– А какими способностями обладаете вы, Эста?

– У нее их практически нет, – ответил за сестру брат.

– То есть?

Эста пожала плечами:

– Учитель говорит, что какой-то талант скрыт во мне, но для того, чтобы он проявился, необходим особенный «ключ».

– И что это за «ключ»?

– Если бы я знала… – мечтательно произнесла она. – Возможно, это болезнь, или просто должно пройти еще какое-то время, а может быть, мне следует умереть…

– Не говори ерунды, – возмутился Стефан.

– Отчего же? У Учителя способности открылись после того, как он побывал «за чертой».

– Это не значит, что тебе следует повторять его опыт.

– Я вынужден согласиться с вашим братом. – Урджин отпил кофе. – Проще жить со скрытым талантом, чем пытаться его проявить подобным образом. Но мы отвлеклись. Силовые поля…

– Да, извините. Наши с сестрой глаза так светятся потому, что в отличие от других людей, например, от вас, мы способны собирать и пропускать сквозь себя окружающую нас энергию. Этот дар невозможно контролировать, и им наделены все олманцы. Силовые поля – это сгустки мощной негативной энергии. Попадая в них, наш организм насыщается ею. Эта энергия поражает все тело, и, в зависимости от мощности поля, способна его сильно травмировать или убить.

– То есть силовые поля – это оружие против олманцев? – подытожила Сафелия.

– Да, – улыбнулся ей Стефан.

– И кто его создал? – спросила Сафелия.

На этот раз Стефан засмеялся:

– Олманцы.

– Логично! – подтвердила наследница Доннары и улыбнулась в ответ. – Но почему вы решили, что Эста не случайно попадала в эти ловушки?

– Потому что большинство олманцев их чувствуют, включая меня, но у Эсты этого дара нет. Для олманца – это вид оружия, столкновения с которым можно легко избежать. Но Эста так же «слепа», как и вы, с той лишь разницей, что на вас силовые поля не действуют.

– Это все равно не подтверждает ваших, Стефан, опасений, – подытожил Урджин.

– А если я скажу, что силовые поля были расставлены там, где о них никогда не слышали?

– Например?

– Вчера она попалась на Навернии.

Урджин взглянул на Эсту.

– Кто-нибудь из вашего окружения знал, что вы собираетесь лететь на враждебную вам планету, да еще и в день нашей торжественной встречи?

Эста побагровела. Он понял, что попал в точку, и мягко улыбнулся своему предположению:

– Вы ведь не собирались туда лететь, верно?

– Решение было принято буквально перед вашим прибытием, – начала оправдываться она. – Я не могла отказать людям, просившим о помощи. В ходе зачисток погибают дети. Этого допускать нельзя.

– Однако решать проблемы путем периодических вылазок на недружелюбную планету по меньшей мере неразумно. Необходимо, чтобы ваши друзья предъявили доказательства геноцида, проводимого на Навернии, и тогда мы вынесем этот вопрос на рассмотрение Межгалактического Совета.

– Какое благородство с вашей стороны! – Эста вскочила. – А не Доннара ли на прошлом заседании Совета отклонила прошение Олмании о проведении расследования факта уничтожения двух наших торговых кораблей в атмосфере Навернии?

– Повторяю, – Урджин пытался сохранять спокойствие, – для подобных утверждений нужны доказательства!

– Какие? Обломки корпусов?

– Наверния отрицала факт пуска ракет по олманским кораблям и готова была предоставить доказательства своей невиновности.

– Тогда куда делись эти корабли, если оба были на связи до вхождения в атмосферу и передали сообщение о воздушной атаке без предупреждения? – выдала она и победоносно сложила руки на груди.

– Атаковать могли незаконные силы – пресловутые повстанцы.

– Если так, почему навернийцы отрицали сам факт вхождения наших кораблей в атмосферу своей планеты? Могли же списать все на повстанцев. Не потому ли, что у повстанцев на их планете нет в арсенале термоядерных ракет дальнего действия?

– Вы не можете знать наверняка, – покачал головой Урджин.

