– У меня нет Манифеста императора! Я так и не нашел его. И люди в Петербурге, что послали меня, также ждут Манифеста. Хотя сейчас он уже не так важен.

– От чего же так? Почему не важен?

– Дак бывшего императора Иоанна Антоновича более нет на свете. Теперь у Екатерины Алексеевны нет более конкурентов кроме её собственного сына.

– Отчего ты так заинтересован в том, чтобы осудили Салтыкову? – снова спросил князь.

– Что? Кто вы такие? – сенатор заподозрил неладное и понял, что зря разоткровенничался с этими людьми. Они похоже ничего не знали о каких Манифестах шла речь. – От кого вы прибыли?

– Про сие вам знать не надобно, сенатор. Но ежели вы не станете отвечать, то я не оставлю вас в живых. И можете мне поверить – я не шучу.

– Вы решитесь на подлое убийство?

– Ройбер⁴⁷! Ферфлюхтер хунд⁴⁸! Я сам убить тебя! – зарычал Соколов.

– Он немецкий наемник, сенатор. Человек без совести и чести. Этот вгонит в ваше тело пулю и не дрогнет. На его совести уже несколько десятков трупов. Одним меньше, одним больше. Для его совести сие ничего не значит.

– Кто вас послал?

– Высокие люди из Петербурга! И ваши покровители вам сейчас не помогут! Мы должны привезти документы! И мы их привезем. Ответьте мне на вопрос, зачем вам осуждение Дарьи Салтыковой? Барон, если он не ответит – убейте его!

– Погодите! Мне только странно, что вы сами этого не знаете. Салтыкова родня свергнутому императору.

– Но она Салтыкова лишь по мужу, сенатор. Вам сие разве не известно? Сама Дарья Николаевна урожденная Иванова.

– Но она была среди тех, кто готовил документы. И … – сенатор запнулся, не желая говорить далее.

Но этого и не понадобилось. Князь сам обо всем догадался.

– И вы решили смешать её репутацию с грязью. Умно. Родственница по мужу Иоанна Антоновича – злобная убийца и душегубица. Дьявол в юбке. И что знает про сие следственная комиссия Соколова и Цицианова? Какие документы у них есть?

– Сей вопрос вам стоит задать не мне, господа. Спросите у Цицианова! Он проводил повальный обыск в имении Троицкое!

В этот момент в комнату сенатора постучали.

– Вы кого-то ждете? – спросил Цицианов.

– Да, – прошептал сенатор, и это были его последние слова в этот вечер. Князь сделал знак и Соколов ударил сенатора по затылку. Тот сразу обмяк и рухнул на пол.

– Не убил? – спросил его князь уже своим голосом.

– Что ты, князь. Очухается через часок. Как я сыграл немецкого ландскнехта?

– Отлично! Тебе бы в театре играть, Степан. Они решили смещать Салтыкову с грязью и завели против неё дело. Этим они бросали тень на узника Шлиссельбурга. Видишь теперь высокую политику?

– Вижу, что мы перешли дорогу весьма важным господам. Не догадался бы Сабуров, про то кто устроил с ним сие.

– Ты потом ударишь и меня. Изобразим нападение и на мою квартиру. И получится, что напали и на него и на меня…

3

Канцелярия юстиц-коллегии: утро.

Утром Иван Александрович Бергоф бушевал и устраивал разнос полицейским чинам. Было произведено нападение на квартиры сенатора Сабурова и князя Цицианова.

– Сенатор негодует! Он обещает доложить обо всем в Петербург! Самому генерал-прокурору. Князь Цицианов лежит в постели с увечьями!

– Но это не наша вина, ваше превосходительство. Мы не полиция. Пусть у полицмейстерской части голова про то болит. А князя я уже навестил. С ним ничего страшного не произошло. Как и с Сабуровым. Кстати, когда напали на меня, никакого разноса подчиненным вы не устраивали.

– Что за сравнение, господин коллежский секретарь. Это чиновники из Петербурга! От государыни! И мы допустили нападение на них! Я тебе поручаю расследование по сему делу, Степан Елисеевич. Тем более что дело Салтыковой и это нападение весьма связаны.

– Будет исполнено, ваше превосходительство, – ответил Соколов.

