До этого момента Блайз воспринимал подобного рода акции так же равнодушно, как и другие способы воздействия на объекты. Но теперь, неожиданно для себя, репликант сопоставил полный удовольствий и радости мир секса, открытый ему Свитари, и совершенно не похожие на него меры психологического давления, которым его обучали инструкторы.

Два разительно отличающихся мира сошлись в одной точке, в одном действии, заключившем в себе, казалось бы, несовместимое. Непривычно нежные прикосновения, сладостные поцелуи, слитные движения тел, дарившие удивительную близость и наслаждение, чувство глубочайшей привязанности, которое принято называть «любовь»… И уродливое отражение этого – унижение, грубые травмирующие касания, крики боли, слёзы, страх, отчаяние.

В сознании Блайза эти явления соприкасались и отталкивались друг от друга, как однополярные магниты. С трудом репликант сумел нащупать грань: целью секса была близость, а целью насилия, творимого группами зачистки в зоне высадок, – устрашение и подавление.

Это внесло какую-то стройность в расползающийся образ мира Блайза. Не вписывалось туда только поведение эдемца. Он не подавлял бунт, не выпытывал информацию, не запугивал. И совершенно точно не испытывал любви к этой рабыне.

Этому насилию репликант не находил объяснения.

Пообещав себе разобраться позже, Блайз прогнал посторонние мысли и вернулся к наблюдению. Вот только на эдемцев он теперь смотрел с крепнущей неприязнью.

Потянулось томительное ожидание. Репликант фиксировал передвижения обитателей представительства, их взаимоотношения, манеру речи, поведение, распорядок жизни. Кроме мордоворота и девочки, в блоке обитали ещё четверо: главный эдемец, ещё один охранник и две женщины достаточно высокого статуса. По крайней мере, в их адрес не допускались физические и словесные оскорбления со стороны остальных сотрудников торгового представительства. А вот они, наоборот, охотно демонстрировали власть над рабыней.

– Что они делают? – спросил Блайз, глядя, как собравшиеся в одной комнате эдемцы встают на колени перед платиновой моделью архаичного корабля-ковчега.

Рабыни там не было: одна из женщин загнала её в дальний закуток, приказав молиться о благополучии хозяина.

– Молятся, – едва не сплюнула слово Свитари.

– Кораблю? – удивился репликант.

Странности дворняг не уставали поражать его. О понятии «молитва» Блайз читал, но смысл этого действа ускользал от него. Репликант не мог взять в толк: какой смысл просить о чём-то некую сущность, реальность которой не доказана, а потом надеяться на реализацию запрошенного.

– Это «Спидвел», корабль поколений, на котором поселенцы прилетели на Эдем, – без особой охоты пояснила Ри. – Остроухие верят, что он вознёс их с грешной умирающей Земли в небеса к новому раю, Эдему. Корабль – последнее земное воплощение их бога. Нищие молятся железной модельке, у богачей «Спидвел» отлит из платины и инкрустирован драгоценными камнями.

Блайз задумался.

– И насколько это эффективно? – наконец поинтересовался он. – Молиться кораблю. Какая от этого польза?

– Никакой, – ответила Свитари. – От молитв вообще нет пользы.

– Никогда не пойму дворняг, – вздохнул репликант.

К полудню Блайз счёл, что можно действовать. Репликант накопил достаточно информации для достоверной имитации работы представительства, запечатлев в памяти голоса, манеры речи и ведения разговоров, даже сексуальные и гастрономические предпочтения пятерых из шести эдемцев. Рабыня говорила мало, ограничиваясь лишь устным подтверждением полученных приказов. Блайз даже не смог узнать её имени – к девочке обращались не иначе, как «Эй, ты!» Даже в разговорах между собой эдемцы называли её «мелочь», «соплячка» и «маленькая дрянь».

Но репликанта это не интересовало. Необходимый объём данных набран, и судьба обитателей торгпредства предрешена. Оставались две мелочи: дождаться подходящего момента для атаки объекта и уточнить у Ри: рабыня подпадает под определение «дети», или её тоже можно устранять?

