Я подошла к Джону близко-близко и, глядя ему в глаза, с болью проговорила:

– Ты даже не знаешь, о чем говоришь… Когда ты с детства приходишь домой и получаешь если не подзатыльник или ремень, то подножку… Когда хочется кричать, а нельзя, потому что меня услышат совсем не те, кто должен… Я изо дня в день чувствую, как утекает время, и ничего не меняется… Я, как тень, меня не существует, у меня даже имени нет… Странная рыжая, уродина, сумасшедшая… И я ничего не могу сделать с той пустотой, что пожирает меня. Иногда я вижу такие страшные картины, которые происходят будто в реальности. Я даже боюсь однажды открыть глаза и увидеть горы трупов вокруг… И знаешь, что меня спасает? Только в те моменты, когда я рискую, на короткий миг чувствую, что живу, как сила разливается по венам и обновляет меня… Мне кажется, что я становлюсь сильнее даже физически… Но когда возвращаюсь в тот дом, чувствую, что он высасывает все силы. И ты говоришь, что я просто озлобилась? Ты знаешь, каково это, Джон?

Он сочувственно сжал губы и, протянув руки, взял меня за плечи.

– Я понимаю, что жестокость отца подавляет тебя. Но ты ведь умница! Ты сильная! Я увидел это в малышке тогда и сейчас вижу… Ты отчаялась, разозлилась, но если ты не будешь говорить об этом хоть с кем-то, это уничтожит тебя изнутри… Разве тебе сейчас не стало хоть чуточку легче?

– Легче?– отшатнулась я.– Джон, легче?! Это все, что ты можешь сказать?

– Да что с тобой?– замер Джон, словно с состраданием на лице.

Я скрестила руки на груди и смотрела на него с неверием.

«Кто вы – люди? И что вам всем от меня надо?!»

– Знаешь, я больше не хочу никому помогать. Люди не достойны, чтобы их защищать…

– Но мы помогаем тем, чья жизнь и репутация под угрозой,– вздохнул Джон.

– Я помогаю другим, а мне никто помочь не может,– усмехнулась я иронии жизни и взмахнула руками.– А кому я помогаю? Может, таким же ублюдкам, как мой отец или брат? Чтобы скрыть их нарушения? А, Джон?

У него не было ответа. Он просто смотрел на меня, как на чужую.

– Какой смысл во всем этом, если моя жизнь не меняется?– холодно сказала я.

От тоски и, наверное, сочувствия во взгляде Джона мне вдруг стало противно.

– Не смей на меня так смотреть!

– Ты права, я не знаю, что тебе сказать… Я не чувствовал того, что ты. Мне отчаянно хочется найти слова, чтобы как-то помочь или ободрить… Но я не нахожу их…

– Гоу ту хэлл, Джон!¹⁷– в отчаяние вспыхнула я на его языке.– Мне не нужны слова, просто не лезь в мою жизнь. Мне не нужны пустые надежды! Я построю свой мир! И в нем не будет угнетения, слабости и пустых сантиментов!

– Мне жаль, я только хочу сказать, что всегда буду рядом, всегда буду твоим другом…

– У меня никогда не было друзей!– выпалила я, не успев и подумать о сказанном.

Теперь отшатнулся Джон и, выпрямившись, разочарованно посмотрел на меня.

– Саре это будет больно слышать.

Чувство вины полыхнуло во мне, но его тут же погасила злость. Я отвернулась и зажмурилась, потому что в глазах начало темнеть.

«Только не сейчас, только не сейчас…»– взмолилась угасающему свету внутри и задрожала от ледяной тьмы, накрывшей меня.

Я выбежала из дома Саманти… Спустя какое-то время поняла, что бреду под ливнем по улице, которая очень далеко от дома. Я даже не помню, как оказалась здесь. Остановившись, подняла лицо вверх и взмолилась всему сущему:

«Пожалуйста, помоги мне не сломаться…»

Глава 9

Ссора с Джоном и ночь принесли мне не только головную боль наутро и апатию ко всему сущему. Я потеряла контроль над собой вчера, оказавшись под сезонным ливнем, и теперь моя учебная форма выглядела отвратительно, как и лицо, волосы и руки… Все было в желтых пятнах.

