– Твоя мать не захотела принимать от меня помощь, мне кажется, она ни от кого бы её не приняла. Когда мои люди всё же вышли на её след, в небольшом городке Архангельской области, она уже была мертва. По порезам на платье и уже затянувшимся ранам они установили, что это были глубокие ножевые ранения. Их было множество, и наносились они быстро и специальным оружием. Поэтому даже если бы мои люди её нашли раньше, помочь бы всё равно не смогли. Чтобы не было проблем и о нарушении регистрации не сообщали в стаю, откуда твоя мать, они быстро договорились о кремации. Вещи в квартире, которые представляли хоть какую-нибудь ценность, собрали и привезли. Так что ты в любой момент можешь их забрать. Прах по закону они забрать не могли и его направили в стаю Серебряных. Уже после того как ты приехала сюда, этих наёмников удалось вычислить. Оружие, находившееся у них, доказывало их принадлежность к этому преступлению. Лия, твоя мать отомщена.

Я сидела, отвернувшись от него. По щекам катились слёзы. Дрожащим от сдерживаемых рыданий голосом, не поворачиваясь к нему, спросила:

– Почему прах отправили в стаю? Я не имею право его забрать?

– Чтобы забрать его, тебе необходимо заявить на него права. Ты в любой момент можешь приехать в стаю матери или написать прошение альфе стаи и забрать урну. Когда будет возможность, и ты захочешь, я тебя отвезу.

– Ты смог узнать, что им нужно? Неужели из-за какого-то кулона-артефакта можно вот так просто убивать? – повернулась и вопросительно на него посмотрела. Максим нахмурено посмотрел в ответ, покачал головой.

– Дело не в артефакте.

– А в чём? – отпустив колени, повернулась к нему, – Что им нужно?

– Им нужна ты, Лия, а вот для чего – я не знаю, именно поэтому я расспрашивал тебя о вашей жизни, пытаясь понять.

– Я не знаю. Ничего не знаю! – остановившиеся было слёзы, опять потекли по щекам, – Я и об этом долбанном артефакте только от тебя услышала! – прокричала я. И уже отвернувшись, тихо добавила: – Мама мне ничего не рассказывала. Отец тем более. Приезжая, он со мной не разговаривал. Он даже не смотрел на меня. Один только раз заговорил со мной и то сказал, что если бы не я, всё сложилось бы по-другому.

– Что он сказал? – Максим резко наклонился в мою сторону.

Мотнула головой и опять повернулась к нему:

– Не сейчас. Скажи, где мамины вещи?

Несколько мгновений Максим сидел, наклонившись в мою сторону, и по напряжённой позе было понятно, что он хочет, чтобы я повторила слова отца, но, передумав, сел облокотившись на спинку кресла.

– Они в «Красном» доме. В следующий приезд сюда я или Алекс можем привезти их.

Я кивнула.

– Лия, перед тем как сюда ехать, я разговаривал с сестрой и обронил, что возможно увижу тебя. Алинка очень просила о разговоре с тобой. И если ты хочешь …

Я понимала, что с его стороны это хороший тактический ход – переключить моё внимание на разговор с Алиной. Ну и плевать! Когда ещё представится возможность поговорить с ней? Тыльной стороной ладони вытерла слёзы:

– Но ведь уже поздно?

Он хмыкнул:

– Поверь, не для тебя. Ты ей хоть среди ночи, хоть рано утром позвони – она будет только рада этому, – и он вытащил из кармана джинсов телефон. Я вскочила, халат распахнулся, открывая ночнушку, волосы растрепались, но я на это не обратила внимания. В нетерпении схватила протянутый телефон и пошла в спальню. Разговаривать с Алиной в его присутствии не хотелось. Но перед тем как нажать на вызов, обернувшись, спросила:

– А ей наш разговор не навредит? Вдруг вычислят, с кем она разговаривала?

Максим покачал головой:

– Нет. Вызов с моего номера, а у меня на телефоне хорошая защита.

Разговор с Алиной получился долгим. Максим рассказал ей о смерти моей мамы, так же как и мне, ещё в середине сентября. Алина говорила сбивчиво, и не было формальных слов сочувствия. В какой-то момент я поняла, что она тоже плачет.

В этот вечер я делилась с ней воспоминаниями: смешными и не очень случаями из моей жизни, ещё той, где мама была жива, и тем, какая она была: небольшого роста, стройная, с роскошными длинными волосами и серебристыми прядками, начинающимися у висков.

Время пролетело быстро, и нехотя попрощавшись, мы завершили разговор. Выходя из спальни, даже стало немного стыдно перед Максимом, как бы он там ненароком не уснул.

