– Ах, оставьте, – поморщился старина Аристарх. – Что ж такого, что дворянин? Со всяким может случиться. К примеру, я проснулся и понял, что родился мавром. Какого, скажите, дьявола делать из этого драму? Итак, возьмите деньги и не валяйте дурака. А пистолет оставьте.

– Вот вам еще моя карточка, – добавил я, ругая себя. – Утром, если угодно, навестите меня, и мы поговорим. Стреляться в наше время пошло.

Мы расстались.

Однако следующим днем, когда я мирно пил кофе, на веранду ворвался, оттолкнув слугу и гневно потрясая вчерашним браунингом, Аристарх:

– Вообрази, что за наглость! Едва рассвело, является ко мне в «Пари-Мариотт» этот пошлый князь. Чавчавадзе! Ты помнишь? Mince alors, Il était pieds nus!^[6] Да, да, не смейся, именно босиком! Ну, конечно, в черкеске и брюках, таких оборванных, что видно штрипки от кальсон! Я спрашиваю, чем обязан эдакой чести, и слышу рассказ. Наш ротмистр ночью проиграл ему твои пятьдесят франков. Но не остановился, подлец, а играл еще и выдал расписок общим счетом сотни на три. Натурально, cet idiot est désespéré^[7], идет и прыгает вниз головой с моста Каррузель. Пьяные, ищут тело, ну, понятно, ничего не нашли. Позвали жандармов…

– Какой ужас! – сказал я, пряча рот за салфеткой.

– Ужас? Какой, к чертям, ужас! Оказывается, он объявил, что мы его поручители и теперь должны по этим его бумажкам! Я, конечно, указываю на дверь! В ответ mot pour mot^[8] повторяется вчерашняя сцена, только с князем. Все снова проиграно. Выгнали из гостиницы, некуда идти, ночует где попало, достоинство дворянина растоптано! Каштаны, гори они в преисподней, в цвету, но теперь под Тифлисом! Crois-tu?^[9] А? Извольте, говорит, обратно, по крайней мере браунинг – застрелиться. А нет – примите вызов за несчастного ротмистра и прочий вздор о дуэлях.

– А ты?

– Parbleu!^[10] – смутился мой приятель. – Ты спрашиваешь? Он был так жалок, что я дал ему сто франков и велел забыть ко мне дорогу. Какой-то нелепый спектакль! Возьми теперь себе этот дурацкий браунинг, не могу на него смотреть. Так мы встретимся вечером в Opéra, как договорились? Bien! Я не прощаюсь… Каштаны! Вообрази, какой вздор! Каштаны! Помешательство!

Старина Аристарх, бормоча себе под нос и досадливо пожимая плечами, вышел.

Я взял браунинг, разрядил его и постучал пустой рукояткой по столешнице:

– А ну-ка, вылезайте! Ротмистр, он ушел, вылезайте же! И извольте объяснить, что все это значит?

Дмитрий ДАНИЛОВ
Самолет Можайского

Окаянные дни

Мне нравится умиротворенная атмосфера
Благополучных подмосковных городов
Таких как, например, Домодедово
Особенно вечером
Спокойно, уютно
И в то же время оживленно
Тихо кипит
Скромная тихая жизнь

Например, покидаешь стадион
После матча
Чемпионата Домодедовского района
По футболу
Между командами
Юность-Авангард и Атлетик
И оказываешься
В Олимпийском сквере
Аккуратные дорожки, кустики
Впереди перекресток
Высокий новый жилой дом
И дома поменьше
Яркий свет уличных фонарей
Множество магазинов
И магазинчиков
Рестораны, какие-то еще заведения
Идут люди, едут машины
Можно зайти, например, в «Пятерочку»
И купить, например, бутылку виски
Или, как некоторые говорят
«Чего-нибудь вкусненького»
Какое дикое выражение
«Чего-нибудь вкусненького»
Прямо блевать хочется
Но – да, чего-нибудь вкусненького
Купить вот это вот всё
Вызвать яндекс-такси
И поехать на станцию Домодедово
И поехать дальше, в Москву
В светлой стремительной электричке

Сейчас у нас все плохо
Сейчас у нас все очень плохо
Даже не надо объяснять, что именно
Достаточно произнести (написать)
Некоторые ключевые слова
Которые настолько очевидны
Что их даже не надо
Ни произносить, ни писать
У нас все плохо
У нас все очень, очень плохо

А ведь пройдет какое-то время
Долгое ли, короткое время
В любом случае оно будет коротким
И будем рыдать, светло плакать
Кручиниться, рвать на себе волосы
И с воем кататься по земле
Горевать будем по вот этому
По «Пятерочке» и стадиону
В Олимпийском сквере
По виски в «Пятерочке»
«Перекрестке» и «Азбуке вкуса»
По яндекс-такси
По светлым стремительным электричкам
По возможности и необходимости
Написать и опубликовать
Вот это стихотворение

Напишем книги
Лето Господне, на берегах Невы
Москвы-реки, Шпрее и Мансанареса
И окаянные дни
И снимем, конечно, фильм
Эр-Эф, которую мы потеряли

Но это будет потом
А сейчас уже наступил вечер
Тихий летний подмосковный вечер
И я пишу этот текст
В светлой пустой электричке
Которая мчится сквозь темноту
Из Подмосковья в Москву.

