– Есть доказательства, – уверенно заявила женщина. – Во Франции, в городе Везлé, на фронтоне храма двенадцатого века изображён индеец в шлеме викинга. И ещё существует печать ордена с индейцем в головном уборе из перьев и надписью Secretum Templi. Это значит – Тайна Храма. То есть тайна огромного богатства ордена. Сначала тамплиеры чеканили здесь серебряные деньги и тоннами скрытно перевозили к себе в Европу. А когда орден был разгромлен, они уплыли из Европы в Америку, потому что хорошо знали дорогу. И у них был флот, который мог ходить через океан. Ни у кого не было таких больших и прочных кораблей, а у них были. Они назывались – нефы. Этот флот с остатками тамплиеров ушёл из порта Ла-Рошель во Франции. Никто не знал, куда. А на самом деле – в Америку.

– Почему же Колумб не обнаружил здесь ни викингов, ни тамплиеров? – спросил Одинцов, разглядывая экскурсовода через зеркальные очки. Женщина с готовностью ответила:

– Империю Тиауанако уничтожили кочевники намного раньше, в тысяча двести девяностом году. А тамплиеры давали обет безбрачия, поэтому у них не было детей.

– Допустим. Но слуги рыцарей, солдаты и матросы никаких обетов не давали, – упорствовал Одинцов.

– Эти мужчины брали в жёны индейских женщин. – Экскурсовод повела меднокожим плечом. – От них рождались метисы. Колумб появился через двести лет – это десять поколений. За двести лет у потомков слуг и матросов почти не осталось европейской крови… Но Колумб никого не искал. Он хорошо знал, куда шёл.

– Он думал, что знает, но ошибся, – поправил Одинцов. – Шёл в Индию, а попал в Америку.

– Нет. У него были морские карты тамплиеров. Часть рыцарей остались в Европе. Они основали в Португалии новый орден Христа. Колумб женился на Фелипе Монис де Перестрелло. Она была дочерью одного из руководителей ордена. Колумбу передали карты Америки, чтобы он мог официально открыть то, что тамплиеры знали веками. Вы же видели картинки с кораблями Колумба? На их парусах нарисован красный восьмиконечный крест тамплиеров, хотя орден уничтожили почти на двести лет раньше.

Одинцов вылил из бутылки остатки воды на бандану и с удовольствием пошевелил лопатками, когда тёплые струйки стекли за воротник рубашки.

– Жарко здесь, – сказал он. – Вы очень интересно рассказываете, но я же из России. Снег, медведи… Не привык ещё. Надо искупаться.

– Там через дорогу пляж «Дельфин». – Экскурсовод махнула рукой в сторону океана. – Вы не верите. Но монахи, которые были с Колумбом, записали, что майя поклоняются белому бородатому богу К’ук’улькаану. А у индейцев тёмная кожа и борода не растёт. Здесь, на Юкатане, майя рассказывали, что их предки получили многие знания от белых людей. Они с радостью встречали конкистадоров и осыпали их дарами, потому что приняли за посланцев К’ук’улькаана. Белый бог покинул их много лет назад, но обещал, что вернётся… Приятного купания!

Одинцов поблагодарил экскурсовода, выдал ей хорошие чаевые и отправился на пляж. Он уже вылез из воды и снова натягивал рубашку, когда позвонил Мунин с сообщением:

– Я в Майами.

– Как добрался?

– Как король. В Лондоне на «роллс-ройсе» прямо к самолёту подвезли. Летел первым классом… это не передать. Сказка! Здесь на «роллс-ройсе» встретили, едем к Вейнтраубу.

– Интересно, что старик опять затеял, – сказал Одинцов. – С чего бы вдруг такая любовь?

– Узнаю – расскажу, – пообещал историк. – А у вас как дела?

Одинцов не соврал:

– Загораю, купаюсь… Я же в отпуске. Говорил тут недавно с милой дамой и тебя вспоминал. Коллега твоя. Такие чудеса мне про историю рассказывала – заслушаешься… Ладно. Как со стариком встретишься – звони. Надо понять, чего ему конкретно надо.

С пляжа Одинцов вернулся в отель и пожаловался портье: мол, во время купания кто-то украл паспорт. Получив отсканированную копию своих документов, которую сделали вчера при регистрации, он пошёл в полицейский участок. Там задумчивый офицер сказал, что ни городская, ни туристическая полиция паспортами не занимаются, и отправил Одинцова в прокуратуру.

