– З-з-здравствуйте, – следователь отступил на шаг и указал рукой на останки, скрытые от посторонних голограммой. – Честно говоря, мы ждали вашего прибытия.

– Почему территория возле останков не оцеплена? Почему ваши люди топчутся по ней в обычной обуви?

– Мы просканировали все в радиусе километра отсюда, – оправдывался следователь. – Наши криминалисты уже поработали. Готовим останки к отправке на экспертизу.

Он обернулся и жестом указал своим людям, чтобы начинали работать.

– Вы свободны. Все материалы передать моим сотрудникам в течение суток.

– Но… Но мы можем…

– Если будет нужна ваша помощь, бюро попросит о ней.

Таких, как он, называли «безлицыми». Кольцо на шее проецировало голограмму, на которой то и дело возникали гримасы людей разных рас. Рассмотреть человека, скрывающего под такой маской, было невозможно. Голос искажал датчик на том же кольце. Они никогда не представлялись. На заданиях общались между собой, откликаясь на номер или позывной. Они не выпивали в барах после работы и никогда не обсуждали ту жизнь, которую вели за пределами бюро. Они были кем-то в этом мире, но мир не знал, кем именно они были.

Он активировал защитный костюм и поле на ботинках. Разблокировал браслет, снял его с руки и раздвинул. Получившийся обруч надвинул на глаза. Достал из кармана пару перчаток, натянул их и активировал защитное поле вокруг.

– Вы все еще здесь? – он обратился к следователю, переминающемуся с ноги на ногу за спиной.

Тот нервно кивнул и, помахав рукой остальным, направился к стоянке машин.

Он подошел к останкам по воздуху. Присел. Следов вокруг – как на общественном пляже в жаркий летний день.

– Рубин, отсканируй ботинки у всех, кто здесь побывал за последние сутки.

– Поняла. Сделаем.

– 3217, с контейнером ко мне.

– Уже иду.

– Сова, примешь останки у 3217. Отчет лично мне.

– Время на анализ дашь или тебе сходу лепить?

– Не суетись. Я потерплю.

Он откинул пленку и приступил к внешнему осмотру останков. Жаль, что нет прибора, блокирующего обоняние. Хотя, кто-то говорил, что такой есть…

3217 подошел с контейнером.

– Грузим? – спросил он, разматывая силовую сеть.

– Подожди, – он взглянул на ту часть тела, где раньше они находили послания.

Да, кажется сверток был там. Он аккуратно извлек его пинцетом.

– Теперь грузи. Глубина грунта – метр. Единым блоком.

– Да знаю я, – отмахнулся 3217, опуская сеть в землю и замыкая контур.

Он со свертком отошел от тела, предоставив возможность все переместить в контейнер. Как только крышка белого «гроба» заблокировалась, 3217 потянул его за ручку по воздуху к грузовику.

Он достал второй пинцет и развернул сверток. Шрифт и строчки на известном языке не оставили сомнений. Это Он.

– Разве можно так поступать с уликами? – Сова аккуратно распахнул перед ним маленький ящик.

– Извини. Хотел сразу удостовериться.

– Ладно. Грузи.

Он опустил бумагу в пакете в контейнер.

– Еще немного осмотрюсь и поеду.

– Как скажешь, начальник, – пожал плечами Сова.

Он отвернулся и упаковал пинцеты.

– Сова, скажи, ты когда-нибудь слышал о Егере?

Тот хмыкнул.

– Агент Егерь – это миф. Его не существует.

– Что за миф?

– Ну, ходили когда-то слухи об агенте, который работал в одиночку. Вроде, он занимался только сериями убийств на сексуальной почве. Якобы у него был высший уровень допуска ко всем делам и статус неприкосновенности. Но этого агента лично я никогда не встречал и дел с ним никогда не имел. А работаю я, насколько ты знаешь, очень давно.

– И кто же рассказывал тебе об этом агенте?

– Да, так, шептались ребята. Мол, якобы приезжали на захват, а там уже кто-то сработал. Те, кто оставались в живых, ну… жертвы… ты понимаешь, да?

