Я слегка смутилась, но только для приличия, потому что мысленно уже горела желанием продолжить наше знакомство на земле.

– Полина,– протянула ему ладонь.

Он нежно и, похоже, с удовольствием пожал мою руку.

– Очень приятно. Я заметил вас еще в аэропорту…

– А я не так наблюдательна, но теперь запомню вас надолго.

Его смутила моя откровенность. Темно-русые брови слегка дрогнули.

Ну, а потом он угощал меня орешками, рассказывал любопытные истории, попутно делал кучу комплементов. И я не могла отделаться от мысли, что хотела бы ему жутко понравиться. Но мой язык все сделал за меня.

Мы оба летели в Сочи и договорились обязательно встретиться там, обменявшись телефонами и адресами гостиниц.

Он не отводил своих больших серых глаз и несколько раз клятвенно заверял, что разыщет меня на лазурном берегу.

И Кирилл, в самом деле, нашёл гостиницу, где я проживала, и мы встретились.

Его взгляд был подобен молнии, пронзившей мое сердце насквозь… бла-бла-бла. Конечно, это было не так приторно сладко, но я втрескалась в него по уши.

Совсем забросила Веру и целыми днями, а то и ночами пропадала с Кириллом то на пляжах, то на экскурсиях, то в уютных кафе или ночных клубах. Все цветочные лавки поблизости от гостиницы знали Кирилла в лицо и имели колоссальную выручку: каждый день на моем столике красовался свежий букет цветов. И солнце было ярче, и море ласковее, и ветер нежнее. Я купалась в его внимании, особом внимании, которого мне не оказывал ни один из многочисленных ухажеров: тонком, оригинальном.

Я до сих пор вспоминаю его сюрпризы-памятки, которые не позволяли забыть о нем ни на минуту после очередного расставания на ночь. Входила в номер и спотыкалась о плетеную вазу с фруктами, которые потом поедала у телевизора. Или в центре комнаты оказывался пучок разноцветных шаров, стремящихся к потолку, а вместо груза, не дающего шарам разлететься, была привязана коробка моих любимых конфет «Вишня в ромовом сиропе». Или на моей постели приветливо ожидала большая мягкая игрушка с цветком или музыкальной открыткой в пушистых лапах.

Как он умудрялся делать такие сюрпризы, когда ни на секунду не отлучался от меня ни днем, ни вечером, и никому не звонил, и не разговаривал с персоналом гостиницы?!

Это было самое чудесное лето в моей жизни еще и потому, что неожиданно сбывались самые трогательные девичьи надежды. А самое главное, за курортным романом следовало будущее…

Но кто знал, что, когда войду в семью Кирилла Белохвостова, будущее сменит свои радужные краски на черно-белые?

Кирилл был уверен в себе, с тонким чувством вкуса и щедростью, а также, что покорило с первого взгляда, и я вбила себе в голову, что хочу стать его женой, – это его желание во всем быть первым и достигать поставленных целей. Ведь мне хотелось, наконец, найти мужчину, который решал бы все проблемы, а я бы пряталась за его широкой спиной.

Но проглядывались в нем черты честолюбия, полного подчинения родительской воле. В первые дни знакомства я только предполагала это, и, как оказалось, совершенно справедливо.

Позже на своей шкуре распробовала, что значит прятаться за чьей-то спиной, даже такой мощной, как у Кирилла. Не так-то это и сладко, когда решают не только твои проблемы, но и диктуют, как тебе жить, думать, поступать, что говорить, а где беспрекословно подчиняться. Причем, чаще всего это делал не Кирилл, а его многочисленные состоятельные родственники: мать, отец, две сестры и даже тетки…

Фу, кажется, воспоминания о нем уже начинали раздражать и вызывать до тошноты знакомое чувство обиды и злобы. Начало всегда бывает светлым, а по мере своего приближения к концу всё безвозвратно темнеет.

В общем, не получилось у меня с Кириллом, не получится и с этим кошельком на ножках.

Хотя, что я на него взъелась? Мужчина как мужчина, захотел бабу, сказал ей об этом. Ну, немного не повезло ему – несговорчивая оказалась, ну, и ладно на этом.

