Арье Шатиль: Восемь лепестков розы

Восемь лепестков розы

Драматический калейдоскоп

Пролог

Появляется очень изысканный господин с детским калейдоскопом в руке и весьма похожий на Мольера. По-видимому, он самый и есть.

Господин, похожий на Мольера. Встряхнешь калейдоскоп, и его стёклышки каждый раз лягут новым узором. А стёклышки ведь подсчитаны, и краски известны, но каждый раз всё новое и новое… Так и с любовью. Всё вроде про неё понятно, но придёт она, и сквозь всё это известное совсем неожиданная картинка проглянет. Да… Любовь… Цветок красивый и желанный, но опасный: можно и пораниться…

И эта затея родилась по любви. По большой любви к цветку, имя которого – Театр. С ним возможно многое, даже чудо – убитые поднимаются, расставшиеся встречаются и злодеи в конце улыбаются простодушно…

ИСПАНСКАЯ ИСТОРИЯ

Очень испанская средневековая улочка. Появляются двое. Дерутся на шпагах, закалывают друг друга и умирают. Следом – другая пара. Происходит то же самое. И ещё одна. Всё повторяется. И, наконец, кавалер и дама.

Кавалер (стремительно). Это надо остановить. Как подло! Как подло!!

Дама. Негодный, ты не ценишь, что достаётся тебе даром! Видишь теперь, как дорого стоит моя благосклонность!

Кавалер. О, как же ты коварна и бессердечна! Хорошо, что ты сама же и открыла мне глаза. Я заблуждался бы и дальше!

Дама. Если ты не перестанешь ныть, то и сам останешься с носом. Ты начинаешь меня разочаровывать.

Кавалер. Замолчи! Я больше не вынесу твоего голоса. Иначе я проткну тебя, как пустой мешок!

Дама. Полегче, хлюпик. Боюсь, твой мягкий клинок уже ничто не проткнёт! (Кавалер зеленеет, цепенеет и застывает как статуя.) Посмотрите, люди, на это жалкое подобие обезьяны!

Отовсюду появляются какие-то люди, наверняка сеньоры и сеньориты, проживающие в ближайших домах. С ними, похоже, явился полюбопытствовать и муж Дамы.

Внезапно возникает снова пара дуэлянтов.

Пара (чинно кланяясь Даме, со вздохом). О, донна Релея! (И, почтительно, её супругу.) О, донн Бальтазар!

Донн Бальтазар. Да, да, сеньоры, конечно. Только, если можно, быстрее. У нас тут неотложное дело.

Пара ожесточённо дерётся и, истекая кровью, быстро умирает. Собравшиеся господа весьма незаинтересованно следят за поединком, как бы пережидая неизбежное и скучное зрелище.

Донна Релея. Сеньоры и сеньориты, и вы, дорогой супруг! Спасибо, что пришли на мой зов, оставив свои важные дела, и не поскупились толикой времени для столь незначительной особы, как я.

Первая сеньора. Что вы, дорогая! Милая, вы здесь лучшая из лучших, самая благородная кровь. Спасибо, что вы, возвышенная донна Релея, не забыли недостойных нас за своими великими делами. Я думаю, все согласятся со мной.

Все. Да!

Донна Релея. Но оставим, благородные сеньоры и сеньориты, наши любезности, как бы ни были они сладостны, и перейдём к горьким земным и прозаическим делам.

Все. Да! Да! Дорогая соседка, мы слушаем.

Донна Релея (указывая на застывшего кавалера). Все вы видите перед собой выродившуюся личину некогда мужской особи. Это мерзкий и ничтожный, как бы выразиться точнее, шут и макака, соизволил высказаться.

Первый сеньор. Прекрасная соседка! Если вам трудно всё случившееся пересказывать и так мучить себя из-за безродного и глупого ничтожества, позвольте я вмиг избавлю вас и всех присутствующих от этого знойного гнойника.

Донна Релея. Я благодарна вам, дорогой сеньор! Я всегда знала, что есть у меня верные и сочувствующие мне друзья, на которых в любой тяжёлый час не страшно положиться. Но устранить так просто это нельзя, иначе его зараза и дальше будет распространяться, как чума. Я пригласила вас, мои – и я в это верю – единомышленники, для суда!

