Ну конечно, так она и поверила. Из всей этой истории торчали знакомые уши. Фрейя попыталась отговориться, ссылаясь на курсовую работу и лекции, но разговор закончился тем, что ей было предложено считать себя командированной и находиться в состоянии готовности до конца недели.

Впрочем, к тому моменту как она дошла до своей машины, злость практически испарилась. Принимая во внимание все обстоятельства, результат мог быть гораздо хуже. На занятиях можно сидеть с включенным телефоном на случай вызова, а в свободное время сосредоточиться на учебе. В Доме ребенка это было невозможно, ибо работа требовала безраздельного внимания. Возможно, теперь даже получится отвоевать сданные позиции и разобраться с математическими головоломками.

Но не успела Фрейя сформулировать свои намерения и планы, как все они были бесцеремонно растоптаны. Снова зазвонил телефон, и теперь уже Хюльдар, даже не пытаясь скрыть удовлетворение, пожелал знать, где она находится. Расследование снова требовало ее присутствия.

* * *

Подростки сбились в кучку на самых дальних рядах актового зала, словно ожидая, что со сцены по ним могут ударить из огнемета. В этом отношении со времен Фрейи ничего не изменилось. Принцип тот же: сесть как можно дальше от взрослых. Впереди разместились лишь несколько учителей и четверо учеников. Два мальчика – один, страдающий ожирением, второй такой худенький, будто оказался здесь случайно, забредя по ошибке из начальной школы. Две девочки, выглядящие совершенно заурядно, с темными, стянутыми в хвост волосами.

Все четверо сидели понуро, словно игроки, забившие гол в свои ворота в финале кубка, смотрели исключительно себе под ноги и, похоже, едва смели дышать. Фрейя знала эту позу: она сама не решалась сидеть с поднятой головой, пока не пошла в колледж. Удивительно, что у нее не развилась сутулость.

– Наблюдай за детьми, – прошептал Хюльдар, наклонившись к ней. – Заметишь что-то интересное, толкни меня, и мы переключимся на кого нужно.

Фрейя кивнула, пробегая взглядом по собравшимся тинейджерам. Она, Хюльдар и Гвюдлёйгюр стояли у боковой стены зала. Пока Фрейя добиралась до управления, эти двое переоделись в форму, чтобы подчеркнуть важность и серьезность происходящего. Все взгляды были прикованы к полицейским. Главным образом – удивленные. Никто не замирал, не прятал глаза, не отворачивался. Впрочем, то, что преступник находится среди школьников, представлялось в высшей степени маловероятным: на основании видеозаписей можно было сделать вывод, что искать следует взрослого мужчину, а не нескладного подростка.

Директриса постучала по микрофону. Ее вступительные слова утонули в оглушающем визге. Слегка отодвинувшись, она начала снова, мрачным голосом сообщив учащимся то, что все уже знали: они собрались здесь обсудить случившееся со Стеллой. Далее последовали благодарности тем, кто пришел во внеурочное время, и ученическому комитету за саму идею мероприятия.

Отвернувшись от сцены, Фрейя наблюдала за реакцией сидящих в зале. Большинство ребят сидело, подавшись вперед, стараясь не пропустить ни слова. Лишь у одного или двоих на коленях светился голубым экран телефона.

– Мы знаем, что многие, возможно большинство из вас, получили с телефона Стеллы сообщения, которые, как полагает полиция, были записаны и посланы нападавшим. Многие из вас видели их, частично или полностью. Теперь с этим уже ничего не поделаешь, но я настоятельно прошу тех, кто еще не смотрел, не делать этого. Смотреть эти сообщения, уже зная их содержание, значит идти у преступника на поводу. Лучше от этого не станет. Хочу напомнить всем – и кто видел сообщения, и кто не видел, – что они не от самой Стеллы. Они не имеют никакого отношения к той Стелле, которую мы знаем, которая будет в наших мыслях в грядущие дни, так что давайте помнить ее как нашего школьного друга. Не храните в себе то, что вы увидели в этих сообщениях. У полиции есть эти записи, так что, просматривая их, расследованию вы не помогаете.

