык сотряс, казалось, все стены замка, объявляя о самом совершенном финале, что случался в его длинной и далеко не монашеской жизни. Наслаждение пронзало его, растворяя, уничтожая его прежнего так, как будто его никогда и не было. Он был опустошен и, возвращаясь, медленно впитывал в себя, как губка, сущность лежащей под ним женщины. Она проникала внутрь его тела и души, и это тоже было небывалым наслаждением. Так, как будто его, Раэма Дараисского самого по себе больше не осталось, была лишь оболочка, до краев наполненная лишь этой женщиной.

Раэм, боясь раздавить свое хрупкое завоевание, держал вес своего еще содрогающегося от угасающих искр тела на локтях. Открыв глаза, он столкнулся с ледяными глазами возлюбленной, полоснувшими его, как бритва. Его мечты рухнули. Возбуждение схлынуло, и вернулась прежняя Кариба, что ненавидела и презирала его. В груди остро заныло от непривычной боли. Неужели ему не удастся растопить сердце женщины и всегда так и придется взывать к безумной чувственности драконицы?

Раэм закрыл глаза, не желая видеть этот взгляд, лишающий его надежды. Он еще не побежден, это лишь начало. У них вечность, и он еще увидит ее глаза, полные страсти к нему, и она будет кричать его имя, умирая от наслаждения. Он ведь всегда побеждает. Соскользнув с тела супруги и, позволив ей отвернуться, крепко прижал ее спиной к своему.

Проходил час за часом, но Раэм чувствовал, что жена не спит. Просто лежит, уставившись неподвижным взглядом в стену. Камин стал угасать, и в комнате становилось холоднее. Он укрыл их, по-прежнему крепко прижимая к себе это желанное, хрупкое тело. Рассвет стал осторожно пробираться в их спальню. Пора было заканчивать ритуал. Раэм поднялся и коснулся плеча жены.

– Нам пора.

– Нет, – жестко сказала она, даже не поворачиваясь.

– Нас ждут мои люди, они хотят видеть танец драконов, – как можно мягче сказал Раэм.

– Нет. И в этот раз у тебя нет власти заставить меня, – Кариба повернулась и с жестокой усмешкой посмотрела на мужа.

Раэм и сам знал это. Никто не может силой или угрозами заставить проявиться дракона. Для обращения нужны или радостные эмоции, ничем не замутненные, или же крайняя степень гнева. Именно поэтому сейчас весь замок замер в ожидании прекраснейшего из зрелищ – танца опьяненных счастьем драконов после первой брачной ночи.

– Не в твоей власти сделать меня счастливой. А вместо гнева я испытываю к тебе презрение. Так что сегодня в небе будет танцевать лишь один черный дракон.

– Это немыслимо! Ты унижаешь меня перед моими людьми! – взвился повелитель.

– Ну что же, добро пожаловать в мой мир!

– Я не унижал тебя! Я женился на тебе, хотя мог сделать тебя наложницей, игрушкой.

– О, да, ты так благороден! Ты не сделал меня игрушкой, какое счастье. Своих игрушек ты хотя бы отпускаешь рано или поздно! А меня ты навеки силой и шантажом заключил в тюрьму брака с тобой. Без надежды, без будущего, НАВСЕГДА!

– Глупая, да любая женщина в Дараиссе убила бы за право оказаться сейчас на твоем месте, – взревел он в бешенстве.

– Тогда почему сейчас в этой постели лежу я, а не любая из них?!

– Потому что я выбрал тебя!

– Но я-то тебя не выбирала! – глаза Карибы горели ненавистью.

Заскрипев зубами, Раэм набросил на обнаженное тело халат и пошел прочь из спальни. Обернувшись в дверях, он сказал:

– Ты смиришься. У нас вечность впереди.

В коридоре он тут же столкнулся со слугами, ожидающими, когда хозяева наконец покинут спальню.

– Повелитель. – Все склонились перед ним, но он точно поймал недоумевающие взгляды.

– Никому не входить и не беспокоить покой госпожи, пока она сама не соизволит встать, – прорычал он.

