– Амулет дашь в ладонь сыну при переходе в этот мир. Эцишиз сразу примет его и не потянет энергию с организма. Снадобье дашь сыну, когда он проснётся. И сразу отвечаю, – повысила голос, увидев, как с губ Елизаветы уже готовится сорваться вопрос: – это снадобье прибавит ему сил, их хватит до вашего прибытия сюда. Так что за это можешь не опасаться и не переживать.

На мгновение задумавшись, продолжила:

– Это, – из ещё одного мешочка Ведающая достала маленький кристалл ярко-красного цвета и убрала его обратно, – кристалл-импульс. Шиасса знает, что с ним делать. Тебе же поясню, что благодаря ему, я смогу заранее выдвинуться к месту образования разрыва, чтобы встретить тебя и… – Ведающая прервалась и, вскинув голову, прошептала: – Скоро, – перевела взгляд на Лизу, ещё раз внимательно пробежалась глазами по ней: – Сними серьги и оставь мне.

– Зачем? – Лиза нахмурилась. – Я не могу вам их отдать – это подарок мамы.

Зацисша глянула с укором:

– Мне нужен образчик того, что носишь ты. Украшение необычно своей конструкцией и подходит для того, что я задумала. После твоего возращения, я тебе верну их.

Лиза повозившись, расстегнула штифтовой замочек и вынула из ушей серьги, что представляли собою пусеты с маленькими сапфирами, на которых крепились подвески с такими же каплевидными маленькими камешками. Посмотрев на свою ладонь, где лежали серёжки, улыбнулась, вспомнив маму, и, вздохнув, протянула их Ведающей.

Забрав серьги, Зацисша встала, и самолично собирая мешочки и конверт в один более объёмный мешок имеющий лямку, проговорила:

– Время на исходе.

– У меня есть просьба, – Лиза тоже поднялась: – мне необходимо поговорить со здрадом, что сопровождал меня к вам.

– Зачем тебе это? – удивилась Ведающая.

– Он ещё ребёнок, его родители погибли, малыш долгое время чувствовал себя брошенным и если я вот так уйду, не предупредив…

Зацисша покачала головой, а Лизе было непонятно: то ли этим она хотела выразить неодобрение, то ли непонимание, но перед тем как уйти, Ведающая кивнула:

– Я даю разрешение на проход этому здрарду, но только быстро, поторопись и подготовь камень, который тебе дали для понимания нашей речи. Оставишь его мне.

Едва полог шатра опустился за спиной Ведающей, Лиза, присев, позвала Сицица. Малыш так обрадовался встрече, что сразу стало понятно – безумно переживал, что Лиза о нём забыла.

Быстро расспросив его о том, как ему живётся и, уверившись, что здарад прекрасно обосновался в доме предводящего, кратко объяснила малышу, что ей необходимо ненадолго покинуть этот мир, но тут же заверила, что как вернётся, обязательно вызовет его и он познакомится с её сыном.

Выйдя из шатара, Лиза увидела как воины, слаженно выполняя тихие команды Ведающей. Перенесли развешанные факелы, установив их в подготовленные крепления одной из стен. Двое в это время поставили в паре метров друг от друга высокие стойки, на которые Зацисша лично установила два больших кристалла: один синего, второй зелёного цветов. Отойдя на расстояние, позвала Лизу. А сама, прикрыв глаза и покачиваясь, делала странные пассы руками, словно пыталась что-то нащупать.

Накинув лямку вручённой сумки на плечо, Елизавета, выдохнув, встала рядом с Зацисшей, и когда та, резко повернувшись в сторону, отдала приказ: «Левее, быстро!», чуть сама не кинулась выполнять его. Воины, явно понимая, что обращение было к ним, тут же подхватили стойки и передвинули их в указанную сторону.

Когда Лиза собиралась сделать пару шагов назад, Ведающая, ухватив её за руку, потащила к каменной стене, на которой зазмеились искорки, похожие на электрические разряды.

– Удачи тебе, землянка, – напоследок пожелала Ведающая и, забирая камень, толкнула Елизавету прямо в горную стену.

Глава 12

«Здоровье до того перевешивает всё остальные блага жизни, что поистине здоровый нищий счастливее больного короля»

Артур Шопенгауэр

С воплем, Елизавета упала на мягкую, сочную траву. Приподнявшись на руках, от всей своей русской, широкой души высказалась, где именно она видела этих двух сумасшедших сестёр. Только после этого встала и осмотрелась.