Самолет Можайского

Этот самолет
Не взлетел
Этот самолет
Так никогда и не взлетел

Помню, еще в школе
Нам говорили
Самый первый самолет в мире
Это самолет Можайского
Наш, русский
Подразумевалось, советский
Самолет
Говорили: нет, не братья Райт
А наш
Александр Федорович Можайский
Сделал первый самолет
А братья Райт
Уже потом

Этот самолет
Не взлетел
Этот самолет
Так никогда и не взлетел

При первом взгляде
На картинку в учебнике
Где был изображен
Самолет Можайского
Было понятно
Это устройство
Не взлетело
Это устройство
Не могло взлететь

Квадратные крылья
Нелепые, в клеточку
Три пропеллера
Два паровых двигателя
Две паровые машины
Господи, что же это такое
Как может такое быть
Но вот так решил
Военно-морской инженер
Александр Федорович Можайский

Он просил в военном ведомстве денег
Ему что-то дали
Испытания проходили
В Красном Селе
Под Петербургом
Показания разнятся
То ли самолет Можайского
Все же оторвался от земли
От поверхности земли
Но тут же завалился
И сломал свое крыло
То ли просто подскочил
Наткнувшись на кочку
То ли и вовсе
Не смог взлететь
Оторваться от поверхности земли
И просто тупо ездил
По полю в Красном Селе
Этого мы не знаем

Этот самолет
Не взлетел
Этот самолет
Так никогда и не взлетел

Самолет Можайского
Потом стоял на летном поле
Вернее, это было не летное
А просто поле
И начальство потребовало
Чтобы Можайский
Убрал эту конструкцию
Это сооружение
Эту хрень
С поля
Чтобы она не мешала
Текущей работе
Военного ведомства

Этот самолет
Не взлетел
Этот самолет
Так никогда и не взлетел

А потом взлетел
Самолет братьев Райт

Знаете, это и хорошо
Что не взлетел
Самолет Можайского
Чтобы взлетели
Другие самолеты
Надо, чтобы
Какой-то самолет
Не взлетел
Не смог взлететь

В бесчисленных полетах
Самолетов, которые смогли взлететь
Кроется неполет
Несчастного самолета Можайского
Или так
Самолета несчастного Можайского
Самолетов, которые летают
Боингов-737, 747 и 767
Эйрбасов-320, 340 и 380
Очень много
А самолет Можайского
Один
И его даже выгнали с поля
Которое не успело стать летным
И осталось просто полем

Этот самолет
Не взлетел
Этот самолет
Так никогда и не взлетел

Чтобы летали
Красивые современные самолеты
Мирные, толстенькие и дружелюбные
Уже упомянутые
Боинги и Эйрбасы
И страшные, завораживающие, смертоносные
Миги-29, Ту-95, В-52, F-16 и как там их еще
Какой-то самолет
Должен был
Не полететь
Не суметь взлететь
Нелепо прокатиться по полю
Нелепо подскочить на кочке
Нелепо завалиться на крыло
На одно из крыльев своих
Огромных, квадратных, нелепых
Нелепо остановиться
И нелепо закончить
Свой так и на начавшийся
Полет

Этот самолет
Не взлетел
Этот самолет
Так никогда и не взлетел

Тогда, в школе, мне было обидно
Как же так, наш самолет
И не первый
А сейчас я думаю
Что это очень здорово
Очень классно
Очень вообще офигенно
Что наш вот этот самолет
Самолет Можайского
Был таким нелепым
И не взлетел
В основе любого
Большого дела
Должна лежать
Какая-то неудача
И чем она будет
Более нелепой
Тем лучше
Сначала должен быть
Оглушительный провал
А потом все как-то пойдет
Как-то все наладится
Паровозы поедут
Пароходы поплывут
Электровозы, искря проводами
Будут гудеть
Оглушительно и мощно
Ракеты взлетят
После нелепых, кривых
Экспериментов Циолковского
Зажжется электрическая лампочка
И заработает персональный компьютер

И полетит самолет
Например, братьев Райт

Если бы не анекдотическая неудача
Самолета Можайского
Если бы не личная драма
Морского офицера
Александра Федоровича Можайского
Пришлось бы
Какому-то другому самолету
Какому-то другому конструктору
Брать на себя
Это бремя неудачи
Но его взял на себя
Русский морской офицер
Александр Федорович Можайский

И сейчас, мне кажется
Когда мы садимся в самолет
Каких-нибудь авиалиний
Например, Аэрофлота
Russian Airlines
Или Lufthansa
Или Air France
Или, там
American Airlines
И усаживаемся в кресло
И пристегиваем ремни
И готовимся к взлету
Нам надо бы вспоминать
Самолет Можайского
Это нелепое устройство
С огромными квадратными крыльями
С тремя пропеллерами
И с паровыми
Вы слышите, с паровыми!
Двигателями
И когда самолет
Наших современных авиалиний
Начнет разгоняться
По взлетной полосе
Наберет скорость
Задрожит всем телом
Оторвется от земли
И начнет набирать высоту
Нам нужно вспомнить
Просто из соображений
Элементарной порядочности
Тот самолет
Уродливый, страшный
Дикий и прекрасный
В своей дикости
Самолет Можайского

Этот самолет
Не взлетел
Этот самолет
Так никогда и не взлетел.

2019

Женя ДЕКИНА
Вышка
рассказ

В детстве Миша не верил, что дед мог покончить с собой. Наверняка он просто забыл, что уже выпил таблетку, поэтому выпил еще одну. И еще. Бабушка говорила, что столько раз подряд забыть невозможно, и корила себя. Она и правда часто на деда сердилась. Но Мишка все равно не верил. Как можно поверить в то, что его дед, смелый горнолыжник, дважды победивший на Всесоюзных соревнованиях «Трудовых резервов», захотел умереть? Ну и что, что после инсульта он почти не вставал и целыми днями колотил себя по отнявшейся ноге. На лыжах больше не побегаешь, конечно, но не умирать же из-за этого.

Зимой дед брал маленького Мишу на вышку. Они долго готовились: дед надевал свой коричневый свитер с толстым воротником, заносил с балкона лыжи и звал:

– Миха, тащи катушку!