«Меня убьют»,– с какой-то странной смиренностью подумала я, вспомнив о стоимости новой формы. О том, что услышу о себе в колледже, даже представлять не хотела.

Тщательно расчесав и закрепив волосы в тугой хвост на затылке, не позавтракав, я сбежала из дома раньше, чем проснулись отец с братом.

Колледж встретил меня сочувствующими взглядами и усмешками, которые я прекрасно слышала за спиной. Но мне было все равно: я давно была выше этого. Пятна с кожи сойдут через полфазиса, но вот форма… Явиться не в форме нельзя – зафиксируют нарушение. Купить не на что, а отец все равно узнает от администрации колледжа. Так что нужно было только найти серьезную причину, чтобы оправдаться перед отцом.

Войдя в зал на первое занятие, заметила еще одного парня в желтую крапинку. Видно, не одна я пострадала. Но тот хотя бы сохранил форму. Он смущался, но когда увидел меня, то храбро выпрямился и улыбнулся, будто теперь он был не одинок. Я равнодушно перевела взгляд на свободные места и села подальше от подиума преподавателя.

– Хи-и-и,– раздался знакомый смешок Кьени.– Теперь ты желто-рыжая?

«Интересно, кто-то смеется от ее тупого юмора?»– всерьез задумалась я, включая визор.

В полной безучастности я провела четыре разных занятия по специальности и кое-как собиралась выдержать последнее.

«Если все предметы по специальности такие же нудные, то я умру от скуки раньше, чем убьют дома. Нет ничего хуже бессмысленно потерянного времени…»

– Приветствую вас! Меня зовут Пол Адриано,– вошел в зал последний на сегодня наставник.– Я буду вести один из важных курсов по вашей специальности «Нанотехнологии в микробиологии». Я практик, поэтому лабораторных занятий у вас будет много. И первое правило на моих занятиях – это смотреть в глаза, когда вы говорите со мной. Так я буду знать, понимаем ли мы друг друга. Договорились?

Я со скукой перевела глаза на наставника и окинула его сверху вниз. Это был человек лет тридцати. Высокий и слишком симпатичный для преподавателя такой нудной специальности. Да, на него приятно посмотреть, но это все. Программа курса, которую он озвучил, не всколыхнула во мне ни капли интереса.

«Как я буду заставлять себя учиться? Как буду сдавать экзамены и итоговый тест?»– подумала и с гнетущей безысходностью отвернулась к окну.

– А какие еще у вас правила, наставник?– осмелела Кьени, и я не удержалась от того, чтобы не закатить глаза, правда, прикрыла лицо ладонью.

– Инициатива, трудолюбие и неравнодушие,– ответил Адриано.

От этих слов захотелось смеяться, если бы не было так горько. Я уронила голову на стол и выдохнула с такой обреченностью, что с расстройства не заметила, как громко это получилось.

– Что, уже тяжело?– неожиданно прозвучал вопрос рядом.

Я подняла голову и увидела светло-карие глаза наставника прямо перед собой. Он склонился надо мной, а на его неожиданно красивых губах играла ироничная улыбка. Я выпрямилась и прищурилась, но не сказала ни слова. Адриано тоже выпрямился и взглянул на свой визор.

– Саша Малых, вам, кажется, неинтересно?

Не хотела говорить, но слова вырвались сами собой:

– А что, если я не люблю микробиологию и медицину?

Группа замерла, но не Кьени. Она сморщилась, как вяленый фрукт, и покосилась на меня.

– Тогда меня удивляет, как вы распорядились своим выбором,– спокойно отнесся наставник к моей дерзости.

– Просто рыжую на психиатрию не взяли, и она от злости пожелтела,– хихикнула Кьени.

– А вы состоите в комиссии распределительного центра… Кьени Бер Хезсо?– снисходительно обернулся Адриано к мерзавке.

Та хоть и была глуповата, но намек и тон поняла сразу: опустила глаза и тихо извинилась (кому хотелось получать замечание в историю гражданина?). От этого во мне промелькнуло уважение к наставнику.