Как и говорила Ведающая, метрах в трёхстах виднелось поселение с маленькими, одноэтажными домиками. С другой стороны высилась стеной тёмная громада леса, над которой медленно, словно подталкиваемые огромной рукой, двигались тучи.

«И что мне делать?», Лиза задалась вопросом, помня наставления Зацисши о том, что она должна находиться именно там, где выйдет из разрыва. Бросив взгляд на тёмные тучи, огромные телеса которых прошивали молнии, развернулась и направилась в селение.

– Если я попаду под дождь, а судя по молниям и отголоскам грома, это будет нешуточная гроза, я могу запросто заболеть, а значит первым делом нужно найти укрытие!

Она дошла до первого дома на краю села, на ходу придумывая легенду своего появления здесь. Вспомнив о Шиассе, набрала её номер, но никто не ответил и, в это же время заметила женщину, выходящую из дома, и поспешила к ней:

– You speak English?^[2]

Женщина замотала головой, что-то ответила, а потом рукой указала на тучи и поманила за собою. Понимая, что надо найти от дождя укрытие, Лиза поторопилась к дому. Войдя, прошла за хозяйкой на светлую, очень уютную кухню. Присела на предложенную табуретку и, наблюдая за суетившейся хозяйкой, вдруг поняла – насколько сильно она устала! Как давно она вот так отдыхала? Если бы не тревога за сына, поселившаяся в её сердце, то она бы полностью расслабилась.

Перед ней хозяйка поставила кружку заваренного чая, блюдо с булочками и маленькие чашки, наполненные разными видами варенья. Искренне улыбнувшись женщине, Лиза отпила небольшой глоток и зажмурилась от удовольствия: чай был с травами, крепкий и чуть сладкий.

Отвлёкшись от тягостных переживаний, Елизавета допивала чай, когда в стекло окна ударили первые, тяжёлые капли дождя и после оглушающего раската грома на кухню вошли пожилой мужчина и молодой парень, который обратился к ней на английском языке.

Лиза поздоровавшись, поведала свою легенду. Мол, туристка, ехала в автобусе с группой, а когда тот остановился, чтобы путешественники могли выйти и немного размяться, далеко отошла к лесу и не заметила, как автобус уехал без неё. Показала на телефон и сообщила, что они уже в курсе и скоро за ней приедет кто-нибудь. После всего сказанного поблагодарила за угощение. Парень переводил пожилой чете её историю, а те охали и по-своему переживали за Елизавету.

Лиза посмотрела на парня.

– Are you local or foreign? You really speak English! (Вы местный или иностранец? Вы очень хорошо говорите на английском! – Прим.), – поинтересовалась и её уловка сработала: парень смутившись, ответил что он болгарин и приехал в село к родителям, на самом же деле учится в городе, что находится рядом – Пловдив.

Выслушав, Лиза порадовалась, что разрыв выкинул её на одном континенте с Россией, а не где-нибудь в Чили или вообще Антарктиде.

Радушные хозяева предложили заночевать у них, уверив, что в такую грозу вряд ли кто приедет и Лиза с радостью согласилась. На утро, она только успела позавтракать, как сообщили, что её разыскивают.

Едва вышла на крыльцо, как к дому подъехал крутой джип, из которого тут же выбрались Шиасса и Антонио.

– Елизавета, рад тебя видеть! – мужчина обняв её, тут же отпустил. – Как ты? Всё нормально?

Лиза улыбнулась:

– Хорошо, всё хорошо, но знал бы ты – как я рада вернуться!

Лиза искренне поблагодарила хозяев дома, а Антонио несмотря на протесты, ещё вручил пожилым людям денежные банкноты и они, наконец усевшись в автомобиль, тронулись в путь.

Вопреки ожиданиям, Шиасса не стала задавать вопросов. Только молча приняла сумку, что предназначалась для неё, но из которой Лиза заблаговременно вытащила мешочек с бутыльком и амулетом, которые Зацисша передала для сына.

