–Но, насколько я знаю, и до Кафе, этот город носил название Феодосия.

–Вы правы. Греческая Феодосия, что в переводе означает «Данная богом». Затем её захватили генуэзцы и назвали Кафа, затем татары и она стала Кафе. И снова Феодосия, после того как русские цари забрали город себе. А вот при большевиках…

Винников замолчал, и пауза повисла на минуту. Затем продолжил:

–При большевиках в «Данной богом» дела начались совсем не божеские. В 1918-ом начались расстрелы. Такого не было во времена империи. Мы все ненавидели жандармов, но большевики – это в тысячу раз хуже.

–Вы так ненавидите большевиков? – спросил Деев.

–Я стою за улучшение, а не за полный развал, штабс-капитан. Многое в империи мне не нравилось. Но большевики сделали все многократно хуже. Они довели Крым за время своего короткого правления до полного коллапса. Безработица, инфляция, дороговизна и голод. Это цели революции? А затем стали отбирать чужое, дабы поправить положение. И стали стрелять людей без всякого суда.

–В белой армии стреляли не меньше, полковник. А по роду моей новой службы в контрразведке я вам скажу, что и ныне стреляют. Многих недовольных в Симферополе высылают в Советскую Россию. Знаете что такое «высылка в Советскую Россию», полковник?

–Это высылка из Крыма?

–Нет.

–А что?

–Высылка на тот свет.

–Как?

–Это расстрел, полковник. Так что белые стоят большевиков.

–И вы офицер белой армии?

–Так получилось. И если честно, то я не вижу выхода.

–Вы, штабс-капитан, слишком много думаете, А это вредно. Ныне нужно только верить в идею. А иначе будут трудно.

–А вы, полковник? Вы верите в идею?

–Я верю в Кубань. И я хочу, чтобы Кубань была свободной и от царя и от большевиков.

–Царя больше нет, – сказал Деев.

–Нет царя Николая Второго. Но трудно ли найти нового? Например, царя Петра?

–Вы о генерале Петре Николаевиче Врангеле?

–А чем он ныне не царь Крыма? В Феодосии вам лучше будет поселиться в частной квартире. Я дам вам адрес одной вдовы. Но оставьте ваши офицерские замашки, господин Деев. В Феодосии вы простой торговец.

–Форму я оставил в гостиничном номере в Севастополе. И достану из чемодана после того как покину Феодосию. За это не беспокойтесь.

–Я боюсь не за себя, а за вас. Наша контрразведка при штабе Улагая не обратит внимания на то, что вы из Симферополя. Загребут и посадят в подвал. А оттуда дорога одна. Им плевать, что вы офицер разведки при штабе Добровольческого корпуса, штабс-капитан.

–С этой особенностью контрразведок я знаком, полковник.

–Могу я задать вам вопрос, штабс-капитан?

–Конечно, полковник.

–Это особенный вопрос.

–Задавайте. Что за таинственность?

–Вы служили в Красной армии?

–Что?

–Вы ведь служили в Красной армии?

–Откуда у вас эти сведения?

Винников поспешил успокоить Деева:

–Да вы не беспокойтесь, штабс-капитан. Я ведь, если бы хотел, давно донес бы на вас. Но я не хочу этого. Наоборот я стану вам помогать. Я ведь также хочу, чтобы все вот это быстрее завершилось.

–Это?

–Я имею в виду войну, штабс-капитан. Она приобретает характер бессмысленной бойни. И всякому трезво мыслящему человеку ясно, что Врангель не победит. Эта война уже проиграна.

–Но…

–Только не говорите, что верите в победу белого движения. В него уже почти никто не верит.

–Но вы готовите десант!

Винников засмеялся.

–Мы готовим десант? Его готовит Врангель!

–Но и вы в этом участие принимаете.

–Ради чего нужен десант, штабс-капитан? Я вам отвечу – дабы освободить Кубань о тирании большевиков. Сможет ли это сделать Улагай?

–И что вы скажете, полковник?

–Два штаба и два командования. Они посылают на Кубань Черепова и Крыжановского. Я представляю, как они станут утихомиривать казаков. Этот десант провалится через месяц. И хорошо если хоть половина десанта вернется обратно! Нет. Мы заперты в Крыму.