– Не могу. Поэтому мой брат и попросил принудить Навернию к расследованию комиссией Совета факта гибели кораблей. Но, как только Доннара отклонила прошение, ее примеру последовали все остальные планеты, завязанные с вами в торговых отношениях. А теперь самое интересное: почему ваш отец, как император, так поступил? Не потому ли, что на Навернии расположены доннарийские военные комплексы, которые вы разместили там около десяти лет назад, никак не подозревая, что Совет Всевидящих потребует заключения нашего с вами брака? И даже после этого доннарийские базы остались стоять там, где стояли.

В этот момент за столом раздались громкие аплодисменты. Хлопала Сафелия.

– Браво, Эста! Мало того, что вы первая из женщин моего брата, которая вообще стала с ним говорить о политике, вам, к тому же, удалось застать его врасплох. – Сафелия засмеялась.

– Я не одна из его женщин, – отчеканила Эста. – Я – его жена. И поверьте, скромность и покорность, которыми так славятся олманки, – не самые сильные стороны моего характера.

– Вы хотели сказать, что этих сторон в вашем характере вовсе нет? – с ехидной улыбкой спросил Урджин.

Эста не собиралась спорить с ним, но выйти из этой ситуации красиво хотела бы любая на ее месте. Поэтому она сделала то, чего никак не ожидала от себя и чего никогда не позволяла себе раньше: улыбнулась Урджину своей самой ослепительной улыбкой и приблизилась к нему вплотную. Она приподняла голову и встретилась глазами с этим человеком. От такой близости у обоих перехватило дыхание. В столовой повисла тишина.

– Не могу сказать, что не рада. Ибо теперь вы знаете, что испытываешь, когда твой супруг не соответствует ожиданиям.

Он прекрасно понял все, что она хотела сказать. Однако в этот момент его разум рисовал совершенно другой образ этой женщины: он берет ее, прижав к стене в этой самой столовой, а она, сидя на его руках и обвив ногами его талию, стонет, выкрикивая от удовольствия его имя.

В следующее мгновение Урджин очень обрадовался тому, что никто из присутствующих не может прочесть его мысли. Необходимо было ответить на олманский выпад, поэтому он наклонился к ее уху и тихо прошептал:

– Такую радость, как сейчас, я давно не испытывал. Ведь у моей супруги нет тех качеств, которые я терпеть не могу в женщинах.

Эсту будто пронзило ударом молнии. В ужасе она отпрянула от него, и, неожиданно снова раскрасневшись, отступила на несколько шагов назад.

– Taihasuellе! – выкрикнула она и удалилась из столовой.

– Как она меня назвала? – обратился к Стефану Урджин.

– Кем-то вроде «незаконнорожденного». Да, это самый близкий термин, – пожал плечами Стефан.

– То есть «ублюдком», – засмеялся Урджин в ответ, да так, что кофе из кружки выплеснулся на пол. – Taihashuellе… Я запомню. А на каком это языке?

– Древнеолманском.

– А как на вашем языке будет «малышка»?

– «Малышка»? – Стефан даже поморщился.

– Да, «малышка».

Наследник Олмании, казалось, смутился, и это удивило всех присутствующих.

– Не знаю, почему мне так кажется, но думаю, вы не могли об этом знать.

– О чем знать? – не понял Урджин.

– Ну, конечно, вы никак не могли знать, что «малышка» на древнеолманском и есть Esta.

Все замолчали, немного потрясенные.

– То есть Esta означает «малышка»? – переспросил Урджин.

– Именно так. Только я не понял, зачем вы спросили об этом?

– Сам не знаю, – признался Урджин. – Ну ладно, вернемся к делам. Стефан, мы планировали вернуться на Доннару на этой неделе. Отсюда лететь три дня. Могу я узнать, когда вы с сестрой сможете покинуть Олманию?

– Вообще-то, сегодня вечером. Мы с сестрой будем на вашем корабле ровно в шесть. Все вещи доставят к этому часу.

– Очень рад это слышать.

