Она стала ерзать на месте, всеми силами отталкиваясь ногами, чтобы подальше отползти от незнакомца. Но ноги не слушались, пальцы на руках окоченели, и все тело лихорадочно трясло.

– Не бойтесь, я помогу вам. Я отведу вас в клинику…

Ахматов решительно поднялся и, наклонившись к девушке, с легкостью поднял ее на руки. Девушка явно находилась в состоянии шока и не могла отличить добро от зла. Он пиналась, махала руками, пыталась царапаться, но ждать, пока она придет в себя, не было смысла. Ей была необходима медицинская помощь. Ахматов широкими шагами вышел из темного проема и кивнул сестре, чтобы та шла за ним.

– Элен, беги домой. Я помогу девушке – отнесу ее в клинику. Родителям не обязательно знать, где я.

Напуганная увиденным, Элен не ослушалась брата и вприпрыжку побежала домой.

Клиника Эль-Пасо находилась недалеко от места, где Алекс нашел избитую девушку. Не успел он войти в холл клиники, как его заметил медицинский персонал и засуетился вокруг пострадавшей. Ее сразу отвезли в кабинет первичного осмотра. Ахматов, обеспокоенный состоянием девушки, последовал за медсестрами, но в приемной его остановил доктор Генри, низенький, щуплый, почти старик и предложил подождать результатов осмотра в холле.

– Сделайте все возможное, ей нужна помощь,– взволнованно попросил Алекс.

– Конечно, Алекс,– заверил врач высоким, хриплым голосом.– Ты знаешь, кто эта девушка?

– Нет.

– А где она живет?

Алекс понял, что ничего не знает о девушке и вряд ли встречал ее в Эль-Пасо.

– Думаю, она живет не здесь… Но если вас интересует ее страховка, то можете не беспокоиться, все расходы возьмет моя семья… Если нужны какие-то процедуры, лечение, то, пожалуйста, сделайте все, что нужно.

Доктор Генри задумчиво потрепал край воротничка халата, кивнул и отправился в смотровую.

Девушка, свернувшись калачиком и крепко обхватив руками колени, лежала на кушетке и дрожала. Доктор взял папку с бланком осмотра и, поставив ручкой точку на первой строке под названием «Имя пациента», с глубоким сочувствием взглянул на девушку.

– Милая девочка, как тебя зовут?

Девушка перевела на доктора испуганный недоверчивый взгляд и, корчась от боли при шевелении губами, глухим подавленным голосом что-то прохрипела.

– Я не понимаю тебя. Еще раз громко и четко, если у тебя язык не поранен?– настойчиво сказал врач.– Мне это нужно для твоего оформления.

Пациентка заморгала слипшимися от слез ресницами и с дрожью в голосе произнесла:

– У меня нет страховки…

– Это не твоя забота, об этом побеспокоился молодой человек, который тебя принес в клинику.

«Позаботился» – эхом отдалось в мыслях девушки.

Кто мог позаботиться о ней, ведь у нее никого не было: ни друзей, ни добрых родственников, ни достойных родителей.

– Так как же твое имя?

– Мэри…– тихо ответила она.– Мэри Синкли…

Ее голос дрожал, но она старалась четко выговорить все, что с ней случилось, что у нее болит и что она чувствует.

Когда доктор Генри прикасался к ее израненному телу, Мэри вздрагивала и отстранялась, но спокойный тон мужчины возвращал ее мысли из темного переулка и собственных жутких переживаний в медицинский кабинет. Девушку осмотрело несколько специалистов, ей обработали все царапины, наложили швы на крупные раны, выполнили ряд других процедур и порекомендовали остаться на реабилитацию сроком на неделю.

Приглаживая растрепавшиеся на макушке седые волосы, доктор Генри вышел из палаты, в которую перевели Мэри, и направился к молодому Ахматову. Алекс беспокойно ожидал результатов осмотра спасенной им девушки, и только завидев доктора, сразу оказался рядом.

– Ну, что же?– с волнением в голосе спросил он.

– Очень печальное событие,– заключил доктор.– Девушка истощена, организм частично обезвожен, нервный срыв налицо, побои и неоднократное изнасилование… Ох-х, бывают же напасти!

– Изнасилование?!– потрясенно воскликнул Алекс.– Разве такое могло произойти в Эль-Пасо? За этот год у нас и краж-то не было. Но изнасилование… Она совсем девчонка! Кто же такое мог сотворить?!