– И найди мне тех, кто сие совершил! Найди. Опроси всех! Перетряси весь район. Проведи повальный обыск! Но найди мне тех людей.

– Для сего мне нужно опросить князя Цицианова и сенатора Сабурова. А они пока не станут отвечать на вопросы. Придется отложить вопрос до завтра.

– Завтра они могут из Москвы исчезнуть! Не мне тебя учить, Степан Елисеевич.

– Но мне не известны подробности нападения, ваше превосходительство. Кто напал! Каковы приметы преступников?

– Сенатор уже сообщил, что это были двое людей в солдатских мундирах.

– Такие приметы не помогут их найти. В Москве тысячи людей в солдатских мундирах. Мне нужны более четкие приметы.

– Но в комнате было темно. И сенатор слышал только голоса. Один был немец. Второй называл его бароном.

– А с чего сенатор взял, что сей человек немец? – спросил Соколов.

– Он говорил с сильным акцентом и часто вставлял в разговор немецкие слова.

– Но с какой целью они напали на сенатора?

– Этого я не могу тебе сказать.

– Но ведь напавшие сказали ему это? Что им было нужно?

– Не знаю. Проведи повальный обыск. Обыщи все места, где укрываются залетные тати и разбойники. Перетряхни их всех! Может, и найдёшь кого.

– Я Иванцова отправлю обыскать подозрительные места. А сам к князю наведаюсь.

– Действуй. Не медли!

4

В доме, где квартировал в Москве князь Цицианов: утро.

Цицианов увидел Соколова, и они вместе долго хохотали над устроенным спектаклем.

– Неужто, никто и ничего не заподозрил? – спросил князь.

– Нет. Именно мне поручили расследование сего дела! Сам начальник канцелярии Бергоф поручил! Вот я и решил начать с твоего допроса. Что сказал врач?

– Ты приложил меня как надобно. Так что все хорошо. Шишка на макушке отличная. И бровь рассечена. А Иванцов где?

– Я отправил его обыскивать злачные места, где тати собираются и ворье. Будет искать немца и иного человека с сиплым голосом.

Они снова засмеялись.

– Смехи то стоит оставить, князь. Давай подведем черту. Что у нас есть?

– Салтыкову они специально хотят запачкать и понятно почему. Но самое главное найти Манифест. Вот что искал Сабуров, и тот Манифест громадное значение имеет.

– Ежели мы его найдем первыми, князь. За ним не токмо Сабуров охотится. Но и Хвощинскому и Молчанову он надобен! Недаром они так Дарью Салтыкову охаживали. Мыслю я, что они в том деле герои не последние.

– Похоже на то, что ты прав, Степан. И генерал-прокурор Глебов, что в отставке ныне обретается, с ними связан. Они, похоже, и есть заговорщики. Вот посему Глебов им и помогал и хотел Салтыкову обелить! Разумеешь?

– А письмо тайного секретаря Волкова к Салтыковой указует на связь между ней и теми, кто Манифесты составлял. А то, что Салтыкову защищали Хвощинский и Молчанов показывает на связь между ними.

– Верно, Степан! И Михайловского они убрали потому что, тот мог их выдать. Вот тебе и заговорщики.

– Но как нам сие доказать? Сабуров нам ничего не подтвердит из того что ночью рассказал.

– А ежели мы найдем Манифесты, то и так все ясно станет. Узнать бы, что в них написано. И тогда все дело как на ладони будет….

5

В Тайной экспедиции: дьяк Ларион Данилович Гусев.

Человек из Тайной экспедиции подал бумагу в руки действительного статского советника Бергофа.

– От господина Гусева!

– Для чего в мои руки? – спросил Бергоф. –Я начальник канцелярии! Для доношений иные чиновники есть!

– Дело особой важности! – сказал посланец.

– У меня все дела особой важности! – гордо сказал Бергоф.

Посланец на это осветил:

– По утвержденному регламенту ежели кто знает умышение на здравие государя и честь, обязан доложить высшему начальнику, дабы дело незамедлительно возбудить!

Бергоф побледнел и бумаги сразу принял.

Прочитал и побледнел еще больше.

– Матерь божья, – проговорил он. – Неужто правда?