– Повелитель, но танец драконов… – начал кто-то робко.

– Танец драконов вы увидите в другой раз. Госпожа слишком утомлена сегодня. – И он зашагал на башню. Взойдя на самый верх, на открытую площадку на крыше, сбросил халат и позволил телу наполниться воспоминаниями о минутах обладания любимой. Изменения в этот раз происходили почти без боли. Он не чувствовал почти, как кости ломались и удлинялись, как черная чешуя рвала кожу, и вытягивалось, увеличиваясь в размерах, тело. Вскоре вниз с башни бросился огромный черный дракон, и сильные крылья его поймали воздушные потоки и подбросили его высоко в небеса, где он хотел петь песню своей любви, но почему-то из груди рвался только тоскливый вой. Черный дракон отчаянно звал свою возлюбленную, но она не отзывалась, будучи надежно скрыта оковами человеческой плоти.

Когда Раэм вернулся в спальню, то застал жену спящей. Она свернулась клубочком в дальнем углу кровати, длинные ресницы бросали тень на смуглые щеки, лицо было спокойным и прекрасным, его не обжигали синие бритвы глаз. Он так и стоял, любуясь женщиной, которая теперь принадлежала ему, при этом оставаясь далекой, как звезды.

Раэм встряхнулся, возвращаясь в реальность из своих воспоминаний. Пора было заходить в дом, пока оставленная без присмотра жена не затеяла чего-нибудь.

Глава 7

Ясмина опустилась на стул на кухне. Что только что произошло? Судя по всему, ей удалось убедить Раэма не убивать Феликса и Антона, и этот факт почему-то привел его в дикую ярость. Или она просто как дурочка попалась на разыгрываемый спектакль? Может, никто и не собирался идти дальше разговоров, и все это было затеяно, что бы она испугалась и была более сговорчивой? Но зачем это и кому нужно? Если Раэм хотел просто переспать с ней, так она и так уже растаяла, растеклась у его ног сладкой лужей, стоило ему только обнять ее покрепче. И что за дикая реакция у нее на этого мужчину. Ведь любой разумный человек при взгляде на этого яростного мощного мужика, наверное, испытал бы желание отойти подальше. Да, он, несомненно, красив, но красота его жестокая, устрашающая в своем совершенстве, такая, которой хочется любоваться лишь издали. А вместо этого ее тело в его присутствии просто изнывает от возбуждения. Нет, конечно, она в общепринятом смысле вовсе не образец идеальной верной супруги. Однако, то, что с некоторых пор происходило между ней и Антоном, и то, как к этому относился Феликс, касалось только их троих. Но даже отношения с Антоном развивались постепенно, она никогда ТАК на него не реагировала. Антон был чем-то приятным, необременительным в смысле отношений и дающим так необходимую разрядку ее телу. А когда к ней прикасался Раэм, было похоже, что у нее закипает кровь именно от ощущения узнавания этих прикосновений. Словно ее тело стремится к нему, как к давно знакомому, по чему оно истосковалось. Даже внутренние мышцы сжимались так, как будто помнили, как он должен там чувствоваться. Этому не было никаких разумных объяснений, кроме одного – видимо, действительно в ее прошлой жизни они были очень близки.

Конечно, безумные упоминания о драконах и других мирах очень смущали Ясмину. Оставалось надеяться, что этот самый переход в другой мир, что должен был состояться завтра, не будет заключаться в том, что ее распнут на алтаре и всадят в сердце нож, чтобы этот самый переход и устроить.

Хлопнула входная дверь, и вскоре появился господин псих. Его лицо больше не искажал гнев. Видимо, он ходил проветриться, чтобы не прибить ее ненароком. Раэм сел напротив и уставился на нее своими темными глазами. Ясмина чувствовала себя ужасно некомфортно под этим сканирующим взглядом.

– Не хочешь меня о чем-нибудь спросить? – наконец раздался его низкий бархатистый голос.

Она пожала плечами.

– Ты говорил о переходе в другой мир. Это будет больно?