– По важной надобности. Ты доложи. Моя фамилия Тереньтев. Я из пулеметной команды.

– Начальника ныне нет. Но есть товарищ Чижов. Погоди здесь.

Вскоре Терентьев уже сидел в кабинете у молодого рабочего, всего два месяца назад призванного в ЧК. Чижов был большевиком и работал на военном заводе, пока его не обязали пойти на службу в органы политического сыска Советской власти.

– Вам чего, товарищ? – спросил он красноармейца.

– Терентьев. Солдат пулеметной команды.

– Рад знакомству. Чижов, уполномоченный ЧК. Чем могу?

– Твой начальник нам про бдительность говорил? – сразу спросил Терентьев.

– Ну, говорил. И чего?

– Я, брат, давно в Красной армии. И нюх на контру имею.

– Но от меня-то чего нужно?

– Донести на контру пришел. Недавно появился у нас некий солдат, Арсеньев фамилия его.

– Появился? – переспросил Чижов.

– Дак на станции его патруль отловил и к нам на службу нарядили.

– В пулеметную команду?

– Точно так.

– А этот Арсеньев в сем деле понимает?

– Понимает больше нас с тобой. Ранее говорит, служил в 12-й армии. Был ранен и комиссован. Я наблюдал за ним и скажу, что незачем его было комиссовать.

– Ныне дезертиров много, товарищ Терентьев. Многие поддельные справки достают, дабы от фронта отлынивать. Несознательные граждане. Для того их в строй и ставят снова. Пусть воюют за народную власть.

– Я не про то. Ты не понял меня, товарищ Чижов. Этот Арсеньев не дезертир, он шпион.

– Шпион?

– Я по роже солдата вижу, а этот из благородиев. Точно скажу. Хотя хочет казаться нашим. За простого себя выдает. Засланный он. Вчера только увидел он одного командира. И как вскрикнет.

Чижов совершенно не понял, о чем говорит солдат и переспросил:

– Вскрикнул? Кто?

– Я те говорю, Арсеньев.

– Это тот, который «контра»? – спросил чекист.

– Он самый контра и есть. Увидал значит Арсеньев одного командира. И вскрикнул.

– Увидал командира? Кто?

– Дак Арсеньев. По которого я толкую тебе.

– Он кого-то увидел?

– Да.

– Но вы можете сказать кого, товарищ боец?

– Я же те говорю командира из нашей бригады! Нового командира из эскадрона краскома Николаева. Увидал и вскрикнул. Словно знакомца встретил. А тот ему и говорит: «Чего ты? Али мы знакомы?» Арсеньев же сказал что обознался.

– И что? – снова ничего не понял Чижов.

– А то, что брешет собака. Узнал он его. Стало быть, они знакомы. А с чего скрывать это? Сам покумекай? Шпион!

– Вы хотите сказать, что новый солдат пулеметной команды прибыл к нам по заданию белых?

– Вот именно. Дошло, наконец. Ведь и потом он про него расспрашивал. Кто мол, и как здесь. А с чего спрашивать, коли не знаешь его? Ты доложи своему начальнику про то, что я сказал тебе.

– Но вы толком ничего не сказали, товарищ Терентьев. Кто-то ошибся. Кто-то кого-то узнал. И что с того? Что мне докладывать. Вы вот сами ранее этого солдата Арсеньева видели?

– Чего?

– Вы этого рядового Арсеньева ранее видели?

– Дак вчерась и видал! – сказал Терентьев.

– Не о том я спросил, вас, товарищ. Не вчера, а ранее вы его видели?

– И несколько дней уже.

– А еще раньше? С месяц или более назад?

– Ранее никогда.

– А с чего взяли, что он бывший офицер и не тот, за кого себя выдает?

– Да ты на рожу его посмотри и сам все поймешь! Рожа-то дворянская!

– Товарищ Терентьев! Товарищ Ленин также из дворян! Товарищ Дзержинский из дворян.

– Ты Ленина не трогай!

– Я только сказал…

– Мне твой начальник про бдительность говорил. А ты что? Я тебе шпиона поймал. А ты чего? Сам-то ты кто?

– Я уполномоченный ЧК Чижов.

– Уполномоченный! А из каких будешь?