Отель «Карибская мечта» был выбран за близость к офисам государственных служб. Переходы из одной конторы в другую занимали считаные минуты. Энергичная сотрудница прокуратуры перезвонила для проверки в отель и в Эль-Рей; убедилась, что Одинцов говорит правду, составила протокол и выдала заверенную копию.

– На всё время, пока вы в Мексике, этот протокол заменит вам паспорт, – сказала она. – Но улететь вы по нему не сможете. Обратитесь в русское посольство в Мехико. Там заблокируют потерянный паспорт и оформят свидетельство на возвращение.

Всё шло по плану, и довольно резво. В прокуратуре Одинцов сказал, что сейчас же отправится в посольство. То же самое он повторил в отеле, когда расплачивался за номер, но полетел не в Мехико, а в Тихуану.

Протокол Одинцов убрал подальше и в аэропорту использовал паспорт. При необходимости можно будет утверждать, что в Тихуану по его документу летал кто-то другой. Но чтобы этот кто-то другой остался на видеозаписях с камер слежения, предстояло немного изменить внешность.

До того как явиться в аэропорт, Одинцов побывал в ресторанчике неподалёку. В тамошнем туалете он переоделся из рубашки цвета вырвиглаз и таких же ярких шортов в неприметные джинсы и серую футболку, с помощью переводной картинки украсил предплечье временной татуировкой дракона, очень похожей на настоящую, а на голову нацепил парик, задорого добытый Родригесом ещё в Гаване. Парик был сделан из чёрных густых натуральных волос. По его передней кромке тянулась мелкая гребёнка, которая плотно вошла в собственную причёску Одинцова: парик сидел, как влитой. Длинные пряди Одинцов собрал на затылке в хвостик и нахлобучил сверху панамку из сувенирного магазина.

Выходя из туалета, он осмотрел себя в зеркале. Сходство с фотографией в паспорте сохранилось в достаточной степени, однако и различий хватало. Непривычный образ дополняла четырёхдневная щетина – Одинцов побрился последний раз в Ладоге. Полуседая бровь была закрашена, и сумку-сосиску от видеокамер в аэропорту скрывал яркий чехол, купленный вместе с панамкой.

Самолёт из Канкуна в Тихуану летел пять часов, к ним прибавились три часа разницы во времени между восточным и западным побережьем, так что день обещал быть длинным. День – и ночь, которую Одинцов отвёл себе для перехода через границу. Конечно, Родригес прав, и суток мало на акклиматизацию. По уму нужна неделя, особенно перед такой нагрузкой, но выбирать не приходилось.

В Тихуане посреди прохода с лётного поля в аэропорт на стуле, выставив ноги вперёд, развалился полусонный дежурный. Его форменную белую рубашку украшали шевроны с надписями и зелёно-бело-красными полосками мексиканского флага. Пассажиры на ходу показывали дежурному паспорта. Его веки оставались полуприкрытыми; на зелёные обложки с золотыми буквами Mexico pasaporte он не реагировал, но при виде бордовой российской книжицы в руках Одинцова заинтересовался.

Раскрыв глаза, дежурный сделал останавливающий жест, взял паспорт и что-то спросил по-испански. Одинцов пожал плечами, улыбнулся и произнёс заготовленную фразу:

– No hablo Español.

Дежурный нехотя поднялся со стула, поманил Одинцова пальцем и отвёл в кабинет к начальнику, офицеру в такой же рубашке с шевронами. Начальник полистал паспорт и, не отрывая взгляда от страниц, заговорил по-английски.

– Зачем вы здесь?

– Я русский турист, – продолжая улыбаться, сказал Одинцов. – Очень много слышал про ваш город. Кино, песни… Первый раз прилетел в Мексику, захотелось посмотреть.

– Вы знаете, что в Тихуане каждый год убивают больше двух тысяч человек? – по-прежнему разглядывая паспорт, спросил офицер.

– Нет, – соврал Одинцов. Он читал об этом, пока летел на Кубу. – Но я уверен, что это касается только преступников. Я турист и чувствую себя в безопасности под защитой полиции.

Офицер, наконец, поднял глаза и взглянул на Одинцова.

– Мы знаем, зачем такие, как вы, появляются в Тихуане. Вас надо отправить отсюда. Подождите там.

