Ротмистр стал обходить будущих новобранцев и остановился напротив Лабунского.

–Вот так встреча! – вскричал он. – А я думал показалось! Нет! Это он самый и есть!

–Кто, господин ротмистр? – спросил подпоручик.

–Знакомец мой старый. Али не узнали меня, господин Лабунский?

Пётр не мог поверить. Перед ним стоял ротмистр Рихман, в прошлом старший адъютант Воронежского градоначальника полковника Кальве. Тот самый, с которым они едва не дрались на дуэли.

–Вы его знаете? – спросил подпоручик.

–Знаю. Это мой знакомый по Воронежу. Возьмите его и проводите в отдельную комнату в канцелярии. Я хочу с ним говорить.

–Как прикажете, господин ротмистр. Взять его!

***

Вскоре Лабунский сидел на стуле со связанными руками и перед ним за столом в кресле разместился Рихман.

–Вы не рады меня видеть, поручик? Господин младший адъютант Воронежского военного губернатора.

–Наша встреча для меня полная неожиданность, господин Рихман.

–Неприятная неожиданность для вас, поручик.

–Отчего же так? Вы меня отправите в Симферополь. А там меня сразу освободят. У вас руки коротки, Рихман. Я ведь прибыл сюда не просто так.

–А что это на вас за одежда, поручик? И где ваши погоны? И документы?

–Развяжите мне руки!

–Мне кажется, что вы дезертир, Лабунский. Бежали с фронта?

–Я не бежал. Развяжите мне руки!

–Зачем? Это не мешает вам отвечать на мои вопросы.

–Ваши полномочия, ротмистр?

–Я представитель Симферопольского градоначальника. Отвечаю за проведение мобилизации в ряде населённых пунктов, куда входит и этот поселок. Отряд государственной стражи капитана Еремеева обязан исполнять мои приказы. Но со мной есть и взвод комендантской роты из Симферополя и десять солдат из чеченской конной сотни.

–Я здесь по приказу капитана Васильева. Я не дезертир. Я, поручик Лабунский, временно прикомандирован к отделению контрразведки.

–Васильев? Контрразведка?

–Да. И если вы развяжете мне руки, то я покажу вам мои полномочия, ротмистр.

Рихман неохотно исполнил просьбу Лабунского. Тот растер затекшие ладони и достал из потайного кармана документ, выданный ему накануне капитаном Васильевым. Там стояла подпись полковника Вольского. Её Рихман знал хорошо.

–Простите, поручик. Вышло недоразумение.

Ротмистр отдал документ Лабунскому.

–Надеюсь, вы не держите зла на офицера, который исполнял свой долг?

–Долг?

–Армии нужны новые солдаты. Закон о мобилизации действует.

–А вы знаете о многочисленных злоупотреблениях, которые процветают здесь, ротмистр?

–О каких злоупотреблениях вы изволите говорить, поручик. Я ничего не знаю.

–Я узнал, здесь людей хватают без всяких оснований и сажают в холодную. Затем вымогают деньги.

–Вот как? И кто повинен в этом преступлении?

–Начальник стражи капитан Еремеев. Против него необходимо возбуждать дело о злоупотреблениях…

–У вас есть доказательства? – спросил Рихман.

–Их совсем нетрудно найти.

–Но они у вас есть сейчас?

–Есть сведения, которые нуждаются в проверке.

–Так проводите сами эту проверку, поручик. У вас есть на это особые полномочия. А я, поручик, занимаюсь мобилизацией.

–Но если здешняя стража отпускает мобилизованных за взятки, то это ваше дело, ротмистр.

–У меня есть полный отчет о проведении мобилизации в Бердянском уезде. Из 207 мобилизованных крестьян на 24 марта 1920 года осталось в строю 167 человек. Остальные дезертировали. И еще человек 60 обязательно дезертируют.

– Вы же обещали их вешать, ротмистр.

– Это была простая угроза. Если бы каждого дезертира вешали, то армии не было бы, поручик.

– Взятки должностных лиц?

– Взятки? Вы идеалист, поручик. Как и ваш начальник полковник Кальве.