–Но вы продолжаете служить, полковник.

–А что мне остается? Я служу по инерции. Не к большевикам же мне идти?

–Так уж сложилось ныне в России, полковник. Та или иная сторона. Третьего не дано.

–А вы сами? Неужели вы верите в красную идею?

–В красную идею? Вы о чем?

–Простые мысли вслух, штабс-капитан.

–Я верю в свою дочь и в свою жену. А что станет с Россией? На этот вопрос мне ответить трудно…

Феодосия.

Июль, 1920 год.

Штабс-капитан Деев обосновался на окраине Феодосии в частном доме, которым владела вдова офицера белой армии. Она сдавала комнаты внаем и тем жила с двумя дочерями.

Деев представился торговцем и заплатил за постой щедро – два золотых николаевских червонца.

–Золото? – спросила вдова.

–А вам лучше бумажками? Я могу заплатить местными деньгами Крымского правительства. Но они слишком ненадежны, сударыня.

–Нет, нет. Я благодарна вам за золото, господин…

–Терентьев, – подсказал Деев.

–Я благодарна за золото, господин Терентьев. Как долго вы намерены жить здесь?

–Не знаю пока. Как пойдут дела.

–Здесь прекрасное место, господин Терентьев. Этот дом достался мне в наследство от моего отца. И мы совсем недолго жили здесь с мужем. Мы с ним имели квартиру в Петербурге. Он служил в гвардии. Какое было время.

Вдова стала вспоминать 1913 год и балы по случаю 300-летия династии Романовых.

–А после революции мы перебрались сюда. Муж пошёл служить к Деникину и погиб летом 1919-го. А вы хорошо знаете полковника Винникова?

–Мы знакомы с ним недавно.

–Но он вас рекомендовал.

–Наверное, заметил во мне прибыльного для вас жильца, сударыня.

–Возможно, но я не о том, господин Терентьев. Полковник всегда очень осторожен в выборе знакомств. Ему здесь приходится нелегко. Интриги.

–Интриги? В таком райском месте, сударыня?

–Место райское, но люди всегда могут все испортить. А вот и еще один мой жилец.

По дорожке к дому шел высокий офицер в хорошем мундире с адъютантскими аксельбантами.

–Это мсье Кувшинников. Адъютант генерала Филимонова.

Офицер был молод не старше самого Деева и носил погоны капитана. Лицо имел открытое и приятное.

–Вы торговец, мсье Терентьев? – спросил он после того как вдова представила их друг другу.

–Точно так, мсье капитан.

–Ну не стоит так официально, я Иван Андреевич.

–Павел Петрович.

–Как император? – усмехнулся Кувшинников.

–Что вы изволили сказать, Иван Андреевич?

–Я сказал, что вас зовут как императора Павла Петровича.

–Ах, вот вы про какого императора. Но он давно умер. Если мне не изменяет память в 1801 году.

–А вы игрок, мсье Терентьев. В карты играете, Пал Петрович?

–Понемногу.

–А я страстный игрок. В офицерском клубе ежедневно игра. Иногда большая.

–Да я по-крупному не играю, Иван Андреевич. До игры ли ныне?

–Самое время играть, Пал Петрович! Самое время!

Деев врал. Он хорошо играл в карты и ранее весьма любил это. У него даже вышла однажды дуэль из-за карт. Он тогда выиграл весьма крупную сумму. Его обвинили в шулерстве, и он вынужден был застрелить противника на поединке. Отцу дорого стоило замять этот скандал…

***

Уже вечером Деев был за игорным столом среди офицеров корпуса Улагая. Играли капитан Урбанский, есаул Колпаков, капитан Кувшинников, ротмистр Лавров.

Кувшинников представил Терентьева:

–Разрешите представить вам нового игрока, господин Терентьев Павел Петрович. А это господин Урбанский.

–Капитан Урбанский. Четь имею, и рад знакомству, господин Терентьев.

–Есаул Колпаков!

–Раз познакомиться, есаул!

–Ротмистр Лавров!

–Терентьев.

–Вы игрок, господин Терентьев?

–Это вопрос или утверждение, господин ротмистр?

–Скорее утверждение. Я сам игрок и вижу игрока.

Кувшинников подтвердил:

–И я сразу определил в нем игрока, господа.

