Вдова: Полковник из Аненербе (Двойные ХХ-лучи) (страница 8)
– Ты не знаешь, о чем говоришь! Приказ Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии от 16 августа 1941 года за номером 270 «О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий». В просторечье приказ «Ни шагу назад».
– И что?
– Я тогда в августе 1941 года был в составе особого отдела НКВД. В районе Новый Мелитополь стрелковый полк из 199-й стрелковой дивизии в панике отступил с позиций. Это привело к окружению части полков дивизии. Комдив и начштаба были арестованы. После этого пришел приказ Ставки и лично Наркома бороны СССР Сталина о борьбе с паникерами и трусами. Военным советам действующих армий разрешили предавать суду военного трибунала лиц старшего и среднего начсостава.
– Ты хочешь сказать, что с нами и разбираться не станут?
– Ольга, мы с тобой совершили предательство по советским законам.
– Но тебя направили в Абвер с той стороны!
– И кто про это знает?
– Твой начальник! Ты сам говорил!
– Но захочет ли он теперь про это вспомнить? А если нет? Если меня там уже записали в предатели, Ольга? Тогда нас с тобой поставят к стенке!
– И что делать?
– Нам нужно что-то дать Москве, Ольга. И это должна быть важная информация, которая подарит нам с тобой «индульгенцию». Отпущение наших грехов! А что у нас есть сейчас? Ничего!
– Продолжаем работать?
– Именно так, Ольга. И если мы раскроем тайну барона фон Рунсдорфа, то все может получится…
***
Прошел месяц с того памятного для Лаврова разговора.
Вечером они (Лавров, Дроздова и Шигаренко) собрались втроем на кухне в большой квартире, которую снимали с позволения местной власти.
Господин Герасименко (Лавров) вел торговлю продовольственными припасами. Вспомогательная полиция больше не беспокоила их, и люди Федора Борзенко15 даже носа в этот дом не совали.
– Итак, что сегодня сделано? – задал вопрос Лавров. – Ты первый, Максим.
Шигаренко ответил:
– В городе появился новый человек из Брайтенфурт.
– От Лайдеюсера?
– Я не знаю от кого, но этого человека я видел в нашей абвершколе. Но имени я не знаю. Он был в другой группе.
– В какой?
– «Технише-люфт»16. Я там никого не знаю. Но ты, командир, работал с ними как инструктор.
– Как он выглядит?
Шигаренко описал.
Лавров сказал:
– Это Гамилов. В прошлом лейтенант авиации. Сбит в бою летом 1941 года. Изъявил желание сотрудничать с Абвером в лагере.
– И чего он здесь? – спросила Ольга.
– Это один из самых способных курсантов из Брайтенфурт. И Лайдеюсер прислал его не просто так. Он видел тебя?
– Да. Мы столкнулись нос к носу в городской управе, где я работаю, – ответил Шигаренко.
– Зачем он явился в управу?
– Пришел устраиваться на работу. Зачем еще ходят в управу?
– А его документы ты видел?
– Нет. Я ведь работаю в другой структуре. К документам у меня нет доступа.
Дроздова спросила:
– А он сам не пробовал выйти на контакт с тобой?
– Нет. Смотрел как на незнакомого. Но он может меня и не знать.
– Не думаю, если Гамилов видел тебя хоть раз, то он тебя помнит. У этого парня отличная зрительная память.
– Значит просто узнавать не захотел.
Лавров сказал, что сам попробует выяснить что делает Гамилов в Харькове. Но у Шигаренко было еще одно задание.
– В хозяйственном архиве был?
–Да. Ничего они не нашли.
– Это вывод, а не отчет о работе! – строго сказал Лавров. – Позволь мне делать выводы самому!
– Я посетил хозяйственный архив, как и было приказано. Именно там уже неделю сидит господин Лимоненко. Понятно, что меня туда в те часы, когда он там, никто не пускает. За этим они строго следят. Но потом я получил архив в свое полное распоряжение.
– Это не вызвало вопросов?
– Нет. Какие вопросы? Тамошний служитель только рад моему интересу, ибо все эти бумажки вообще никому не нужны. А что дают ему в виде зарплаты? Крохи! Платят советскими рублями, которые на рынке слабое хождение имеют. Совсем малую часть оккупационными марками. А я ему приношу и хлеб и тушенку, помимо этого плачу за каждый свой визит по 30 марок.