– Все как написано начальником московского отделения Тайной экспедиции господином Гусевым.

– И господин Гусев требует от меня прислать к нему именно коллежского секретаря Соколова?

– Именно его!

Бергоф позвал адъютанта:

– Срочно разыщи Соколова!

Тот оказался рядом и быстро пришел на зов начальника.

– Ваше превосходительство! Коллежский секретарь Соколов!

– Степан Елисеевич! Надлежит тебе немедленно отбыть в ведомство господина Гусева.

– Именно мне, ваше превосходительство?

– Именно тебе. Сам Гусев тебя требует. Дело государево!

Посланный человек от Гусева сказал, что коляска дожидается чиновника во дворе.

– Не медли, Степан Елисеевич! Коли дело государево то медлить никак нельзя! Иди!

– Да, ваше превосходительство!

Соколов поклонился и поспешил выполнять приказ.

***

Начальник Тайной экспедиции в Москве господин Гусев был в застенке «Черной палаты», где шла пытка. Соколов увидел на дыбе человека растянутого и удивился тому, что Гусев решился человека пытать. Не сильно жаловал дьяк сии дела.

– Степан Елисеевич? – обрадовался он, увидев Соколова. – Давно не бывал у меня. Обижаешь старика. Что так?

– Все недосуг, Ларион Данилович. Дел прорва. И сейчас на меня повесили расследование по нападению на сенатора Сабурова. Да и вот к тебе начальник канцелярии юстиц-коллегии шлет. Говорит дело государево.

–Дело хлопотное и опасное, Степан. Вот поймали мои соколы мужичка. И на дыбу его вздернули, раба божьего.

Степан посмотрел на привешенного бородатого дядю раздетого донага.

– И в чем вина его, Ларион Данилович?

– Дак объявил при народе, что де есть он государь Петр Федорович III. Так ведь человек божий? – Гусев спросил у мужика. – Ты есть государь?

Тот ничего не ответил и только головой замотал.

–Молчит анафема сатанинская. Сей мужик, имя которому Спиридон Данилов, стал мутить на Казани народ. Дескать он и есть истинный государь Петр Федорович. И не умер он тогда в Петербурге, а вместо него похожего схоронили. А ему бежать удалось. И объявился он дабы за народ заступу поиметь. Про государыню еще поносные слова молвил.

–Вот как? – Соколов еще раз осмотрел мужика и спросил его по-немецки. –Sind Sie Prinz Peter Ulrich, Eure Hoheit? Wie ich gehört habe, spielen Sie gut Geige?⁴⁹

Мужик ничего не ответил. И даже головы не поднял.

–Шутить изволишь, Степан Елисеевич? – засмеялся Гусев. – Сей мужик по-немецки не разумеет. А про инструмент музыкальный скрипкой называемый даже и не слыхивал.

–А Петр Федорович то по-немецки говорил отменно. Русский знал плохо – сие верно. А немецкий и французский языки были его родными. Так что дело сего самозваного императора и яйца выеденного не стоит, Ларион Данилович. Неужто, полагаешь, что люди за таким пойдут? Смешно.

–Да дело здесь не в том пойдут или нет. За сим мужичком придут и другие. Знаешь сколь самозванцев теперича после смерти Иоанна Антоновича появится на святой Руси? Помнишь ли историю про Лжедмитриев, Степан Елисеевич? Али позабыл?

–Помню, Ларион Данилович. Отлично ту историю помню. И было сих Лжедмитриев трое.

– И один даже престол на Москве почти год занимал, – подхватил Гусев. – И страшен не сей мужик, облыжно государем назвавшийся. А страшен тот, кто умнее сего мужика станет и такоже государем назовется. Но я пригласил тебя не для того чтобы ты смотрел, как из сего раба божьего признание выбивать станут. Это сделают и без нас с тобой. Ты ведь на мучения человечков смотреть не больно любишь. Идем ко мне.

– К тебе, Ларион Данилович? – удивился Соколов.

– Ко мне. Там говорить сподручнее будет.

В покоях Гусева они были только вдвоем. Ларион Данилович внимательно посмотрел прямо в глаза Соколову.

– Не хочу играть с тобой в прятки, Степан. Я ведь все знаю про тебя и двоих твоих товарищей.