– Я из пролетариев!

– Пролетарий? Ты?

–Товарищ боец!

– А коли пролетарского происхождения, то есть в тебе классовое чутье! Есть али нет?

– Есть!

– Так и поди разберись. Тебе шпиона поймали!

Чижов обещал разобраться…

Город Н.

Рыночная площадь.

Январь, 1920 год.

Рядовой Арсеньев сменился с поста и получил разрешение побывать в городе. Он уже неделю числился военнослужащим кавалерийской бригады «червонцев» и пока не смог приблизиться к своему объекту.

Младший командир товарищ Далманин почти никогда не оставался один. Лабунский, когда наблюдал за ним, даже заметил, что за ним следят. Кто и зачем он не знал, но рисковать и сделать попытку связаться с ним в казармах – было глупо.

Но многие красноармейцы иногда выходили в город на базар. Хотя денег почти ни у кого не было в достаточном количестве. Но каждый хотел хоть что-то продать, или обменять на продукты. Кормили в казармах все хуже и хуже.

У Лабунского, стараниями капитана Васильева деньги были. На территориях занятых советами действовали совзнаки¹⁰. У поручика в тайном отделении его вещевого мешка было десять тысяч купюрами среднего достоинства.

И вот на рынке они встретились.

Далманин заметил, что солдат хочет подойти к нему и сам сделал первый шаг.

– Я видел вас в расположении бригады.

– Точно так, товарищ. Я недавно поступил на службу. Правда, в принудительном порядке. Но что делать? Никуда ныне от войны не денешься.

– Вы ведь еще денег не получали?

– У меня имеется малость. Думаю посмотреть кое-чего.

– Цены стоят высокие. Здесь мало кто чего купить может, – сказал Далманин. – Рабочий в городе получает почти 400 рублей в месяц. А фунт мяса стоит 90 рублей. Качан капусты – 20 рублей. Кило картошки – 15 рублей.

Лабунский незаметно протянул ему пачку денег.

– Возьмите.

– Что это? – не понял Далманин.

– Деньги. Возьмите.

– А с чего вы мне их даете? Да ещё так много. Вы кто?

– Мы с вами в толпе и ныне на нас никто не смотрит. Да и что такого? Мало ли встретились на рынке два солдата. Вы знаете, где здесь можно поесть и выпить…

– Выпить? – перебил Далманин. – Товарищ Хотиненко с этим строг.

– Я говорил о горячем чае, товарищ командир.

– Дак есть такое место. И каши взять можно, и хлеба, и чаю с сахаром.

Вскоре они оказались в грязном прокуренном помещении, где купили по миске пшённой каши и по куску черного хлеба. Хлеб был еще тёплый и Далманин сразу набросился на еду.

– Ты налегай, браток. Мне ведь поговорить с тобой надобно. Вот времени никак не мог подобрать. Да и как подойти? В казармах и на службе сделать это сложно.

– А чего тебе надо от меня? Неужто кашей всех кормишь задарма?

– Я хорошо знаю кто ты такой, браток. Потому и искал с тобой встречи.

– Дак в бригаде все знают кто я такой.

– Но ты ведь не Далманин, браток? Как и я не Арсеньев.

– Во как? – Далманин внимательно посмотрел на нового знакомого. – А кто ты?

– Я с той стороны.

– Чего?

– Я с той стороны, поручик, – тихо сказал Лабунский.

– Как ты назвал меня?

– По вашему званию. Vous êtes lieutenant de l'armée russe, – добавил Лабунский по-французски.

– Qui t’a dit ça?

– Votre père, lieutenant, vous cherche.

–Вы хотите сказать, – Далманин перешёл на «вы», – что знаете моего отца?

– Я лично видел генерала. Не могу сказать, что знаком с ним близко. Я здесь по заданию и моя работа состоит в том, чтобы вытащить вас отсюда.

– Вы хотите сказать…

– Я сказал уже слишком много. Красные не могут знать о вас так много, поручик. Генерал, ваш отец, желает вас вытащить.

– И вы здесь ради меня?

– Именно, поручик. И времени у нас не так много.

– Вы один? Здесь в городе Н?

– Да.