Но вопреки ожиданиям, его ни в зале, ни в доме вообще не оказалось. В сенях накинув шаль, сунула ноги в сапоги и вышла на крыльцо, гадая, куда же он мог пойти.

Максим стоял тут же – облокотившись на столбик крыльца и словно не замечая пронизывающего ледяного ветра, смотрел на чёрную громаду леса. Заслышав мои шаги, медленно обернулся, я протянула ему телефон.

– Спасибо.

Он кивнул.

– Лия, завтра постарайся вспомнить всё, что говорил тебе отец, может ты вспомнишь невзначай оброненные фразы. Всё, что сможешь вспомнить, расскажи Марте. Хорошо? Сейчас она придёт, я кинул зов.

– Что ты кинул?

Он убрал телефон в карман и вскинул голову.

– Иногда я забываю – насколько ты мало знаешь о сородичах, – он усмехнулся. – Я, как альфа стаи, на ментальном уровне могу кинуть зов любому волку или волчице своей стаи.

– А мне?

– Нет, Лия, твою волчицу ни я не слышу, – он поднялся на пару ступенек, так что сейчас наши лица оказались на одном уровне, – и она не слышит моего волка. Благодаря вот этой, – он протянул руку к моей шее и, подцепив шнурок, вытащил мой крестик-артефакт, – занятной вещице.

Максим обхватил крестик и сжал в кулаке, в этот момент меня словно опалило жаром, в голове раздался звон, словно рядом ударили в колокол.

От неожиданности я отшатнулась, обхватив руками голову, Максим мгновенно отпустил артефакт, как будто тоже что-то почувствовал.

Несколько мгновений он так и стоял с протянутой рукой. Затем, словно опомнившись, опустил руку и, спустившись со ступенек, отошёл от крыльца. Стоило ему выпустить артефакт, как всё мгновенно прошло. Максим стоял внизу и смотрел на меня. Жаль, что луну сейчас заслонило облако, и я не могла увидеть выражение его лица.

Тишину морозной ночи нарушил издалека доносящийся хруст сминаемого снега – это, скорей всего Марта возвращалась от соседки.

– Иди в дом, Лия. Замёрзнешь.

– Ты сейчас поедешь обратно?

– Нет. Хочу размяться, поохотиться, привести мысли в порядок. Спокойной ночи, Лия, – он, развернувшись, направился в сторону окраины посёлка.

– Удачной охоты, Максим. Спасибо, – сказала это тихо, даже не надеясь, что он услышит, но я ошиблась. Он остановился, обернувшись, посмотрел на меня, и, кивнув, пошёл дальше.

На следующий день, помня слова Максима, я рассказала Марте о единственном своём общении с отцом. Мне тогда исполнилось девять, прошёл буквально месяц, как он приехал. Мама, как и всегда, сунула мне деньги в руку и отправила в ближайший магазин – купить себе чего-нибудь сладкого.

Помню: вышла из подъезда, и у меня возникло безумное желание просто выкинуть эти деньги, вернуться обратно и кинуться на отца с кулаками. Но естественно я этого не сделала. Часа три я сидела на лавке в ожидании, когда отец покинет квартиру. Дождалась: вышел, но не прошёл мимо как всегда, а остановился и молча стоял, смотрел на меня. Я же сидела, сжавшись, боясь даже взгляд поднять на него.

Отец сделал шаг, потянул меня за руку вынуждая подняться, присел передо мной на корточки и поправил мои сползшие гольфы. Потом посмотрел на меня и произнёс:

– Всё бы сложилось легко и просто, если бы не ты.

После ушёл, даже не оглядываясь…

На следующую ночь мы с мамой опять вынуждены были уехать.

– Вот и всё, – закончила я свой рассказ. Марта помолчала, пожевала губами и, кивнув своим мыслям, сказала:

– Все-таки Максим был прав. Охотятся именно на тебя, Лия, а мать и отец прятали тебя. Вот только не понятно, почему Айдар не привёз вас в стаю? Ведь здесь ему было бы намного проще вас укрыть. Объяви он твою мать женой, посягательство на вас уже означало бы посягательство на членов стаи. Но он этого не сделал. Вывод напрашивается такой – тебя скрывал Айдар ото всех, даже от брата. Вот это и интересно. Ну, не нам клубки с загадками и головоломками разгадывать – пусть у альфы нашего голова болит, а нам делами заниматься надо, – с этими словами она погнала меня разбирать травы.