– Мой мальчик,– горько усмехнулся доктор,– ты плохо знаешь жизнь. А изнасилование произошло не здесь. Она из Малого Анжелеса. Тихий, глухой городишко, к западу отсюда.

Алекс под тяжелым впечатлением покачал головой и опустился на диван.

– А как ее зовут?

– Мэри Синкли. Пятнадцать лет. Почти ровесница тебе.

– Можно мне к ней?

– Нет. Сейчас не стоит. Она в подавленном состоянии, еще не отошла от шока, шарахается от каждого. Лучше приходи завтра. Сегодня с ней поработает психотерапевт, глядишь – придет в себя.

Ахматов благодарно пожал руку доктору и отправился домой с чувством выполненного долга, хотя и с горьким осадком на сердце от нестерпимой жестокости людей. Завтра Алекс решительно намеревался навестить бедную девушку и хоть чем-то скрасить ее болезненное состояние. Неожиданно для себя он почувствовал ответственность за Мэри и желание сделать что-то доброе и полезное для нее.

***

На следующий день Алекс посетил несколько школьных занятий и, не задерживаясь на спортивные кружки, отправился в клинику. Его рюкзак был полон фруктов, а у входа в клинику он купил пышный букет маргариток.

Поговорив с дежурной медсестрой о состоянии Мэри Синкли, Алекс узнал и о том, что ее никто не навещал и не искал. Велико было его удивление и огорчение, когда он услышал о попытке Мэри вдуть воздух в трубку от сорванной капельницы, не вынимая из вены иглы, тем самым покончить с жизнью.

«Насколько должен быть унижен и оскорблен человек, чтобы желать смерти! И что она чувствовала, решаясь на такой шаг?!»– промелькнуло в мыслях Ахматова.

Он мог представить себе все, что угодно, но, чтобы лишить себя жизни самостоятельно, никогда бы не пришло ему в голову.

***

Цветные пятна на черном фоне мерцали, прыгали, сменялись искрами и кругами. Черный туман поволок за собою в неизведанное. Где-то далеко слышался шорох листьев на ветру, и что-то ритмично пульсировало совсем рядом. Внезапно все вокруг начало кружиться, дрожать, стало душно, что-то тяжелое будто упало сверху и придавило собой, и с бешеной скоростью стал приближаться костлявый кулак…

Задыхаясь от неожиданной тяжести в легких, Мэри резко открыла глаза и стала жадно хватать воздух ртом. В панике она стала озираться вокруг и растерянно оценивать происходящее с ней. Это был день или ночь… что за комната… где из нее выход… Запах хлора и спирта раздражал нос.

Рядом с кроватью, на которой, как оказалось, лежала Мэри, стоял столик. В пластиковом лотке лежали одноразовые шприцы, ватные тампоны и перчатки. Над открытым окном шуршали жалюзи. Стены, потолок, постельное белье были белые, и все пространство сливалось в одно большое пятно, давящее своей безжизненностью, пустотой и одиночеством. Запястья Мэри были крепко пристегнуты к боковым трубкам больничной кровати.

Девушка медленно подняла голову, насколько могла высоко, и уронила ее от тупой боли в затылке. Губы потрескались, пересохли, рана над бровью зудела, и внизу живота до тошноты сводило судорогой. Отчаянно хотелось уснуть и не проснуться, но и это было страшно тем, что во сне к ней приходил все тот же непрекращающийся кошмар.

Мэри тихо заплакала, совсем бесшумно. Горькие слезы струйкой потекли по щекам, коснулись мочек ушей и пропитали всю подушку. Пораненную кожу на скулах защипало.

Легкий стук в дверь отозвался жутким эхом в голове Мэри, и она зажмурилась от боли. Через секунду открыв глаза, она приподняла голову, но не могла ничего рассмотреть, кроме смазанного темного пятна напротив ее кровати. Долго щурясь, Мэри, наконец, оставила попытку что-то разглядеть. Кто-то подошел ближе, придвинул стул и присел рядом с кроватью. Девушка чувствовала, что ее внимательно рассматривают чьи-то глаза, но ничего не различала. Глаза, все еще полные слез, резало и щипало.

– Мэри…– прозвучал ровный приятный мужской голос.– Как ты себя чувствуешь?