– Тогда как вы сделаете это? Отсюда сбежать не так просто. Я пытался несколько раз и один раз едва не угодил под трибунал. А приговор трибунала у красных один – смерть.

– Я буду искать возможность и найду. Главное нам с вами договориться, поручик.

– Ваше звание?

– Поручик.

–В каком полку изволили служить?

–Лейб-гвардии Уланский Её Императорского Величества Государыни императрицы Александры Федоровны полк. С марта 1917 года просто лейб-гвардии 1-й уланский полк.

–И вас сюда направил мой отец?

–Не лично ваш отец. Я получил задание вывезти вас от другого ведомства.

–Я вас понял, поручик.

–Вот и хорошо. Я не желаю здесь задерживаться. Сами понимаете, что фронт откатывается с каждым днём все дальше.

–Говорят, что бригада Хотиненко скоро выступит на фронт.

–Мне лично думается, что нам лучше уйти до этого события.

–У вас есть план как это сделать, поручик?

–Пока нет. Но я думаю, над этим, поручик. Полдела сделано – мы с вами связались. Но вида, что знаем друг друга лучше не показывать.

–Это понятно. Пойдут ненужные вопросы…

Город Н.

Отделение ГубЧК.

Местный начальник ГубЧК товарищ Матросов получил эстафету. Курьер, который нес её, немного запоздал, ибо были проблемы с пересечением линии фронта. Он заплутал в степи, и едва не напоролся на конный разъезд белых.

Матросов не простил бы такого, но этого курьера он знал лично еще с января 1919 года.

– Не будь это ты, товарищ Чекмесов, поставил бы я тебя к стенке за такую, твою «торопливость».

– Сам черт ныне ногу сломит в проклятой степи. То беляки, то партизаны. И все норовят или повесить или у ближайшего оврага расстрелять.

– Это послание я должен был получить несколько дней назад.

– Я же сказал, заплутал.

– А мне чего с этим делать? Сюда прибыл агент белых. Но ныне его уже, наверное, нет в городе Н. Он ведь плутать не станет. Не дурак.

– Раньше прибыть я не мог. Не было к тому никакой возможности, – снова сказал Чекмесов.

– Как давно тебе это передали, товарищ Чекмесов?

– Неделя прошла.

– Кто передал?

– Наш человек среди беляков. Он мне пароль назвал.

– Как выглядел этот человек?

– Не знаю. Я в темноте видел его. Вечером. На голове его был башлык. Лица я не видел. Да и не положено мне его в лицо знать. Сам понимаешь бумаге такое доверить нельзя. Вот он устно все и обсказал.

– Повтори донесение, – приказал Матросов.

– К вам прибыл агент контрразведки с заданием вытащить отсюда сына генерала Деева, начальника тыла Добровольческой армии.

– Сын генерала Деева служит в городе Н?

– В составе кавбригады червонных казаков Хотиненко.

– Под каким именем? – спросил Матросов.

– Чего?

– Под какими именем служит сын Деева? Не под своей же фамилией.

– Этого я не знаю. И наш человек не знает.

– А как агент его узнает?

– Лицом они дюже схожи, товарищ. А агент этот засланный генерала Деева знает.

– А ты сам?

– Чего я?

– Деева видел когда?

– Откуда? – спросил Чекмесов. – Я ему в кумовья не нанимался. Но чего сложного найти его? Кто-то из-новых, кто в город Н на этой неделе явился.

– Знаешь сколько таких? – спросил Матросов. – Десятка два наберется. И это коли он здесь еще.

– Здесь. Так быстро своего дела он не сделал бы. Я помогать тебе стану. Ныне мне быстро на ту сторону возвертаться нет надобности. Ныне-то я в контрразведывательном отделе при товарище Кедрове.

– И самого Кедрова видал?

– И не один раз, – сказал Чекмесов. – Ты ведь меня знаешь, товарищ Матросов.

– Я тогда благодаря тебе с десяток шпионов выловил. И восстание контрреволюционное мы подавили в самом зародыше, – похвалил агента Матросов. Он уже жалел, что слишком резко говорил с ним вначале. Ведь это человек Кедрова.

– Это еще что. Я с весны 1918 года в ЧК. Состоял при товарище Шамове, комиссаре по борьбе с контрреволюцией Донской советской республики.