Это было не совсем так. Фрейя знала, что Хюльдар хочет спросить у ребят, не заметили ли они в записях что-то знакомое. И вот теперь, после слов директрисы, детектив состроил недовольную гримасу. Заметила ее не только Фрейя. Как только директриса упомянула полицию, учащиеся машинально посмотрели на него и Гвюдлёйгюра.

– Мне известно, что к некоторым из вас уже обращались журналисты. Ваши классные руководители говорили об этом, но я подчеркну еще раз: вам нельзя общаться с прессой. Если у вас есть что-то, что может иметь отношение к расследованию, расскажите полиции. Но ни в коем случае не репортеру. Это ясно?

– Да, – последовал нестройный ответ. Чем обернется обещание на практике – другое дело. Дети всего лишь дети, а опытные журналисты – эксперты по выманиванию информации. Хотя зачем им теперь стараться? Все, что нужно, они уже получили: мрачные детали записей и рассказы подростков были размещены на всех новостных сайтах.

Какая-то девочка на заднем ряду подняла руку и помахала, привлекая внимание директрисы, которой это вмешательство определенно не понравилось.

– Полиция забрала у меня телефон. И у Бьёрг тоже. Когда нам их вернут? Без телефона не жизнь, а кошмар. Это ведь незаконно, разве нет?

Директриса взглянула на Хюльдара и Гвюдлёйгюра.

– Вопрос к полиции. Но лично я считаю, что дольше, чем нужно, их не задержат. Возможно, тебе и Бьёрг это и доставляет неудобство, но изъятие телефона не всегда противозаконно.

Задававшая вопрос с угрюмым видом откинулась на спинку стула. Директриса перечислила достоинства и добродетели Стеллы, особо отметив несправедливость случившегося. Напомнив о необходимости постоянно думать о собственной безопасности и присматривать друг за дружкой, женщина выразила надежду на то, что бедняжку найдут живой и здоровой.

Едва она произнесла это, как одна из девочек в переднем ряду подняла голову и впервые посмотрела на сцену. Выражение на ее лице свидетельствовало о том, что жизнь и здоровье пропавшей не значат для нее ничего. В следующий момент девочка снова опустила голову. На ее губах играла затаенная улыбка, и это не ускользнуло от внимания Фрейи. Толкнув локтем Хюльдара, она незаметно показала на школьницу, но сделать что-либо он не успел, поскольку в этот момент директриса представила его собравшимся.

Пока детектив шел к сцене, в зале началось непонятное волнение. Ребята подталкивали друг друга, тут и там вспыхивали телефоны, и вот уже волнение охватило всех, за исключением четверки в переднем ряду.

Хюльдар, похоже, понял, что потерял внимание аудитории. Стоя на сцене, он терпеливо ждал. Наконец какой-то паренек неуверенно поднял руку, словно не зная, стоит ли ему говорить. Хюльдар кивнул.

– Э… мы только что получили снэп. – Мальчик поднял телефон, повернув его экраном в сторону детектива, как будто тот мог увидеть что-то с другой стороны зала. – От Стеллы.

В первый момент у Фрейи вопреки всем фактам мелькнула мысль, что Стелла жива. И она была не одинока – волна надежды и облегчения охватила многих. Но не всех. Девушка, уже привлекшая ее внимание, тайком оглянулась.

Ошибки быть не могло: в брошенном через плечо взгляде мелькнуло разочарование.

Глава 5

Сама ее манера идти была знакомой. Глаза опущены, рука на груди прижимает куртку, шаги быстрые и широкие, почти что бег. Все подчинено одной цели: поскорее скрыться, не привлекая внимания. Меня здесь нет.

Фрейя сама так ходила, когда была подростком. Если б кто-то попросил описать школьные коридоры, она пришла бы в замешательство, потому что ходила глядя вниз, под ноги. Вот пол, наверное бы, вспомнила.

Тому, кто пришпилил к доске объявлений самодельный постер с предложением помощи жертвам буллинга, стоило бы поместить его на пол. Впрочем, одна полоска с номером телефона была оторвана. Вероятно, кто-то все-таки поднял глаза и успел пробежать глазами по афише.