– Выжившие, – уточнил он.

– Можно и так сказать. Якобы они говорили, что их спас один из нас, «безлицых», и называли его «Егерем». Я догадываюсь, почему ты интересуешься им, но увы, Темный, Егеря не существует. Просто ребята придумали себе героя, вот и заливают. А с нашим делом нам придется разбираться самостоятельно.

– Я тебя услышал. Благодарю.

***

Зафир не единожды посещал Сую за последние три года. Нельзя сказать, что планета эта нравилась ему, но и отталкивающей ее нельзя было назвать. Пестрая и высокотехнологичная, с огромными городами и маленькими деревушками, с небоскребами и одноэтажными зданиями, с магистралями в воздухе и цветущими круглый год садами, с розовыми озерами и белого цвета морями. На улицах мегаполисов Суи можно было встретить прохожих в шикарных нарядах, сотканных из иллюзий голографического мира. Они разбавляли пестрое общество полуголых или наоборот, полностью одетых в монохромные цвета людей. В маленьких городках и деревнях одевались проще, но одно оставалось неизменным: суиряне не покидали дом без рисунка на теле. Любой открытый участок кожи должен был быть украшен витиеватым узором, который наносился специальным прибором. Лишь самые богатые и избалованные суиряне могли позволить себе носить работы известных мастеров нательного рисунка, уникальные и неповторимые произведения искусства, созданные специально для них. Остальные довольствовались шаблонами, зачастую похожими друг на друга как две капли воды. История этого обычая суирян уходила корнями в те времена, когда нательный рисунок рассказывал многое о своем владельце. Представитель класса служащих не имел права наносить более трех завитков на лицо и руки. Руководители и управленцы – не более пяти завитков на лица и руки. Торговцы и магнаты – не более девяти. И элита среди элиты – представители аристократических знатных родов Суи – не менее десяти завитков на лицо и руки. Не носили рисунков только рабы, доставленные на Сую из колонизированных планет. Рабам запрещали разукрашивать тело. Когда рабство на Суе отменили, а Империя превратилась в Президентскую Республику, никто не осмелился распрощаться с нательным рисунком. Рабы стали служащими, управленцы – магнатами, а среди знатных родов выжили лишь те, что помогли свершить эту революцию. Так нательные рисунки стали неотъемлемой частью облика суирян.

Зафир никогда не разукрашивал себя, когда бывал на Суе. Многочисленные туристы с разных концов Вселенной не придерживались этого правила. Они стремились приобщиться к культуре тех, о ком раньше только слышали, и, порой, перегибали палку. Суиряне носили свои рисунки с достоинством. Туристы же находили в этом только забаву. В итоге сами же они и становились предметом насмешек. Появление туристов на Суе стало возможным благодаря тому, что Президент Сомери открыла планету для посещения. Из закрытой обители, о существовании которой знали лишь избранные мира сего, Суя превратилась в центр культурных и массовых развлечений. Теперь деньги текли сюда рекой, что, собственно, и спасло экономику Суи, выдоившей к тому времени все свои колонии под ноль.

Зафир вошел в приемную резиденции госпожи Сомери и протянул удостоверение секретарю. Спустя несколько минут его проводили в рабочий кабинет Президента, что показалось Зафиру довольно странным: раньше он ожидал аудиенции не меньше часа.

– Ну, здравствуй, Зафир, – Сомери улыбнулась.

Зафир смиренно замер в поклоне.

– Проходи. Выпьешь чего-нибудь?

– Благодарю, госпожа Сомери. Черный кофе.

Сомери щелкнула пальцами, и охранник быстро вышел.

– Как прошел перелет? – Сомери присела за стол и жестом пригласила Зафира занять место напротив.

– Без инцидентов, – кивнул Зафир и присел в кресло.

– Учитывая ситуацию на Олмании и твою занятость, я понимаю, что найти время посетить меня лично было крайне сложно, однако, я признательна тебе за то, что ты прилетел так быстро.