Эдемцы, не подозревая об уготованной им участи, спокойно продолжали заниматься делами. Старший – высокий, темноволосый мужчина, атлетическую фигуру которого не могли скрыть даже свободные одежды, – позвал к себе одну из женщин.

– Амбер, распорядись насчёт обеда и подготовь грелку, – сказал он.

Та поклонилась и, пятясь, покинула хозяйский кабинет.

– Зачем ему грелка в такую жару? – удивился Блайз.

Ответ на вопрос репликант получил через несколько минут: Амбер обменялась парой фраз с подругой и подозвала рабыню.

– Тебе выпала честь, – торжественно, словно зачитывая приказ о награждении, произнесла Амбер. – Греешь хозяину ложе.

Девочка, похоже, торжественности момента не оценила: всхлипнув, она опустила голову и затряслась от беззвучного плача.

– Прекрати реветь, маленькая дрянь! – зашипела вторая женщина.

Ухватив девочку за подбородок, она заставила её поднять лицо и продолжила:

– Господин не любит сырость! Заткнись и радуйся!

– Послеобеденный сон, – Блайз хищно усмехнулся. – Ещё часок – и можно брать.

Сознание репликанта привычно абстрагировалось от всего, что не касается непосредственной задачи. Издевательства над подростком, жара, даже замершая позади Ри – всё отошло на второй план. Блайз размечал цели в порядке приоритета уничтожения: охрана, начальник, женщины, рабыня… В этот момент в сознании щелкнул заранее выставленный «предохранитель». Блайз повернул голову и спросил:

– Ри, рабыня – цель или ребёнок?

– Рабов не трогай, – невпопад отозвалась девушка, но репликант кивнул, получив необходимые вводные.

Мозг Блайза превратился в коллективный разум. Он был собой и каждой из «мух» одномоментно. Он видел замершую позади Ри, «улицу» и всех обитателей дома. Репликант и его снаряжение стали единым целым, превратив улыбчивого Блайза в несущий смерть снаряд. Мозг легко усваивал потоки данных, вычленяя самое необходимое, глаза фиксировали даже самые незначительные детали, обострённое обоняние улавливало мельчайшие оттенки запахов.

Блайз шевельнулся, словно готовящийся к прыжку кот, и вновь замер, перейдя в режим ожидания. Пусть обречённые разойдутся по своим спальням и уснут. Спящие создают меньше мороки, когда их приходят убивать.

– Блайз, – тихо позвала его Свитари.

Репликант чуть повернул голову, обозначив, что слышит.

– Ты можешь убить их прямо сейчас? – всё так же тихо спросила она. – Всех, кроме девчонки.

Блайз хотел напомнить, что лучшее время для атаки ещё не наступило, но внимательно присмотрелся к Свитари и передумал. Дыхание девушки участилось, зрачки расширились, пальцы, сжимающие планшет, побелели от напряжения. Для Лорэй почему-то было важно начать действовать сейчас.

Это решило для Блайза всё.

Он вскинул карабин. Моргнув на нужную иконку, репликант поставил реактивные патроны в режим максимальной мощности. Повинуясь его командам, тактический блок пометил цели, находящиеся в коридоре, введя все необходимые поправки. Три силуэта обрели алые контуры – головки самонаведения пуль захватили цели. Код замка Блайз успел узнать и просто подал команду с такблока.

Дверь отъехала в сторону, и репликант три раза нажал на спуск. Алые росчерки «умных» пуль пронеслись через улицу и скрылись в дверном проёме.

Голова охранника разлетелась фонтаном крови, ошмётков кожи, волос, частиц мозга и костей. Ведущие рабыню эдемки даже не успели осознать увиденное, как разделили его участь.

Поражённые цели ещё падали на пол, а Блайз уже вывалился из укрытия, на ходу активируя фототропный камуфляж. Глухо стукнув в бетон ботинками, репликант бросился к двери. Шаг, ещё шаг – и вот под ногой знакомо хлюпнуло. Блайзу не нужно было даже смотреть вниз – звук, который издаёт попавшая под подошву лужа свежей крови, был знаком ему с детства.