– Так что с вашим выбором?– вернулся тот ко мне.

Не отводя глаз от него, я ровно ответила:

– Иногда выбора нет.

Ироничная улыбка не исчезла, но взгляд посерьезнел. Некоторое время Адриано смотрел на меня изучающе, затем пролистал визор и вновь обратился:

– Не знаю, как вы, Саша, но уверен в том, что если быть лучшим во всем, то можно удивиться тому, что предложит жизнь. А вы, учитывая вашу учебную историю, явно имеете все возможности добиться этого,– потом он оглянулся на всех и добавил:– Ваши способности помогут не только успешно работать на родной планете, но и выйти далеко за рамки медицины. А особо успешные,– и он взглянул на меня,– смогут отправиться на Космическую научно-исследовательскую станцию или даже на Межгалактическую исследовательскую станцию.

– КНИС – это круто!– послышалось от кого-то сзади.

– А МИС – это же так далеко…

– Что такое МИС?– спросила Кьени, и тот парень в желтую крапинку скривил губы, усмехаясь ее безграмотности. Даже я, не интересующаяся естественными науками, знала, что Межгалактическая исследовательская станция находилась в свободной зоне¹⁸. Стало вдруг совершенно ясно, что разрешение на обучение Кьени оплатили родители, надеясь на чудо.

– Там работают исследователи из разных галактик?– восхищенно спросил другой парень.

– Именно! Колоссальный опыт и потрясающие открытия, которые помогают многим расам в самых разных областях естественных наук. Уверен, что вы не знали, что с вирусом хомони помогли справиться именно ученые МИС.

– Вот это да!– мечтательно вздохнуло несколько девчонок.

Внутри все словно ожило и заработало. От адреналина защипало щеки. Мысли закружились с невероятной скоростью. Я могла не просто стать лучшей в учебе, но и разом решить жизненно важные вопросы. Свобода – это там, где не действовали законы хомони и не было Андрея и Игната Малых.

В размышлениях о возможных перспективах будущей специальности я вышла с занятия и собралась в парк, но на одном из лестничных пролетов увидела Кьени с компанией девчонок. Решив избежать встречи с ней и обойти через этаж по параллельной лестнице, я стала подниматься вверх. Иначе может выйти так, что в ответ на очередную насмешку я потеряю контроль и придушу ее на месте. И не только ее… И не только придушу…

Не помню, когда это началось, но заметила, что мои фантазии перестали быть светлыми и наивными. Я уже не загоняла брата на дерево в образе грызуна, а получала странное удовольствие от того, что воображаю, как убиваю его или отца. Однако теперь не только их. Я осознала, что больше не превращаю всех своих обидчиков в предметы мебели, в насекомых или животных, больше никаких цветов внутри меня или бесполезных крылышек… а мысленно истребляю их самыми жестокими способами. При этом совершенно не помню, как это начинается, что делаю в это время… Только после полного отмщения прихожу в себя и понимаю, что зависла, замерла на одном месте.

Я остановилась, когда ступени закончились, и посмотрела на свои ладони: «В кого я превращаюсь?»

И все же пока это было всего лишь дурное воображение. Если бы это было не так, то меня давно казнили бы… сотни тысяч раз. Но ведь я не могла никому навредить…

«Не могла?»– засомневалась я и оглянулась.

Я оказалась на последнем этаже колледжа, совершенно забыв, куда бреду, или потому что показываться на улице и тем более дома, совсем не хотела. Это не учебный этаж. Передо мной широкая дверь, за которой, очевидно, крыша или что-то еще, и доступ туда, конечно же, ограничен. Однако сенсор горел белым огоньком, что означало, доступ открыт. Из любопытства я открыла дверь и заглянула внутрь.

Это оказалась терраса с небольшим садом под прозрачной крышей, но без стен и окон. И здесь, похоже, нечасто бывали: на полу успел образоваться тонкий слой пыли.

Я прошла к перилам и посмотрела вниз. Терраса выходила на парк и часть двора колледжа. Я улыбнулась и села, подогнув под себя ноги. Здесь было уютно и тихо. И мне нравилась такая заброшенность, словно здесь я могла не бояться себя и никого другого…