Он положил паспорт на стол и указал Одинцову на дверь. Одинцов вышел. Главное в таких ситуациях – сохранять спокойствие. Как, впрочем, и всегда.

Через полчаса Одинцов постучал в дверь кабинета.

– Прошу прощения, – сказал он, – но я не понял, сколько надо ждать. И чего ждать.

Офицер опять не посмотрел в его сторону и ответил:

– Я сейчас занят. Тихуана – не место для туристов. Тем более для туристов из России. Вам надо улетать. Ждите.

Одинцов подождал ещё пятнадцать минут, снова постучал в дверь кабинета и спросил с порога:

– Я могу забрать свой паспорт? Хотелось бы взглянуть на город ещё при дневном свете.

– Пятьсот баксов, – коротко сказал офицер.

Одинцов сделал вид, что не понял:

– Пятьсот баксов – что?

– Пятьсот баксов, получаете обратно паспорт, и добро пожаловать в Тихуану.

Одинцов поднял смартфон, который держал в руке, навёл объектив на офицера и с прежней улыбкой сказал:

– Наш разговор записывается с первых слов. Пожалуйста, повторите своё предложение. Я хотел бы ознакомить с ним ваше начальство, журналистов, руководство аэропорта, министерство туризма и всех, кому небезразлично, что думают в мире про Мексику и мексиканцев. Итак, вы, будучи на службе, предлагаете заплатить лично вам пятьсот долларов США. За пятьсот долларов вы позволите российскому туристу, который прилетел из одного города Мексики, побывать в другом городе Мексики. Я правильно понял?

Наших так просто не возьмёшь, думал Одинцов, выходя из аэропорта с паспортом в кармане. Наши будут из принципа стоять до последнего и за взятку горло перегрызут. А здесь народ ленивый. И потом, даже если кто-то не заплатил, – заплатят другие. Поторгуются и заплатят, пусть не пятьсот баксов, но сто или хотя бы пятьдесят… Курочка по зёрнышку клюёт и сыта бывает.

В аэропорту работали кондиционеры; снаружи Одинцова обволокла вязкая жара. Впрочем, солнце уже начинало клониться к закату, и на смену дневному пеклу должна была постепенно прийти вечерняя прохлада. Прогноз обещал ночью градусов двадцать – приемлемо для того, кто собрался совершить затяжную опасную прогулку.

Чтобы попасть из Тихуаны в Сан-Диего, надо всего-то перейти границу со Штатами. Рукой подать, но, как говорил герой старого фильма, такой длинной руки у Одинцова не было. Проходить через официальный коридор, сдаваться штатовским пограничникам и просить политического убежища он не собирался. Приграничная пустыня в окрестностях Тихуаны – тоже не вариант: судя по снимкам со спутников, её среди холмов перегораживала высоченная стена, вдоль которой постоянно курсировали приметные бело-зелёные патрульные пикапы…

…зато в пятидесяти километрах к востоку на карте значился город Текате, тоже расположенный вплотную к границе. Одинцов проложил себе маршрут в двух часах ходьбы от города, через горный хребет. Высота не бог весть какая, шестьсот или семьсот метров. Горы хуже, чем холмы, но на самом высоком гребне стены не было, а тамошние пограничные патрули – опять-таки судя по снимкам из космоса – в отличие от своих соседей намного реже покидали базы. Видимо, считали, что горы отпугивают нелегалов, и надеялись на видеокамеры с инфракрасными датчиками.

Автобусный вокзал в соседнем здании с аэропортом – очень удобно. На большом рекламном щите распластался в беге мускулистый гончий пёс: компания Greyhound предлагала доставить Одинцова куда угодно. До отправления автобуса в сторону Текате оставалось около часа. Это время Одинцов потратил на то, чтобы купить в ближайшем супермаркете компактный рюкзак, воду в пластиковых бутылках, пакетики с орехами, кое-что из медикаментов и синтетическое походное одеяло.

Автобус добрался до Текате после захода солнца. Он свернул влево с федеральной трассы; прокатился вдоль широкого бульвара, облепленного светящимися вывесками, и высадил Одинцова в самом центре города. Автовокзал стоял особняком, но метрах в ста пятидесяти у большого перекрёстка сияли ночными огнями сразу несколько ресторанов и баров.

Индейская девушка на глянцевом плакате у входа в ближайшее заведение предлагала местное кукурузное пиво тесгуúно и большой выбор тáко – кукурузных лепёшек, начинённых мясом и бобами.