– Я офицер Русской армии.

– И что? Это мешает вам быть идеалистом? Вы же дальше своего носа не видите. Вы еще о долге русского офицера расскажите. Теперь на юге все чиновники интендантства берут взятки. Люди хотят использовать свои прибыльные должности, пока они у них есть. Вы думаете, что в Воронеже, где мы с вами познакомились, было иначе? Ваш полковник Кальве идеалист и вы ему под стать. Но вас в штабе было только двое таких. Неужели вы верили в то, что белые удержат Воронеж? Вот и хапали, кто мог. И здесь также. И вы не сможете этому противостоять, поручик. Или вы думаете, что я вас боюсь? Боюсь вашего доклада по начальству?

– Есть приказ главнокомандующего…

– Скоро он оставит свой пост, поручик. Время Деникина закончилось.

– Если у нас пошел столь откровенный разговор, ротмистр, то скажите мне – вы верите в победу белого дела?

– Нет, – сразу признался Рихман. – В этой войне победят большевики.

– Вы откровенны.

– А чего скрывать? Это понятно многим.

– Вы думаете, что Советы столь сильны?

Рихман ответил:

– Советы это новая сила, которая сметает все на своем пути. У них есть идея. Я сейчас не стану говорить о том, что это за идея. Но она есть. А что есть у нас? За что мы боремся? За монархию? Нет. Большинство белых против восстановления монархии. За демократическую и свободную Россию? Но крестьяне, которых мы хотим заставить сражаться, не понимают что это такое. Деникин неплохой генерал, но плохой политик. А вот их Ленин и их Троцкий политики хорошие. Они знают, что нужно толпе. Вы читали большевистские газеты, поручик?

– Нет.

– Напрасно. Вы сравните статьи Троцкого в «Правде» и нашего профессора Бернацкого в «Вестнике». Троцкого понимают все! А что такое Бернацкий? Кто понимает его слог, и его мысли из простой среды? Никто! Нам не выиграть этой войны.

Пожалуй, сейчас поручик Лабунский был согласен со своим врагом.

– А что в итоге? – спросил он Рихмана.

– Вы о чем?

– Вы станете просить меня не докладывать о результатах моего расследования? Так?

– Нет, – засмеялся Рихман. – Зачем мне это? Вы еще скажите, что я захочу вас убить, дабы никто не узнал правды. Вы свободны, поручик. Возвращайтесь в Симферополь и докладывайте что хотите.

– Вы не боитесь?

– Со стороны градоначальника Симферополя мне ничего не грозит.

– Вот как?

– Именно так. Я бы даже заключил с вами пари, поручик.

– А контрразведка армии? А генеральный штаб?

– Они ничего не смогут сделать, поручик. Знаете, что я вам скажу по поводу вашего задания?

– Что?

– Есть приказ провести проверку. Вот вам его и поручили. Но что дальше? Результатов не будет.

– Зачем же тогда проводить проверку?

– Потому что есть приказ провести, вот и проводят. Вы поймите, что наказывать чиновников вроде Еремеева никто не станет. Если арестовать и пустить в расход Еремеева то что, по-вашему, измениться, поручик?

Лабунский пожал плечами. Рихман продолжил:

– Других чиновников нет. Их взять неоткуда. И никакие приказы главнокомандующего положения не исправят. Это старая Россия за которую вы сражаетесь, поручик…

Крым.

Симферополь.

28 марта, 1920 год.

Лабунский вернулся в Симферополь и узнал о том, какие перемены произошли. Главнокомандующий Вооружёнными силами Юга России генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин сдал полномочия генерал-лейтенанту барону Петру Николаевичу Врангелю.

Еще 18 марта генерал Кутепов заявил, что его добровольческий корпус не верит больше командующему. Деникин сразу ответил, что при таких обстоятельствах он слагает с себя руководство войсками. Было сделано заявление о созыве чрезвычайного военного совета на 22 марта.

Вместе с Деникиным подал в отставку начальник штаба генерал Романовский.

– И кто командует ныне? – спросил Лабунский.