Не проецируй свой личный опыт на другого, напомнила себе Фрейя. Такая сдержанная, скрытная манера могла объясняться и другими причинами. Может быть, девушка – интроверт или страдает от депрессии. Может быть, у нее синдром Аспергера или какой-то другой, родственный ему. Фрейя не сомневалась, что скоро узнает об этом, если только сумеет догнать. Двое парнишек остановились посмотреть что-то на телефоне, и она едва не врезалась в них. Уклонившись от столкновения, продолжила погоню, но расстояние между ней и преследуемой увеличилось. Жаль, что Хюльдара и Гвюдлёйгюра так срочно отозвали – перед ними дети расступались сами, не дожидаясь, пока попросят. Для нее их компания тоже была бы сейчас не лишней: всё окружающее угнетало и действовало на нервы, напоминая собственную школу.

Вообще-то было бы правильно начинать день с вознесения благодарности небесам за то, что бремя подростковых лет осталось наконец позади. Обычно Фрейя старалась не вспоминать былые невзгоды, но сегодня прошлое само напомнило о них – отчасти вот этим самым делом, отчасти имейлом от бывшего одноклассника – одного из самых противных, – сообщившего о встрече выпускников. Этот имейл Фрейя проигнорировала, удивляясь той легкости, с которой они забыли, как третировали ее когда-то. Но, возможно, задирам все помнится иначе. И вообще, кому какое дело до того, что у них в голове? Со своей стороны она пожелала бы им засунуть эти приглашения туда, где не светит солнце.

Фрейя пережила свои школьные годы и сделала все возможное, чтобы оставить их позади, но не могла не беспокоиться о своей племяннице, Саге. Дети, как чайки, слетаются на тех, кто не такой, как они. Все, что нужно сделать – это пометить красной краской одну птаху, чтобы остальная стая переключилась на нее. И хотя Фрейя любила малышку больше жизни, любовь не была слепой: она с мучительной ясностью сознавала, что Сага в стаю не впишется. Во многих отношениях – внешность, характер, семейные обстоятельства – девочка была слишком странная.

Мало того, что на ее личике постоянно присутствовало недовольное выражение, она также не проявляла ни малейшего стремления учиться говорить. Давно расставшись с надеждой на то, что со временем Сага вырастет из своей угрюмости, Фрейя продолжала считать, что все может измениться, если ее отец будет больше времени проводить дома, чем в тюрьме.

Однако для этого Бальдуру надлежало сделать над собой усилие и повернуться спиной к преступной жизни. Сделать это ради себя он не смог, но теперь на нем лежали обязательства перед дочерью. И если брат не поймет это сам, придется объяснить ему кое-какие истины в самых недвусмысленных выражениях. Он ведь не захочет, чтобы Сага выросла такой, как вот эта бедняжка, догнать которую пыталась Фрейя: тень нормальной девочки, терпящая издевательства и насмешки одноклассников. Сага, малышка с угрюмым личиком, дочь заключенного. С такими исходными данными беды не миновать.

– Извини! Можно тебя на минутку? – Фрейя прибавила шагу. Зов остался без ответа – девушка то ли слишком глубоко погрузилась в свои мысли, то ли подумала, что обращаются не к ней. – Эй! – Приходилось то и дело обходить других детей, не упуская из вида цель. Большинство из них шли группками или парами, оживленно обсуждая случившееся на собрании. Оказаться в центре большого события – такая возможность выпадает не каждый день.

– Извините… извините… – Фрейя вежливо отстранила пару подростков, за что удостоилась неприязненных взглядов тех, кто полагает, что мир создан исключительно для них. Наконец ей удалось схватить девушку за плечо. Ощутив под тонкой тканью поношенного пальто хрупкие кости, она ослабила хватку, чтобы ненароком не сделать больно. Девушка испуганно, словно ожидая удара, оглянулась. Фрейя убрала руку и улыбнулась. – Прости, можно тебя на минутку? – Они стояли посреди коридора, и проходившие мимо школьники поглядывали на них и перешептывались. – Надо найти местечко потише. Я тебя не задержу.