Египтолог опешил, гадая, кому он мог понадобиться. Или Кахин решил подсластить снадобье и в качестве связного выделил какую-нибудь красавицу? Прям как в чёртовых фильмах про Джеймса Бонда. Или про итальянскую мафию. На любой вкус.

– Это Ясмина, – подсказала женщина в трубке. – Я всё никак не могла до вас дозвониться. Простите за назойливость, но я по срочному вопросу.

– Устаза^[3] Ясмина, рад вам! – выпалил Борька, чуть не упав с кресла от облегчения. Хорошо хоть сидел, а то бы ноги подкосились. – Как поживаете?

– Увы, есть причины для беспокойства. Это касается вашего друга, – в голосе Ясмины послышались нотки печали и тревоги.

– А что… что случилось?

– Если можно, я бы хотела обсудить это лично. Мы можем встретиться?

– Конечно! Когда и где вам удобно?

– Вы ведь сейчас в музее? Я заеду за вами где-то в течение часа. Напрашиваться в гости, конечно, невежливо, но…

– Конечно-конечно, поедем ко мне! – Поняв, как двусмысленно это прозвучало, Борька покраснел до кончиков ушей. – В смысле… можем поговорить в моей квартире.

– Вот и хорошо. Буду очень признательна за уделённое время.

– Что вы, это я буду очень признателен.

Ясмина попрощалась. Борька, потрясённый и взволнованный, отёр пот со лба и уставился на экран телефона, потом внёс её номер в контакты.

«Яшка, во что ты меня втравил, а?» – устало подумал он.

После приёма в Hilton Ramses Войник ясно дал понять, что разница в статусе для него – пустой звук. Хорохорился, ёрничал. Считал, что может замутить с самой госпожой бинт-Карим. Борька уже жалел, что начал его отговаривать. Ну обломался бы сам – делов-то? Может, тогда хоть не свалил бы в ночь.

Вот только друзья же не для того, чтобы во всём поддакивать. Яшка плохо понимал Восток и совсем не представлял, как здесь всё устроено. А у госпожи Ясмины были такие связи, что даже профессор Тронтон уважительно закатывал глаза, когда говорил о ней. Это только в сказках принцессы выбирают себе в женихи бойких искателей приключений из низов. А у Яшки даже волшебной лампы не было – только светильник с базара Хан эль-Халили, красивый, но без джинна.

Борька всегда сидел на рабочем месте до последнего – и в силу ответственности, и в силу того, что обожал свою работу. Но сегодня он решил, что вполне имеет право сделать исключение, попрощался с коллегами и направился к выходу из музея.

Ясмина позвонила ещё раз, сообщить, что ждёт его на стоянке у площади Тахрир. Борька готов был к тому, что там может ждать и лимузин, или на чём там ездили современные принцессы. К его удивлению, хоть у госпожи бинт-Карим и оказался личный водитель, приехала она на скромном тёмно-синем «Ягуаре». Ну, скромном для таких людей, как она, конечно. Борька бы себе такую «кошку» позволить в ближайшем обозримом будущем точно не мог.

Выбор цвета авто Борьку тоже не удивил – в своих нарядах Ясмина отдавала предпочтение синему и бирюзовому. Может, у неё и машины были под каждый наряд? Как у других статусных дам – сумочки и туфли.

Крепкий водитель, он же телохранитель – ручной ротвейлер Ясмины, которого египтолог запомнил по фуршету и другим встречам, – открыл перед Борькой дверь. Это невольно напомнило о вчерашнем дне, но Николай отбросил неприятное воспоминание. Ясмина приветливо улыбнулась ему с заднего сиденья, и смущённый египтолог сел в машину, стараясь удерживать уважительную дистанцию между ними. В голове закружились совершенно бытовые мысли вроде – убрано ли дома? Чем угостить гостью? Кажется, в холодильнике оставалась содовая и лимон. А из еды был только Пластиков корм. Вот тебе и всё хвалёное русское гостеприимство.

– Устаза Ясмина, вы голодны? – невпопад спросил он.

Госпожа бинт-Карим, напряжённо смотрящая вперёд, на дорогу, чуть улыбнулась:

– Благодарю, нет. И не беспокойтесь. Мне уже, право, неловко, что я так неожиданно настояла на встрече.