Раздражённо зашипев, Блайз пробежал по коридору. Забрызганная содержимым черепных коробок своих мучительниц рабыня в ужасе закрыла рот ладошками и тихо подвывала, не в силах пошевелиться. Просто стояла и расширившимися от ужаса глазами посмотрела, как нечто практически невидимое вломилось в коридор и пронеслось мимо.

Репликант даже не взглянул в её сторону. Помеченная белым контуром фигурка у стены – вот чем была сейчас для него девчонка.

Алый силуэт обозначился справа. Блайз чуть повернул карабин и прошил двери и стоящего за ними человека короткой очередью, развалившей того надвое. Такблок погасил пиктограмму, обозначавшую второго охранника.

Остался лишь хозяин.

Старший эдемец не заставил себя искать: «муха» показала, как он вскакивает из-за обеденного стола. Это было его последнее осознанное движение – в следующий миг грудная клетка любителя живых грелок практически испарилась под ударами пуль.

Блайз проследил за падением тела и, убедившись, что контроль не нужен, взглянул на хронометр. На уничтожение пяти целей у него ушло шесть секунд. Никто из обитателей дома даже не успел подать голос, не то что поднять тревогу.

Хороший результат, но Блайз был уверен, что садж точно нашёл бы повод для придирки. Не из вредности, а просто чтоб подчинённые не расслаблялись.

Репликант вынул парализатор и пошёл к выходу. При виде шагающего по лужам крови призрачного силуэта девчонка дернулась было бежать, но запнулась о руку покойницы и растянулась на полу. Блайз выстрелил ей в затылок и равнодушно прошёл мимо распростертого детского тела в луже чужой крови.

– Чисто, – привычно доложил он, хоть и знал, что Ри всё видела на планшете. – Объект зачищен, цели нейтрализованы.

Завершив доклад, Блайз хотел было выйти на улицу встречать Лорэй, но задумался и огляделся.

Коридор напоминал кадр из триллера, что так любили дворняги: залитый быстро подсыхающей кровью пол, забрызганные красными и серыми каплями стены и лежащие вповалку тела, три из которых лишились голов. Запах стоял соответствующий: смердело кровью, свежим мясом, фекалиями, мочой, разливалась резкая вонь сгоревших твердотопливных элементов реактивных патронов. Ничего особенного для репликанта, но Блайз усомнился, что Свитари понравится это зрелище.

Однако выбора не было – время поджимало.

Блайз перешёл улицу и встал под отверстием вентиляционной шахты.

– Кидай рюкзак и прыгай, – сказал он.

На бетонное покрытие тут же упал заплечный мешок с их пожитками, а следом из вентиляционной трубы выскользнула Свитари, тут же пойманная Блайзом. Не тратя ни секунды, репликант поставил девушку на ноги, подхватил рюкзак и бросился обратно, держа Ри за руку.

– Не смотри по сторонам, – посоветовал он. – И дыхание задержи.

Конечно же, Свитари не послушалась. Едва Блайз втолкнул её в коридор, Лорэй вдохнула наполненный запахом бойни воздух и прикрыла рот ладонью, сдерживая рвотный позыв. Репликант машинально сделал шаг в сторону, чтобы не заляпаться рвотными массами, но Лорэй сдержалась. Несколько секунд девушка тяжело дышала, затем сглотнула и широко открытыми глазами уставилась на последствия недавней бойни.

Впервые в жизни Блайзу отчего-то стало неловко от вида собственной хорошо выполненной работы. Словно он опять сделал что-то неуместное, способное напугать или расстроить Свитари. Странное чувство, особенно учитывая то, что сама Ри и попросила его поторопиться с устранением целей.

Но девушка не выглядела расстроенной и напуганной. Она медленно шла по комнате, переступая через лужи крови и нечистот, жадно рассматривая обезображенные трупы.

Её губы тронула улыбка.

Блайз следил за ней с облегчением и нарастающим удивлением. На его памяти дворняги реагировали на подобное зрелище иначе. Совсем иначе. Гражданские орошали окрестности рвотными массами, рыдали от ужаса, теряли сознание, стояли столбом. Инструкторы и офицеры были деловито равнодушны, трупы интересовали их ровно в границах поставленной задачи. Разве что люди из группы зачистки, бывало, радостно улыбались при виде подобного зрелища.