– Неужели немцы не контролируют архив?
– Да кому задались хозяйственные бумаги и отчеты за 1920-1940 годы? – сказал Шигаренко. – Немцам они без надобности. И все бумаги, что просматривал Лимоненко, я пересмотрел.
– Ничего?
– Нет.
– Ни одной зацепки?
– Никакого архива в Харькове нет. Возможно, что были какие-то бумаги в 20-е годы. Но теперь ничего!
Лавров спросил Ольгу Дроздову:
– Что студент?
– Мало знают о профессоре. Есть только список его работ и направления в его изобретательской деятельности. Но это сведения из официальных статей в научных журналах начала века. Никакой тайны в этом нет.
– Студент спросил тебя, зачем это тебе?
– Да.
– И что ты сказала?
– Что я работаю на советскую разведку!
– Зачем? – в один голос спросили Лавров и Шигаренко.
– Он на меня стал смотреть с подозрением. И даже хотел порвать со мной связи! Я видела, что перестал доверять, и вынуждена была принять меры.
– И он на это повелся? – спросил Шигаренко.
– Еще как. Его отношение сразу изменилось.
– Он поверил тебе? – спросил Шигаренко.
– Меня даже удивила та легкость, с какой он это сделал. И учитывая то, что мы сейчас тайно работаем на гауптштурмфюрера Вильке, я исключаю подставку.
– Но что-то важное он сказал? – спросил Лавров.
– Только то, что у него есть выход на доцента Горюнова. А этот доцент знает работы товарища Бекаури. А Бекаури возглавлял Особое техническое бюро по разработке военной техники для Красной Армии.
– И ты говоришь это вот так? – спросил Ширагенко.
– Как так? – не поняла его Дроздова.
– Да этой информации нет цены! Твой доцент мог быть связан с Бекаури! С секретными разработками! И если это попадет к нам в руки! К нам, а не к барону фон Рунсдорфу!
– До разработок еще далеко, – ответила Дроздова. – Это только информация.
– Тебе нужно крутить студента, Ольга! Где сейчас этот доцент?
– Скрывается.
– Нужно узнать где, – продолжал Шигаренко. – Что скажешь, командир?
– Будем искать. Но осторожно!
– А если вы доверите это мне? – спросил Шигаренко. – Я могу еще раз проверить документы! Я найду то, что нужно. У меня есть ниточка – доцент Горюнов!
– Действуй, – сказал Лавров.
– Тогда я вас покину уже сейчас!
– Но сам ничего не предпринимай, не посоветовавшись со мной.
– Понял, командир…
***
Когда Шигаренко ушел, Лавров рассказал Дроздовой самое главное, чего не мог сказать при нём.
И Лавров и Дроздова давно не доверяли Шигаренко. Он умело корчил из себя патриота, но на деле был не тем, за кого себя выдавал. Им приходилось делать вид, что они все вместе и делают одно дело. Но дело начиналось только после того, как Шигаренко уходил.
Лавров запер двери и вернулся к комнату.
– Ушел?
– Да. Ты отлично «напустила тумана», Ольга.
– Думаешь, Шигаренко поверил?
– Еще как, поверил. Видела, как он с места подорвался? Скоро его кураторы будут знать о доценте Горюнове.
– Но довольно легко проверить, что Горюнов был арестован в 1939 году и расстрелян.
–Про это знаю я, как бывший сотрудник Харьковского НКГБ, но немцы про это не знают. Дело было закрытым, и судебное заседание прошло также в закрытом формате. Получил высшую меру социальной защиты – расстрел. Родственников у Горюнова нет. Так что для проверки им понадобится время.
– Значит, мы сбили его со следа.
– Да. Шигаренко мешать нам не будет. Но и у меня есть новости, Ольга. И новости хорошие.
– Что случилось?
– Я нашел контакты, что помогут нам связаться с нашими.
– В Харькове?
– Да.
– Наконец-то! – вскричала она.
– И ты никогда не поверишь, как я вышел на них.
– Говори уже. Не томи.
– Ты видела в городе афиши?
– Какие? Ты о чем, Роман?
– Афиши певца Савика Нечипоренко?