Есаул Колпаков сказал с усмешкой:

–Надеюсь, господи Терентьев более счастлив в игре, чем вы, капитан.

–Бросьте, есаул. Мне просто вчера не повезло. Вот и все. Сегодня я думаю отыграться.

–Бог в помощь! Итак, господа?

–Начнем по сотенке, господа?

–По три сотенки! – предложил Терентьев.

–Браво, Пал Петрович! Но тогда по пять сотен!

–Идет! – ответили офицеры.

Игра началась.

Счастье улыбнулось Кувшинникову, и он снял первый банк.

–Я же вам говорил, господа! Ныне пришёл мой день.

–Тогда увеличим ставки?

–А почему нет?

Ставки постоянно росли. Игра становилась интересной. Вокруг их стола появились зрители.

Еще две ставки взял Кувшинников, а затем адъютант генерала Бабиева капитан Урбанский выиграл крупную сумму. Терентьев проигрывал и уже дважды открывал свой саквояж.

–Вам не везет, господин Терентьев, – сказал Урбанский. – Вы проиграли больше десяти тысяч.

–Мне нужно время отыграться, господа.

Отвечал он спокойно. Никто не заметил и тени волнения на его лице.

–Как хотите, – Урбанский снова выиграл. – Кто же вам запрещает играть.

–Вы хотели сказать, капитан, что день у меня не задался?

–Именно так. Уж вы не держите обиды, Павел Петрович.

–Игра еще не окончена. Всё лишь начинается, капитан!

–А как вы, есаул? – спросил Урбанский есаула Колпакова, командира знаменитой «волчьей сотни».

–Я в игре, как и господин Терентьев.

–Мы не играем под честное слово, господа, – сказал Урбанский. – Скоро поход. Многие из нас могут не вернуться, и что тогда будет с долгом?

–Я в игре!

–И я. Повышаю!

–Отвечаю! Наше насупленные на севре развивается успешно, – сказал Терентьев. – Так пишут в газетах. Потому опасаться нечего!

Урбанский сказал:

–Я не о том говорил, господин коммерсант. Скоро мы двинемся на Кубань. И откроем новый фронт против красных. А кто из нас вернется назад? Кто знает, господа. Потому я не хочу играть в долг. Ставка снова моя. Желаете продолжать?

–Сдавайте, капитан, – Терентьев бросил на стол еще пачку ассигнаций.

Есаул не отставал от него.

–Мы в игре! Сдавайте!

Урбанский взял новую колоду.

–Скоро мы создадим новый фронт, господа! Фронт на Кубани. И с кем же вы станете тогда играть, мсье Терентьев?

–Будет обидно если не смогу отыграться. Но ведь вы выступаете не завтра, господа.

–Не завтра, но скоро! Очень скоро. Улагай уже созвал первое совещание своего штаба. Решают, где будет происходить высадка. Мой генерал ныне был на этом совещании, господа. Прибыл мрачнее тучи.

–А что такое? – спросил капитан Кувшинников, адъютант генерала Филимонова.

–Я повышаю, – сказал Колпаков.

–Отвечаю, – поддержал его Терентьев.

–И я! А вы отвечаете, капитан?

Кувшинников посмотрел на свои карты и обратился к Терентьеву.

–Вы одолжите мне денег, мсье?

–Извольте.

–Тогда я отвечаю!

И счастье снова повернулось к Кувшинникову. Он был среди выигравших. Он сразу вернул долг и продолжил игру. Ставки снова возросли.

Затем фортуна снова переменилась, и капитан проиграл все, что сумел добыть полчаса назад. И снова он стал занимать деньги у коммерсанта.

Терентьев стал выигрывать. Он взял три крупные ставки. Ротмистр Лавров вышел из игры:

–Я пас, господа!

–А вы, Пал Петрович, скрывали от нас свое искусство! – сказал Колпаков. – Повышаю!

–Отвечаю!

–Я пас, господа!

–А вы капитан?

–Но вы же не играете в долг, есаул! – с отчаянием произнес Кувшинников.

–Черт с вами, я верю вам на слово, капитан!

–Отвечаю!

***

В итоге в выигрыше остались Урбанский и Колпаков. Капитан Кувшинников выглядел совершенно раздавленным. Так много он еще никогда не проигрывал.