Она растерянно молчала.

– Я понимаю, как тебе плохо и совсем не до посетителей. Я не задержусь долго. Только хотел сказать – пожалуйста, прими мою помощь.

Алекс достал из рюкзака фрукты, бутылочку с соком, журнал и медленно протянул девушке маргаритки.

– Выздоравливай. И не беспокойся о лечении. Я обо всем договорился с доктором Генри. У тебя будет все самое необходимое.

Зрение Мэри стало проясняться, и она заметила близко от себя желтые серединки маргариток, обрамленные пушистыми ослепительно белыми лепестками. Подняв глаза, она рассмотрела лицо юноши с сочувственно-ободряющим взглядом. Его лицо было таким добрым, нежным и, к удивлению Мэри, не вызывало враждебности. Она попыталась смахнуть слезы с глаз, но не смогла освободить руки, и потерлась щекой о поверхность подушки.

Ахматов обратил внимание на ремни, пристегивающие руки девушки к кровати, и на свой страх и риск заботливо отстегнул их.

– Если ты обещаешь не причинять себе боли, то эти ремни тебе не понадобятся,– сказал он тоном, требующим обещания.

Мэри слабо кивнула.

– Вы кто?

– Я Александр Ахматов. Вчера я принес тебя в клинику, помнишь?

Ее глаза были устремлены на юношу, но Мэри смотрела, будто сквозь него.

– Лучше бы я умерла там,– безжизненным голосом выговорила она.

Алекс привстал, заглядывая в зеленые глаза девушки, читая в них горькое одиночество, и расстроенно вздохнул. Ее лицо было бледным, бесцветным, темные круги под глазами, ссадины и царапины, но это не лишало его привлекательности. Рыжие кудряшки мило спадали на лоб, длинные темные ресницы обрамляли печальные, но красивые глаза, иссушенная, потрескавшаяся кожа губ не спрятала их тонких чувственных линий. Алекс мысленно представил, какова была бы Мэри в красивом платье, в туфлях, с прической и косметикой, и по всему его телу разлилось приятное тепло. Он бережно взял ее руку и, рассматривая тонкие стройные пальцы, мягко сказал:

– От жизни нужно брать все, что она дает тебе. Все наладится: ты закончишь школу, станешь специалистом в каком-нибудь деле… Твоя жизнь изменится, станет другой – яркой, богатой… Ты очень красивая девушка, тебе легко будет идти по жизни. Все в твоих руках, только не унывай!

Мэри восприняла слова юноши с подозрительным недоверием, но что-то необычайно теплое проникло в ее сердце.

– Зачем вы это делаете для меня?

– Во-первых, я не мог оставить тебя замерзать, когда тебе требовалась медицинская помощь. Во-вторых, меня очень расстроило произошедшее с тобой. Я хочу помочь тебе преодолеть эту черную полосу жизни и… подружиться с тобой…

Последние слова Алекс произнес очень тихо, но Мэри услышала их.

– Я благодарна вам за помощь, но мне нечем отплатить,– отчаянно произнесла она.

Ахматов чуть улыбнулся и покачал головой.

– Ничего не нужно. Я не жду от тебя возврата долга. Но обещай, что, когда ты выберешься отсюда, мы сходим куда-нибудь вдвоем?

Мэри слабо улыбнулась, и ее лицо изменилось от этой улыбки – стало светлее, появился румянец. Ахматов благодарно кивнул:

– Вот ты и улыбнулась, наконец. Тебе очень идет улыбка… Да, пока я не ушел: у тебя с собой есть какой-нибудь документ, я оформлю страховку на тебя?

Взгляд Мэри тут же потемнел, она отвернулась от юноши и дрогнувшим голосом ответила:

– У меня ничего нет с собой, ни денег, ни документов, ни моих вещей… Меня вышвырнули из дома… и я туда не вернусь!

Улыбка слетела с губ Алекса. Он понимающе опустил глаза и выдохнул:

– Мне очень жаль.

«А мне уже нет!– яростно подумала Мэри.– Я уеду далеко. Меня больше никто не посмеет обидеть. Или я вырвусь из этого ада, или умру, но никто, никто – слышите: никто больше меня не обидит!»

Мэри еще не осознавала, что зреет в ее душе. Она лишь чувствовала, как ее наполняет яростная решительность изменить свою жизнь, навсегда вычеркнув прошлое.