Воспоминания клубились, поднимались из недр прошедшего: временами вызывали улыбку, временами причиняли боль, и именно таких воспоминаний было больше. Впрочем, как и всю мою никчёмную жизнь. От безрадостных мыслей отвлёк шум с улицы – наверное, Марта вернулась с охоты. Быстро подскочив, помчалась её встречать. Выскочила на крыльцо – уф-ф!..

Мороз, обжигая кожу, тут же пробрался под подол платья, в рукава. Вышедшая из леса волчица волокла тушу оленя, заметив меня, рыкнула, мотнула большой лобастой головой, мол: «Вот же чумная! А ну марш в дом!»

Вообще женщины в становке охотятся очень редко. Трое мужчин справляются с этим, да ещё в самом лесу живёт отшельник – Инар, который частенько приносит уже разделанную дичь. Так что нехваткой белка здесь не страдают.

Взаимовыручка местных жителей мне очень нравилась. Если где-то что-то надо отремонтировать, подправить, даже просить не приходится – сами приходят. Если женщины готовят, то с учётом всех соседей.

Вчера с Мартой наварили борща семилитровую кастрюлю, так весь по соседям и разошёлся. Пришёл дед Матвей за добавкой, а уже и не осталось. Завтра что-нибудь вкусное приготовим с олениной.

Дни летели… В середине декабря приезжал Лёшка, даже трое суток здесь пробыл и многим по хозяйству помогал – мужская сила никогда не лишняя. И мне подарок: с его телефона смогла опять пообщаться с Алиной. Она приедет в стаю на новогодние праздники и хочет сам Новый год отметить здесь – в становке.

Конечно это только планы, но как же легко и радостно стало на сердце. Тем более подарки я уже фактически довязала. Может даже у брата получится остаться с нами на праздник. Надо будет ещё продумать какие угощения готовить.

Но, даже сама себе со скрипом признавалась, что была бы рада и очень надеялась, что и Максим присоединится. После нашего разговора он не приезжал ещё.

За полторы недели до праздника Марта словно сдулась. Хотя она всячески пыталась не показывать мне свою задумчивость, плохое настроение скрывала за натянутой улыбкой, но всё же я смогла буквально выпытать причину: она безумно скучала по родным. А я ведь, сколько знаю её, к своему стыду никогда не спрашивала об её жизни. Сидя вечером за вязанием, состоялся наш разговор.

– Так в чём же дело? – спросила её, – Поезжай!

– Нет, Лиюшка, не могу.

– Марта, ну почему же?

– Ну как же, если была бы возможность забрала тебя с собой, но это до безумия опасно и глупо – столько усилий приложили, чтоб тебя спрятать!

– Марта, милая моя, – я бросила своё вязанье на кресло и уселась у её ног, взяла её большую, горячую ладонь и прижала к своей щеке. – Спасибо тебе огромное, за всё-всё. Но сейчас я очень хочу, чтобы ты поехала! – посмотрела ей в глаза, – Ну, я же, в самом деле, не одна останусь – скоро должна Алина приехать.

– Это с чего ты взяла? – Марта удивлённо на меня посмотрела.

– Так Лёша когда приезжал, я с его телефона звонила ей.

– Да-а, – она задумчиво на меня посмотрела и погладила по щеке, солнечно улыбаясь:

– Так это ж хорошо, что она приедет, тогда и я могу своих девочек навестить. Ох, как же это хорошо! – она вскочила, – Я прямо сейчас позвоню, предупрежу их! – схватив телефон, уже собиралась звонить, когда я перебила её:

– Ты Максиму или Алексею тоже позвони – отвезти тебя же кто-то должен. Но она махнула рукой:

– Да зачем? Сегодня у нас вторник, а по средам каждую неделю в соседнюю становку утром машина ходит. Вот я и пойду до накатки, где она проезжает, всего-то час пути. На ней-то до центра стаи и доберусь, а там, в доме вещи возьму, так что отсюда ничего не надо из вещей тащить, – она, радостно мне подмигнув, с телефоном вышла из комнаты. Спустя полчаса довольная зашла и уселась в кресло.

– Ну вот, обрадовала своих. Завтра в восемь надо выйти уже, чтоб успеть дойти и перехватить машину на пути в становку соседнюю и там успею знакомых заодно повидать.

– Марта, – протянула я. – А расскажи мне о своих детях. Я же совсем ничего о тебе не знаю.

Она сидела, прикрыв глаза и улыбалась, но после моих слов посмотрела с довольной хитринкой.

– Так ты и не спрашивала раньше.

– Ага, а сейчас вот спрашиваю.