Нет же, все придумывала, что могла бы ему сказать такого, чтобы он отвалил по-настоящему и уже ни на что не надеялся. А то как-то разговор остался незавершенным.

Ведь отыщет же следующим летом (ха, если братва не замочит!) и снова сунется со своим предложением.

А с другой стороны, в голове все крутилась мысль: а почему бы не закрутить роман с Ярославом? Я и, вправду, была свободной женщиной, как выразилась Лизка, что мне терять?

Но прекрасно понимала: такие, как Ярослав, просто используют женщин по назначению. О каком романе можно говорить? Меня вообще смущало то, что я об этом думала.

Так и вышло. По-моему!

Собирая чемодан в дорогу, я и не вспомнила об «угрозе» Ярослава на будущее. Я просто уезжала, и было тоскливо расставаться с алуштинским маем, маминым домом и садом, и, разумеется, самой мамой: я не знала, когда её снова увижу. Расставаться всегда было делом нелегким, но почему-то в этот раз было сложнее всего. Я знала, что меня ждет в Екатеринбурге, знала, что выход найдется, и все снова будет в ажуре. Однако теперь мама была единственным родным человеком, который мог меня приютить под своим крылышком. Анна не в счет: своя жизнь, свои проблемы. Друзей, какими бы закадычными они ни были, надолго не хватит. Абсолютной истиной было то, что придется выложиться не на шутку, чтобы заиметь свое жилье и найти работу, способную меня прокормить.

Ой, да боги наши, где моя не пропадала?!

На следующее утро, распрощавшись со всеми прелестями края, с любимыми местами Алушты и хорошими знакомыми, мы сели в маршрутное такси и отправились на автовокзал. Мама осталась дома, потому что свободных мест в такси не оказалось. Так было даже лучше: отрезать сразу, а не пилить по больному.

Мы ехали через весь город, и у нас была еще одна возможность запечатлеть в памяти цветущие уголки Алушты. Все-таки она была для нас родным краем: здесь родилась мама. Лизка уснула на плече, потому что ночью не спала, а пропадала на дискотеке. Анна, в который раз проверяла наши документы и билеты: она всегда очень нервничала перед полетом, а так успокаивалась. Из всех нас самолетов боялись только Анна и Сенька. И как бедный песик пережил перелет из Екатеринбурга в Крым, не представляю? А я от скуки невольно прислушалась к разговору, который вели две девчонки, сидящие напротив нас с Лизой и очень напоминающие собой девиц легкого поведения (одеты были под стать).

Отвратительно причмокивая жвачкой, одна говорила другой:

– Слышь, Катюха, Яра совсем озверел. Такой ведет пересчет всем нашим девкам, что скоро танцевать некому будет.

– Да знаю я. Меня тоже завернули. И чё ему не понравилось? Разделась, как надо, ноги задирала выше головы…

– Может, ему дать надо?– как лошадь, заржала первая.

– Девки говорят, что он с такими, как мы, не пачкается. Тоже мне – чистюля.

– Ой, да врут они, жабы. Он каждую вторую в Алуште имеет.

Твою налево, зверье мое! Какие бразильские страсти-то кипели в моей чистой, невинной, романтической Алуште. И опять я слышу про Яру!

– Вот именно, а он еще и женатый, ублюдок.

– Эх, и кто-то же тратит все его бешеные деньги!

Вот дура! Нашла, чему завидовать. Ну, конечно, если ты от роду только и умеешь, что задом вертеть, то никакой Олимп тебе не светит. А вот какой кайф, когда ты сама заработала все эти бешеные деньги и, потратив их, ни перед кем не держала отчета! Вот бабы – дуры!

– А где же его жена? Я была у него в доме и не видела никого.

– Да в Питере живет с сыном. Ты чё, хочешь, чтобы он разврату предавался у сынка на глазах? Кстати, а чё ты в его доме делала?

– Меня Стасик туда водил. Ну, пока шефа не было в городе, мы там немного покувыркались.

– А-а, этот, горилла который?

Вероятно, она говорила про бревно неотесанное, которое хотело меня порвать.