Стефан молча встал из-за стола, поклонился присутствующим и направился к выходу.

– Спасибо за столь необычное утро, – усмехнулся он.

– Не за что, – хором ответили доннарийцы.

***

Три дня перелета тянулись крайне медленно. Эста старалась вообще не пересекаться с мужем, поэтому предпочитала не покидать каюту. Стефан, в отличие от сестры, прекрасно проводил время в компании новых родственников. Сейчас эти люди казались ему самыми открытыми и дружелюбными во Вселенной. Он составил свое собственное мнение о доннарийцах по поведению надменного императора этой планеты, который славился не только скверным характером, но и крайне неуважительным отношением к подданным. Всего Стефан мог ожидать от детей такого человека, кроме того, что они окажутся настолько непохожими на своего отца.

Сафелия буквально млела в присутствии Стефана, и это начинало бросаться в глаза не только ее братьям. Сам же объект притязаний намеренно игнорировал ее, сознавая, что интрижка с сестрой Урджина до добра не доведет.

Камилли вообще смотрел на все происходящее вокруг него, как на большое цирковое представление. Его брат не на шутку заинтересовался никому не известной нареченной. Она же, судя по всему, точила на него не один зуб и укреплять супружеские отношения не спешила. Да и кто бы мог ее осудить? Урджин натворил дел семь лет назад, когда отказался жениться на девушке со странной планеты Олмания. Еще бы! Ему был всего лишь двадцать один год. И прекрасная Клермонт, затмить красоту которой до недавнего времени казалось невозможным, спала в его постели. Более того, до этого неожиданного решения Совета Всевидящих он даже подумывал о женитьбе на ней. Известие о предстоящем браке прозвучало как приговор. Он пытался сопротивляться как мог, но когда отец пригрозил отречением и лишением права наследования, Урджин приостыл. В течение суток семья нашла временное решение – отложить брак на семь лет. Они рассчитывали, что за это время юношеский максимализм сменится чувством ответственности перед окружающими, и Урджин исполнит свой долг. Это устроило всех, даже Клермонт, которая открыто заявила Урджину, что согласна исполнять роль любовницы в этом фарсе, навязанном Советом старикашек.

Камилли помнил, как тогда переживал Урджин из-за своей Клермонт. Однако спустя два года он осознал, что на ней свет клином не сошелся, и стал завязывать короткие интрижки с другими привлекательными особами противоположного пола. Клермонт, в свою очередь, спускала все ему с рук, пользуясь положением фаворитки наследника. Злой рок настиг ее полтора года назад, когда Урджин вдруг решил порвать с ней. И причину привел весьма вескую: он станет женатым человеком, и подобными отношениями оскорблять жену не намерен. Клермонт тогда прокляла и его, и его супругу, напомнив при этом, что он всю оставшуюся жизнь будет связан с уродиной с пуританской планеты, которая в постели только и сможет, что молча лежать под ним. Урджин после этого не на шутку разнервничался и попытался найти хоть какие-нибудь сведения о нареченной. Советники в этом помогли мало, а больше спросить было не у кого. Почему она оказалась такой, какой они увидели ее три дня назад, Камилли не знал. Какая роль им отведена, старцы не пояснили, ограничившись лишь кратким упоминанием об изменении хода истории Вселенной. Но разве способна будет такая пара на что-то меньшее?

Наконец Камилли смог убедить кузена поговорить с Эстой перед возвращением на родную планету. Урджину не хотелось стучаться к ней с просьбой уделить немного внимания. Однако, как только перед ним открылась дверь каюты, все сомнения исчезли, и осталось только желание находиться возле нее постоянно.

Его визит удивил Эсту. Она едва успела накинуть плащ, дабы Урджин не смог увидеть ее в излюбленной домашней одежде: трусиках и майке на бретельках.

– Заходите, Урджин. Что-то случилось?

– Спасибо, пока ничего не произошло и, надеюсь, не произойдет. Я пришел поговорить с вами с глазу на глаз перед нашим прибытием на Доннару.