Второй Сеньор. Уважаемая благородная донна Релея! Даже и этому, позорящему дело рук Божьих, нужен защитник, так как я смутно различаю, что и он был когда-то из дворян. Иначе, боюсь, нас могут неправильно понять.

Донна Релея. Я хочу, чтобы суд был справедливым, праведным и беспристрастным. Ни в коем случае я не собираюсь вершить неправое дело. Я принимаю ваше предложение, любезный сосед, и назначаю адвокатом своего мудрого и рассудительного супруга. Которого, я думаю, знают все присутствующие как честного и опытного человека, коему нечего скрывать от посторонних глаз. Ни одной пылинки не прилипло к его чести.

Все. Да, мы согласны, милейшая соседушка! Начинай!

Донна Релея. Встань, уважаемый мой супруг, около обвиняемого и защищай его в силу всей своей страсти и всего своего разумения.

Дон Бальтазар. Как угодно вам, моя дорогая!

Донна Релея. Итак, этот негодный и несчастный, да, и в то же время несчастный…

Вторая Сеньора. О да! Он так несчастен, так несчастен! У него такие грустные глазки. Они такие красненькие и припухшие. Ему, наверное, очень неудобно стоять. Лучше б его положить.

Донна Релея. Нет, моя дорогая, это исключено. Лежать в суде?! Это будет последней каплей в океане его мерзостей. И тогда никакой надежды ему уже не ждать на хоть какое-то оправдание.

Вторая Сеньора. Вы правы, ваша честь. Я глубоко заблуждалась. Так будет лучше. Продолжайте и извините меня.

Донна Релея. Повторяюсь: итак, этот негодный и несчастный. Несчастный…

Первая сеньора. Ох, и вправду он несчастный! Как-то страшно даже… Может, отнести его куда подальше? А то детки из окон увидят – хлопот не оберёшься. А самые малые перепугаются ещё до смерти. А ну его, если… а? Куда-нибудь… а? На соседнюю улицу если? Как?

Все. А что, неплохо! Да! Да! Да! Точно! Точно!

Донна Релея. Подождите… Подождите! Что же вы! Дайте же…

Дон Бальтазар. Я думаю так…

Кавалер (внезапно вываливаясь из столбняка). О-о-о-о-а-а-а… Я всё слышал! Всё слышал!!! Всё слышал!!! Всё слышал!!! Месть! Месть! Месть! (Закалывает всех врозь и пачками и, оживлённо жестикулируя, удаляется.)

Снова возникает «пара» – дерётся и умирает.

ВОСТОЧНАЯ ИСТОРИЯ

Очень восточный вид. Уютно расположились: Шах Сулейман Шехерезад (тощий) и Султан Ислам Ибрагим (тучный), и заедают верблюжье молоко сыром.

Шах. Хороший был день, да?

Султан. Красиво очень говоришь. Очень хороший был день. Мудрый ты.

Шах. Я продал весь свой товар и ещё завтра продам. Всё продам! Завтра тоже будет хороший день!

Султан. Словно мёдом льёшь! Благословен будь твой вдох и выдох, святой и мудрый человек! Да ниспошлют тебе небеса благоденствие и здоровье!

Шах. Ты тоже всё продал. Всё будет хорошо. Завтра тоже продашь.

Султан. В истину смотришь, многомудрый! Ароматом слов и дыхания испускаешь радость вокруг. Ты словно благовонная и лечебная амфора, наполненная травами, исцеляешь уныние и тоску сердца, возрождаешь, как пророк. Успокаиваешь на ночь, даёшь силы на завтра. Непоколебим твой путь!

Шах. Завтра… Завтра всё будет. Аллах нас не забудет…

Султан. Запечатлею твои слова в сердце навечно. Не закрывай драгоценных уст своих, пусть освежающий ключ льёт из них и услаждает слух мой и далее. Не лишай меня небесного блаженства, о мой великий друг! Да будет вечен Аллах, как я сейчас правдив!

Пауза

Шах. Ты видишь этот закат? Он хорош и спокоен. И так же тихо, как вчера и позавчера. Так же тихо будет на закате и завтра. Дела Аллаха неизменны!

Султан. Всё, что видит твоё око, сразу видит и моё, путеводитель и указатель! Трижды благодарю и бью поклон тебе, что вывел ты меня как странника из пустыни, как затерявшегося из тьмы к свету, что открыл глаза мои красоте мира и дел Аллаха. Закат необычен, прозорливый из прозорливейших!