– Если Вы желали видеть меня здесь, значит причины веские и отлагательств не терпят.

– Ты прав. Дело слишком деликатное, чтобы обсуждать его по сети.

В кабинет постучали и Сомери разрешила войти. Охранник принес Зафиру кофе и тут же скрылся с глаз.

– Перейдем к делу, – кивнула Сомери. – Три месяца назад ты обезвредил опасную группировку в одном из престижных заведений Альтранса. Ты понимаешь, о каком деле я говорю?

– Да, госпожа, – кивнул Зафир. – Подробный отчет о том, что там происходило, я отправил каждому члену Совета Всевидящих.

– Я прочла твою писанину. А потом до меня дошли интересные сведения. Почему ты умолчал о том, что работал там не один?

– Думаю, Вам известен ответ на этот вопрос, – Зафир пригубил кофе и продолжил делать вид, что не понимает, почему Сомери решила повидаться с ним лично. Хорошо еще, что она только чтец, а не менталист…

– Сафелия – Наследница Доннарской Империи! – перешла на повышенный тон Сомери. – Если Фуиджи узнает о том, чем промышляет его дочь, находясь якобы на Суе, он снимет шкуру сначала с тебя, а потом и с меня заодно!

– Вряд ли Фуиджи под силу тягаться с Вами, госпожа. Иначе, давно бы это сделал.

Сомери откинулась на спинку кресла и сложила руки на груди.

– Там была еще одна персона, которой удалось избежать зачистки памяти.

– Рискну предположить, что об этой персоне Вам известно гораздо больше, чем мне, – Зафир допил горячий кофе в два глотка и поставил чашку на блюдце. – Если честно, я собирался обратится к ней за помощью и привлечь к расследованию убийств на Олмании.

– Без разрешения Совета? – едва ли не взвилась Сомери.

– Почему же, – пожал плечами Зафир. – Запрос на привлечение агента «Егерь» к этому делу я отправил еще пять дней назад. Разрешение на ее допуск к материалам дела я получил от шести членов Совета. К сожалению, другие семь членов, включая Вас, госпожа, ответ мне пока не дали. Предполагаю, что именно это прошение и стало причиной моего внезапного вызова на Сую.

– Не только оно, – Сомери опасно улыбнулась и наклонилась к Зафиру через стол, – агент «Темный».

На этот раз Зафир действительно был застигнут врасплох. Он даже вскинул брови, всем своим видом выражая неподдельное удивление.

– Что-то не так с моим позывным? – спросил он.

– С твоим новым позывным, – отчеканила Сомери и весьма неграциозно плюхнулась в кресло. – Это Егерь тебя так назвала?

Брови Зафира еще выше залезли на лоб.

– Егерь? Причем здесь вообще Егерь?

– Это ты мне ответь!

– Что я могу на это ответить? – Зафир даже усмехнулся. – Егерь к моем новому позывному не имеет никакого отношения.

Он исподлобья взглянул на Сомери и оценил состояние ее оболочки. Черные пятна пожирали госпожу Президента, и сама она прекрасно об этом знала. Значит, ярость ее была неконтролируемой, страх неподдельным, а бессилие – очевидным. Егерь и его позывной. Как могут быть связаны «Егерь» и «Темный»? Где точка соприкосновения и в чем подвох?

– Я выбрал этот позывной самостоятельно, – продолжил Зафир. – Выбрал из сотен тысяч других возможных псевдонимов и сменил регистрационный номер на новое имя. Если позывной «Темный» Вам не нравится по каким-то личным причинам, я могу сменить его на любой другой прямо сейчас.

Лицо Сомери перекосило. Угол рта суирянки поплыл вверх и губы скривились в омерзительную полуулыбку, больше призванную устрашить, нежели успокоить.

– Теперь я точно знаю, что она здесь ни при чем, – не то прошипела, не то прошептала она. – Что ж, быть тебе «Темным» Зафир. Вот только помни, что в поэме Суиргида Лавэ смерть была повержена рукой Создателя и обречена на вечное существование во тьме.