– Барон Врангель.

– Хороший выбор, – одобрил Лабунский.

– Как ты выполнил задание?

– Даже страшно вспоминать про то, что было. На местах нет ни власти, ни закона. Это какое-то первобытное общество, где царит право сильного.

– Так сейчас по всей России. Дай срок. Порядок будет восстановлен.

Капитан Васильев убедил Лабунского написать отчет о своей поездке, и передал его полковнику Вольскому.

Тот прочитал:

«Тыловое начальство, исправники, надзиратели, люди из государственной стражи поставленные охранять закон, берут взятки, за освобождение от мобилизации. Под арест сажают часто совершенно невиновных людей. Их отпускают только за крупные взятки. Я всюду видел только злоупотребления и анархию. Под арест сажаются крестьяне не только без достаточных к тому поводов, но и с целью вымогательств. Приставы смотрят сквозь пальцы на преступления низших органов административной власти. Всюду пьянство, казнокрадство, откровенный разбой. Чиновники высокомерны, продажны, недееспособны и бесчестны!»

– А этот ваш поручик в выражениях не стесняется, – сказал Вольский.

– Режет правду, господин полковник. Но нет оснований ему не верить. Эти сведения подтверждаются и другими источниками.

– Хорошо, капитан. Я доложу об этом по начальству.

– А что касаемо поручика Лабунского?

– Вы начальник отделения, капитан. Решение за вами. Но использовать его стоит на работе касающейся агентов большевиков. Все что касается войны, капитан. Для внутренней работы нужен кто-то более гибкий. И не столь категоричный…

***

Полковник Вольский отправился в канцелярию градоначальника генерала Климовича и представил тому рапорт поручика Лабунского. Тот прочитал и вернул полковнику со вздохом.

– Что-то не так? – спросил Вольский.

– Все не так, полковник. Но что мы с вами можем сделать?

– Но…

– Ничего, полковник, – прервал его генерал.

– Вы назначены на свой пост главнокомандующим генералом Врангелем.

– И что? Вы думаете, что у меня в Симферополе абсолютная власть?

– Командование пытается пресечь разгул и бесчинства многих наших частей, которые отступили в Крым.

– И пока безуспешно, полковник.

– Если арестовать нескольких негодяев и публично расстрелять после быстрого суда…

– Кого расстрелять? Рихмана? Это невозможно. Его никто не даст даже арестовать. Скоро мы ожидаем бывшего статс-секретаря господина Кривошеина. Городской голова Симферополя Арбузов готовит встречу.

– И что? – не понял Вольский.

– Ротмистр Рихман работает на Кривошеина, как стало известно мне совсем недавно. А Кривошеин в новом правительстве Юга министр государственных имуществ. И у него по всему Крыму целая сеть агентов.

– Агентов?

– Людей, которые работают на него. Вы знаете, что ротмистр Рихман был уже арестован год назад?

– Никак нет, господин генерал. Этого я не знал.

– Это было во времена Деникина и Рихмана изобличили в целом ряде вымогательств и насилий. Его предали военно-полевому суду по приказу главнокомандующего Деникина.

– И что?

– Приговорили к каторжным работам. С разжалованием в рядовые. Но поскольку каторги у нас нет, то по заступничеству генерала Шиллинга его снова определили на старую должность. Правда, уже как рядового.

– Но ныне он снова ротмистр.

– Ему вернули чин ровно через месяц. А затем его перекидывали на разные участки работы. Тыловой работы, пока не назначили адъютантом к Воронежскому градоначальнику полковнику Кальве. Знаете, кто подписал приказ о присвоении рядовому Рихману чина ротмистра? Генерал Антон Иванович Деникин.

– Что за ерунда?

– Это не ерунда. Это истина, полковник. Деникин такие приказы подписывал сотнями. Думаете, он помнил о том, что сам приказал месяц-два назад осудить и разжаловать Рихмана? А что вы предлагаете, снова начать следствие по Рихману? А что это даст?

– Тогда зачем мне вообще заниматься расследованиями о злоупотреблениях, а нашем тылу?