Почему-то от этого её «не беспокойтесь» Борька и правда немного расслабился, как по волшебству.

«Ягуар» плавно подъехал к дому. Ручной ротвейлер Ясмины открыл дверь сначала перед ней, потом перед египтологом. Госпожа бинт-Карим тихо сказала ему что-то, и телохранитель остался дежурить у входа в дом.

Хоровод мыслей пошёл на второй круг – что могло пойти не так прямо сейчас? Если им встретится комендант – опять наорёт, и будет неловко перед гостьей. Как поведёт себя Пластик? И как вообще госпожа Ясмина относилась к животным? Что там учудил этот дуралей Яшка? От волнения Борька нещадно потел, и становилось ещё более неловко. Нечасто к нему наведывалась какая-нибудь очаровательная гостья. А тут сама госпожа Ясмина бинт-Карим… Интересно, а она знала о Кахине? Наверняка знала, но лучше было не спрашивать.

По закону подлости в коридоре им встретился комендант, но, похоже, присутствие Ясмины оказывало умиротворяющее воздействие на всех, даже на этого ворчливого Цербера. Стоило госпоже бинт-Карим улыбнуться и поприветствовать его, как араб, кланяясь и улыбаясь в ответ, провожал их аж до самой квартиры, рассыпаясь в цветистых любезностях, словно какой-нибудь восточный сказитель. Даже на Борьку он посмотрел как-то по-новому, уважительно. Раз уж такие гости захаживают, значит, и хозяин не последний человек?

Отперев квартиру, египтолог засуетился – включил свет, запустил кондиционер посильнее, быстренько помыл руки, объяснив, где что, и поспешил на кухню, чтобы налить содовой и нарезать лимон.

– Вы проходите в гостиную! Устраивайтесь.

– Какой очаровательный пёс, – раздалось из комнаты.

Пластик, проигнорировав даже любимого хозяина и перспективу поживиться чем-то на кухне, закрутился вокруг гостьи, хрюкая и всячески выражая ей своё бульдожье расположение. Когда Борька вошёл в комнату со стаканами ледяной содовой, госпожа бинт-Карим изучала книжную полку. Египтолог вспомнил, что там ведь было и её фото, и снова покраснел, но гостья лишь улыбнулась, никак не прокомментировав.

– О, а это – ваша девушка? Настоящая русская красавица. – Ясмина кивнула на фотографию их троих.

– Э… ну да.

– И мистер Войник.

– Это не его девушка, – зачем-то брякнул Борька.

Гостья тихо рассмеялась, что так плохо вязалось сейчас с её напряжённым взглядом, и прошла к дивану. Казалось, что-то глубоко тревожит её, хотя держалась она с такой безмятежностью, которая сделала бы честь даже статуе царицы Тии в каирском музее.

Стоило Ясмине сесть, как на диван рядом с ней с поразительной ловкостью загрузился пёс.

– Пластик! – возмутился египтолог.

– Ничего страшного, – заверила Ясмина и погладила бульдога по морщинистому лбу, от чего сэр Говард Картер совсем разомлел и положил ей морду на колени.

Борька поставил стаканы с содовой на журнальный столик и сел напротив. Нерешительно посмотрев на гостью, он осушил свой стакан почти сразу – от стресса в горле пересохло.

– Мистер Войник – прекрасный фотограф, – начала Ясмина. – Я предложила ему участвовать в одном очень важном для меня проекте – о пирамидах, и он с радостью согласился. Хотел даже отказаться от оплаты – такой странный щедрый человек. – Она грустно улыбнулась, качая головой. – Но я настояла.

– Что ж, рад за него, – сухо ответил Борька, костеря друга на чём свет стоит. Уж мог бы о таком и рассказать!

– Три дня назад мы отправились в Саккару, сделать съёмки для первой статьи. Там… произошёл несчастный случай, и…

Кровь отхлынула от лица. Голос Ясмины звучал откуда-то издалека – конная прогулка, прекрасные виды. Хамсин. Псы.

«Коня понесло…» – эхом стучали в висках слова госпожи бинт-Карим.

Они нашли лошадь, но не журналиста. Искали три дня, с самого момента исчезновения Войника.