Шах. Он похож на огурец из лавки Саида, политый томатом Ориша и поперченный моим перцем. Он похож на золотую яичницу, какую делает моя Зухра. Он похож на соус Зарима, смешанный с пловом, который готовит моя Зурема. Он похож на руки моей средней жены Зульфии. Аллах помнит о нас!

Султан. Мудры, велики, благочестивы, святы и неприкосновенны жены твои, Шах Сулейман! Я шестижды преклоняюсь перед тобой! О, позволь и мне, счастливейшему твоему рабу, вознести хвалу Аллаху! Теперь и я, слепец, вижу совершенство дел Его! Похож закат на арбуз, разрезанный на дольки в твоей обильной лавке. И на оранжевые груши, что лежат у тебя в левом углу. И сладостнейший твой инжир, не сравнимый ни с чьим. И на твои изнывающие соком абрикосы, на твою медовую, тающую во рту халву, на дурманящий, бодрящий твой мёд. Аллах помнит о нас!

Шах. Ты умный, надёжный и верный друг, Султан Ислам. Я благодарен тебе всем сердцем! Но скажи мне, если это не Аллахова тайна, кто сейчас вышел из твоих дверей?

Султан. О честнейший и внимательнейший Шах Сулейман Шехерезад! Нет у меня от тебя никаких тайн. То вышла и зашла жена Суфима.

Шах. А кто теперь вышел, Султан Ибрагим, любимейший мой друг?

Султан. То жена Сулимана, любезнейший Шах Сулейман Шехерезад.

Шах. Они приходили к твоим гостеприимным жёнам, достопочтеннейший друг Султан Ибрагим?

Султан. Нет, высочайший мой покровитель, Шах Сулейман Шехерезад, они приходили ко мне.

Шах. А зачем они приходили к тебе? Может, больны их мужья, и они просили прийти и стоять в их лавке?

Султан. Нет, мужья их здоровы, благословен Аллах. Они приходили ко мне как к мужчине.

Пауза

Шах. Почему ты смотришь так на мой дом, Султан?

Султан. Я радуюсь твоему счастью, Шах.

Шах. Какому? Дому?

Султан. И дому.

Шах. И всему, что в доме?

Султан. И всему, что в доме.

Пауза

Шах выхватывает кривую саблю и бросается на Султана. Погоня. Шах бегает вокруг Султана и машет саблей. Султан еле передвигается, с одышкой, периодически останавливаясь и переводя дыхание.

Шах. Предатель! Мерзавец! Прах! Я тебе отрежу твои свинячьи уши! Я отрежу твою поросячью пустую голову! Я вырежу твоё бесстыдное сердце! Я изрублю твои нечестивые, измазанные жиром пальцы! Я разделаю твою смрадную, забытую Аллахом тушу и скормлю собакам! Я выброшу тебя на съедение в пустыню! Я выжму из тебя жир и измажу твои ворота, и подожгу их! Я буду три дня громить твою лавку! Весь твой ворованный никчёмный хлам я раздам последним нищим! Я буду пинать твой немытый зад до самого Багдада! Я привяжу тебя за твои ослиные уши к лучшему скакуну и буду гнать тебя по всем улочкам Анкары! Ничтожная, глупая твоя ослица будет плевать на твою безобразную лысину! Мартышки и мыши будут кусать тебя и мочиться на тебя в самом тёмном подвале Пекина! Весь базар будет обкидывать тебя камнями и обливать помоями! Неразумные дети и сумасшедшие загонят тебя палками на крышу минарета и сбросят, и восхвалят за это великого Аллаха! Никто не возьмётся убрать твой поганый смрад! Так и будешь валяться и гнить до скончания веков, о неисчислимый и справедливый Аллах!

Султан. Уф… Ух… Ах… Хо-хо-хо… Всё! Казни, больше не могу, отваливаются ноги и руки. Всё приемлю, мой благонадёжный друг и учитель! Тому быть, если хочет вечный Аллах! Но я пошутил. Я хотел развеселить твоё благородное сердце и соврал – то были мои сестры Ахма и Сура. Режь и закалывай меня! Я согрешил языком перед тобой, мой всевидящий друг. Но только по благородному намерению, в радость для тебя. Да будет справедлив и мудр твой суд!

Пауза