– Мы поговорим после прибытия, – пояснил Антонио молчание Шиассы, при этом бросив мимолётный взгляд на водителя – незнакомого Лизе мужчину. Она задала только один вопрос, который интересовал её больше всего на свете:

– Как дела в клинике? – затаив дыхание посмотрела на Антонио и тот ободряюще улыбнулся:

– Всё хорошо. Не беспокойся.

Лиза, прикрыв глаза, облегчённо выдохнула и, отвернувшись к окну, смахнула скатившиеся слезинки.

* * *

В Санкт-Петербург они прилетели среди ночи.

Вопреки просьбе, Лизу отвезли домой:

– Елизавета, сейчас ночь, – отмахнулась Шиасса, – приведи себя в порядок! Ты себя в зеркало, когда последний раз видела?

– Утром, в Болгарии, – резковато ответила Лиза, хотя понимала, что Шиасса права, а на Антонио с его сочувствующими и понимающими взглядами вообще старалась не смотреть.

Скрепя сердце уселась в автомобиль и молча сидела всю дорогу до своего дома.

– Утром за тобой заеду, – пообещал Антонио, прежде чем дверь машины захлопнулась и они уехали.

Елизавета с грустью поплелась к подъезду, уже не сдерживала катившиеся по щекам слёзы. В этом доме прошло её детство. Зесь когда-то она лепила куличи в песочнице, а много лет спустя, уже её сын играл здесь, когда она переехала к отцу после смерти мамы.

Среди ночи разбудив соседку и забрав ключи, Лиза с гулко стучавшим сердцем вошла в квартиру родителей, прошла в зал и, включив торшер, упала на колени перед журнальным столиком, на котором стояли в траурных рамках фотографии родителей. Слёзы катились, не переставая, но женщина плакала молча: без истерик и рыданий. Лишь спустя час, она, тяжело поднявшись, пошла в ванную.

* * *

Утром, Лиза едва ли не взлетела по ступенькам крыльца клиники, куда её привёз Антонио.

Разговор с врачом, душ и одноразовая одежда и вот перед ней медсестра открывает дверь шикарной палаты. С замиранием сердца Лиза потихоньку приблизилась к своему спящему ангелу: светло русые волосы чуть отрасли, реснички трепещут во сне, а руки с такой бледной кожей, что просвечивают все венки, лежат поверх одеяла.

Роняя слёзы, она опустилась на приставленный заботливой медсестрой стул, тихонько взяв маленькую ручку, начала целовать пальчики, ладошку, прикладывая её к своей щеке, и никак не могла насмотреться на сына.

– Госпожа Зарянова, – услышала мужской голос, и с трудом заставила себя положить руку сынишки обратно.

Обернувшись, увидела врача.

– Я сейчас начну вводить препарат, который постепенно выведет вашего сына из сна. Резко нельзя. Так что на весь процесс может уйти около суток. Вы можете подъехать позже…

– Я останусь! – оборвала категорично, на что врач не стал возражать:

– Что ж, ваше право.

Попросив её отсесть на кушетку, что стояла у противоположной стены, начал медленно вводить препараты в вену пациента. Лиза же стояла, сцепив зубы, и наблюдала за его действиями.

– Вот и всё, – мужчина положил последний, третий шприц на поднос и, посмотрев на монитор подключенного прибора, довольно кивнул. – Сейчас придёт медсестра, можете задавать ей любые вопросы. Я подойду часа через три.

От медсестры Лизы узнала, что её сын не единственный ребёнок, которого здесь погружали в длительный сон:

– Дальше палата, в ней девочка одиннадцати лет, – рассказывала Валентина, – она уже сидит сама, да и встать пытается, хотя прошло всего три дня после пробуждения, а ведь её в сон погружали чуть ли не на год! Так что вы не переживайте! Сынок у вас быстро оправится, он-то спал всего две недели.

Не выпуская из руки ладошку Егора, Лиза закусив губу, покачала головой: «Что же должно произойти, чтобы ребёнка погрузить в сон на год?», ужаснулась, но вслух ничего не произнесла.

Елизавета находилась у постели сына неотлучно и всё это время постоянно касалась сынишки, потому что каждый раз, засыпая на чужой планете, в окружении чуждых ей эцишизцев, с трудом заталкивала поглубже мысль, что за время отсутствия может что-то с ним случиться. Сынок может проснуться, а её нет… она до ужаса боялась не успеть.