Три дня… Как раз три дня назад Борька получил приглашение, от которого нельзя было отказаться. Мысль о том, что Яшка пропал в песках Саккары… и, возможно даже, пропал насовсем, сделала все его проблемы незначительными.

– Я так надеялась, что он выбрался и связался с вами, – закончила Ясмина с искренней печалью. – Но вы тоже пропали, и я уже не знала, что и думать. Завтра я снова отправляюсь в Саккару на поиски. Люди редко исчезают бесследно, даже в древних некрополях.

– Я с вами, – решительно заявил Борька, прежде чем Ясмина успела озвучить свою просьбу.

Чёрт возьми, он отказывался хоронить друга вот так, где-то в безымянной гробнице среди древних мертвецов, до которых даже археологи не докопались. Найдётся, и живой! А потом можно и в морду дать за то, что заставил всех так переволноваться. Прямо в рамессидский нос!

Глава 2
Жертва во имя царевны

Безвременье

– Упуат, Открывающий Пути…

Перед глазами плыли образы чужих воспоминаний. Приглушённое золотистое свечение озарило коридор впереди, обрисовало точёную фигуру зверя. Чёрный пёс, проводник душ, посмотрел на Якоба долгим взглядом, потом качнул головой, словно звал за собой, и двинулся вперёд.

Войник сделал шаг, другой… Он не знал, что ждало его там, за поворотом коридора, но одно понял вдруг совершенно ясно: он либо разгадает эту тайну, либо умрёт…

Назойливый писк будильника прорезался сквозь зыбкое марево снов. Он хотел протянуть руку, выключить, но ещё не до конца проснулся, и тело не слушалось.

Не слушалось…

Эта мысль обожгла приступом паники. Пиликанье стало ещё назойливее, ускорилось вместе с пульсом.

Чья-то прохладная ладонь легла на его лоб, стирая выступившую испарину.

– Просыпайся, солдатик. Рано тебе ещё уходить, – произнёс чей-то мягкий голос над самым ухом.

Он открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд. Белый потолок качнулся, и он инстинктивно зажмурился, потом посмотрел снова.

Над ним склонилось доброе лицо женщины средних лет. Тёмные волосы, белая не то косынка, не то шапочка в тон халату.

– Где я? – хрипло прошептал он.

Голоса не было – назойливый писк и то был отчётливее. В голову как будто набили ваты, и всё тело тоже казалось ватным, чужим.

– Как раз там, где надо, – улыбнулась женщина.

– А это где?..

Дверь распахнулась, в помещение влетела девушка – тоже в белом, но её одежда почему-то казалась иной. Более современной?.. Вот же странная мысль.

– Очнулся!

Началась какая-то суматоха. Кто-то что-то спрашивал, суетился. Целая толпа людей в белом, и никто не замечал женщину, сидевшую у его койки, поглаживавшую его по голове. Она заговорщически подмигнула и поднялась, уступая место врачу, который, впрочем, кажется, тоже её не замечал.

– Подождите… – хрипло позвал он.

– Вы это мне? – осведомился врач, поправляя очки смутно знакомым жестом.

Женщина обернулась через плечо, приложила палец к губам… и прошла сквозь стену…

Потом он видел и других. Не все были так добры, как советская медсестра, вернувшая его из комы. Не на всех было приятно смотреть – некоторые и на людей-то не были похожи. И притом все были чертовски реальными, совсем как окружавшие его люди. Различать он научился не сразу. Шарахался в больничных коридорах, ловя на себе удивлённые взгляды других пациентов и медперсонала.

Довольно быстро Войник понял, что лучше это ни с кем не обсуждать, иначе не выпишут никогда – а точнее, переведут в другое заведение. Мать и так с ним натерпелась – примчалась из Чехии, приходила каждый день. Постарела разом на несколько лет, пока дежурила у больничной койки… Только сына-психа ей ещё не хватало. Потому Якоб держал рот на замке и с удовольствием глотал прописанные таблетки, приводившие нервную систему из пиков и ям панических атак к приятному полуовощному равнодушию.

Реабилитация прошла сравнительно быстро, и он вернулся домой. Мать и отчим некоторое время жили с ним, предлагали уехать в городок, где он вырос, но Войник почему-то отказался. Помнил о решении, которое изначально привело его обратно в Москву, в старую отцовскую квартиру, из которой по такому случаю съехали арендаторы.