Ага, значит, бревно зовут Стасом, а шефа Ярой величают?! Отпадный имидж! Интересно, значит, этот Яра женат, и ребенок имеется? А еще имеется половина Алушты, вернее, ее «прекрасная» половина. Н-да, лихой парниша! Это очень удачно, что я не стала развивать наших отношений. А если бы он был симпатичнее, и у меня было бы другое настроение на тот момент? Бр-р-р, отвратительно! У Кирилла и то девчонок было меньше, чем у этого наглеца… Хм, а сколько девчонок было у Кирилла? Об этом история умалчивает.

И вот я сидела в кресле самолета и смотрела в иллюминатор. Юг быстро убегал куда-то назад. Шум двигателей нагнетал легкую тоску. Я возвращалась в серое лето, холодный город, с надеждой на светлое будущее, но такое далекое, где никто меня уже не ждал.

Разумеется, не пропаду. Вот еще! Только бы отхватить кусок побольше. Сразу дам сорокам заявку на работу, и за месяц что-нибудь найду. Главное, перекантоваться без проблем. Недельку у Верки, пару дней у Индиры, пару – у Галчонка, а дальше, как пойдет. И еще одно главное: снять квартиру или комнату подальше от районов, где обитает семейство Белохвостовых, где оно трудится и отдыхает. Видеть их всех больше не хочу. Ну а поужинать всегда можно заглянуть к сестричке.

И тут мне вспомнилось супероригинальное «Поужинаем?» Ярослава…

Ой, как же там его? Он же называл свою фамилию. Что-то еще тогда подумала насчет его фамилии? А-а, Македонец… Македонский… Победитель… Да, самовлюбленный, самоуверенный и амбициозный властелин жизни. Наверняка извращенец, избалованный деньгами повеса. А вообще, конечно, живет своей жизнью, делает что в голову взбредет. Свобода действий и власть над обстоятельствами…

И я бы ему позавидовала, да теперь сама была в свободном полете. Ну и что, что чуть-чуть без жилья, чуть-чуть без работы и без набитого кошелька? Фу, тоже мне – проблемы! Да на раз-два, и все будет в ажуре!

Полина, тебе нечего терять! Ну, почти, нечего: есть мама и маленький домик с садом. Нет, Полина, ты удачлива, тебе просто немножко не повезло с окружением. Ну, менее богата и не всесильна, но тоже ой-ой!

И хватит о прошлом!

Свободный полет начался, как только я распаковала чемодан и на следующий день пошла за газетой объявлений. Днем обзванивала все конторы, которые предлагали подходящие должности, а вечером мы с друзьями устраивали маленькую пирушку где-нибудь в ночном клубе.

На следующий день снова получала отказы или, что еще больше подзадоривало, усмешки после называния своей фамилии и прежнего места работы. Полину Сосновскую, бывшую жену Кирилла Белохвостова, никто не желал видеть в качестве работника в своей фирме, какими бы рекомендациями она ни обладала. У Натальи Андреевны Белохвостовой были длинные руки и ядовитый язык.

По-моему, и я что-то переняла от нее? Но сейчас не об этом.

Зато вакансий продавцов и обслуживающего персонала было завались. Верка уговаривала хотя бы на первое время принять одно из предложений, чтобы встать на ноги. Но меня было не пронять даже неплохой зарплатой. Тошнило от одной мысли, что буду кого-то обслуживать. Я столько насмотрелась, как вели себя богатеи с обслуживающим персоналом. Сама недавно была наблюдателем. И теперь оказаться по другую сторону, терпеть чьи-то капризы или откровенное хамство не собиралась.

А вот парадокс: на свободные места в парикмахерских меня не брали, хоть ты тресни. Я уже упоминала, что произошел один досадный случай, который и заказал мне дорогу в повелительницы расчесок и ножниц. Пожалуй, расскажу и о нем…

Однажды, когда еще училась в универе, решила немного подработать для того, чтобы свободных денег в кармане было немного больше, чем давала мама. Через хороших знакомых моей банды (так мы с дворовыми друзьями называли свою компашку) легко сделала разрешение на предпринимательскую деятельность и решила устроиться в ближайший от универа салон модных причесок. Оставалось только получить лицензию на парикмахерское дело (так уж было заведено в нашем городе после нескольких серьезных жалоб клиентов в торговую палату на качество услуг).