– Много раз видела. Это артист украинского происхождения из Румынии. А с чего ты про него вспомнил. Эти афиши украшают город уже больше двух месяцев.
– Именно, а я не обращал на них внимания.
– Ты что хочешь сходить на концерт Савика? – спросила она.
– Я не о том. Я хорошо знаю Савика Нечипоренко, Ольга. Но на афише я его не узнал. А вот сегодня у ресторана «Золотой якорь» я увидел его.
– Я ничего не поняла, Роман. Ты знаком с Нечипоренко?
– Да.
– Но как?
– Я работал под его началом, Ольга.
– В Румынии?
– Да в какой Румынии! Здесь в Харькове! Это мой начальник капитан Кравцов.
– Что? – она даже поднялась со своего стула.
– Он был руководителем отдела НКГБ в Харькове, и я работал под его руководством осенью 1941 года!
– Не может быть!
– Но это так. Кравцов меня хорошо знает и мне нужно выйти с ним на контакт. Через него я смогу связаться с нашими.
– Ты уверен?
– В том, что это Кравцов? На сто процентов.
– Он тебя видел?
– Нет. Не думаю. Рядом было много его поклонников.
– Значит Нечипоренко агент НКГБ? Вот это новость!
– Он не Нечипоренко. Он Кравцов. Самого Нечипоренко уже наверное нет в живых.
– А они там совсем не дураки, – пробормотала Дроздова.
– Ты о чем?
– Это я так. Мысли вслух. Хорошо все придумали! Спрятать агента у всех на виду!
– Сейчас я должен дать ему знать о себе! Нам нужно подумать, как я смогу это сделать, Ольга.
– Выйти на контакт, Роман?
– Да. Ты же сама хотела связи с нашими. Это шанс, Ольга! Но я не могу рисковать! Рассекретить агента нельзя.
– Ты хочешь, чтобы я это сделала, Роман?
– Тебе это будет сделать легко. Тебя он не знает, и ты сможешь прикинуться поклонницей.
– Станет ли он меня слушать? Если он резидент, то никогда не пойдет на такой контакт. Еще и убрать меня может приказать.
– Я дам тебе «ключик», Ольга.
– И что это за «ключик», Роман?
– После тех слов, что я тебе скажу, Нечипоренко послушает тебя! Да и что тебе нужно сделать? Всего-то назначить встречу. А на саму встречу отправлюсь уже я.
– Но пойдет ли он? Или пришлет кого-то за себя?
– Пойдет. Мне нужно чтобы он был один. Он профессионал и никому не станет говорить. Это и в его интересах! Но нам нужно нейтрализовать Шигаренко! Он не должен даже заподозрить нашего контакта с Савиком.
– Мы скормили ему доцента и студента, которых не существует. Он скормит это своему начальству. А мое присутствие на концерте Савика не может вызвать подозрений. Я люблю репертуар Петра Лещенко и часто напевала его песни. Шигаренко это слышал.
– А ты сможешь к нему подойти незаметно? Дело слишком деликатное.
– Смогу. За это не переживай. Но что я должна ему сказать?
– Есть у нас с капитаном Кравцовым одна тайна.
– И что это за тайна?
– Агент Сафонов.
– Кто это?
– Кравцов лично курировал агента засланного в Абвер. Это инженер Сафонов. Я должен был обеспечить его переход через линию фронта, но Сафонов погиб. Случайно. И мы с Кравцовым осенью 1941 года скрыли этот факт от начальства.
– И как мне ему про это рассказать если коротко?
– Просто сказать «Вам привет от Сафонова». Кравцов сразу поймет, что ты от меня, Ольга.
– И что потом?
– Потом ты скажешь, что его желает видеть бывший помощник. Пусть приходит один в назначенное время и место. Так мы выйдем на наших!
– Неужели выйдем? Наконец-то. Но все это кажется сказкой, Роман. Вот так вдруг!
– Кравцов прибыл сюда из Москвы. Он работает во 2-ом управлении и через него мы выйдем на того кто меня отправил к немцам! Я внедрился в Абвер! Я сотрудник Абвершколы Брайтенфурт.
– Я готова работать. Роман. Хоть завтра.
– Нет. Не сразу. Дня через три или пять сумей попасть на его концерт. Где он часто выступает?
– В «Золотом якоре».