– Это замечательно, что другой конец, по дороге я хочу включить для тебя несколько композиций.

– Лео, я совершенно не разбираюсь в классической музыке.

– Главное не разбираться, а уметь воспринимать, – он играл с локоном ее волос. – Я видел, как по твоей коже бежали мурашки от Либертанго, Астора Пьяццоллы.

Он провел пальцами по обнаженному предплечью, и кожа Амалии тут же покрылась мурашками.

– Это та музыка, под которую я подошла к тебе?

– Да, и я сразу понял, что ты особенная женщина.

– Это тебе Пьяццолла подсказал? – рассмеялась Амалия.

– Зря смеешься, музыка гораздо выразительнее слов.

– Включишь мне ее?

– Я сыграю тебе его вживую в следующий раз.

Она посмотрела в его серые глаза, казавшиеся в полумраке автомобиля какими-то мистическими. Красивый юноша, правильные черты лица, светлые пряди волос касаются скул. Амалия грустно ухмыльнулась.

Сказка, оттого и является волшебной, что заканчивается так же внезапно, как началась.

В эту ночь Амалия спала только пару часов. Сначала долго собирала чемоданы, не могла определиться, что взять домой, а какие вещи пригодятся в столице. Складывала, и снова бестолково выкладывала обратно. Потом, оказавшись в постели, долго не могла сомкнуть глаза.

Красивые бирюзовые глаза пианиста преследовали ее в полудреме, тепло нежных пальцев, явственно ощущалось на коже, а низкий, приятный тембр голоса сопроводил ее в объятия Морфея.

Глаза Лия разлепила с трудом. Разбудил ее не заранее установленный будильник, который она благополучно проигнорировала, а звонок от водителя.

Амалия опаздывала. Такого не случалось уже давно. Опоздать она позволяла себе только на свидание, да и то в строгом соответствии с планом.

Лия металась по комнате, на ходу запрыгивая в джинсы и одновременно пытаясь позавтракать.

Завтрак она не пропускала никогда. Это был самый важный прием пищи. При ритме ее работы Амалия никогда не знала, как сложиться день. Порой в плотном графике случалось не только пропустить обед, но и ужин, только потому, что не оставалось сил.

Поэтому завтракала она обязательно, даже если рушился мир свое капучино, и овсянку с сухофруктами Амалия съедала всегда.

Водитель уже ехал в лифте, чтобы помочь спустить чемоданы, а она еще продолжала прыгать по комнате в одном бюстгальтере.

Лия натянула свой любимый голубой свитер, белые кроссовки, бежевое твидовое пальто и объемный шарф. Она редко позволяла себе носить неформальные и простые наряды, оттого особенно любила путешествия и командировки, где можно было немного расслабиться в удобной одежде и обуви.

Когда Амалия открыла водителю дверь, она была уже полностью готова к выходу. Он и не догадался, что начальница проспала и собралась за считанные минуты.

Выехали по графику. Дорога до вокзала занимала примерно сорок минут, и Амалия Анатольевна задремала в дороге. На вокзал прибыли вовремя, поэтому торопиться не имело смысла. Она шла по перрону, водитель сзади катил чемоданы.

Сегодня Амалия предстояло не слишком увлекательное путешествие в компании коллег в вагоне класса СВ. Последние, кстати, уже толпились около состава в ожидании Амалии Анатольевны.

– Амалия! – окликнул приятный мужской голос.

Она оглянулась. Кто мог с утра, на трезвую голову, позволить себе нарушать субординацию.

Необыкновенно красивый мужчина, в строгом черном пальто нараспашку, бежал за ней. В руках у него был букет белоснежных цветов. Волосы собраны на затылке, на глазах очки для зрения.

Этим мужчиной был Леонид.

– Ты как здесь?! – удивленно воскликнула она, подавляя в себе желание, обнять его.

– Я приехал проводить вас, – он понял, что в данном случае должен держаться официально. Амалия приняла букет. Он склонился и поцеловал ее руку.

– Как неожиданно приятно, благодарю, – сдержанно ответила Лия.

Происходящее привлекло внимание коллег.

– В букете записка, там перечислены произведения, я хочу, чтобы вы прослушали их, Амалия Анатольевна.

– Непременно, Леонид! – она пыталась сдерживать улыбку.

– Я сойду с ума, в ожидании нашей следующей встречи, Лия, – прошептал Леонид, склонившись к Амалии.

– Я тоже, с нетерпением буду ждать ее…

Проводник пригласила пассажиров на посадку. Леонид остался стоять на пироне, пока вагон не скрылся из вида.

3. Буцефал

Непривычно пустынная стоянка перед заводоуправлением, за рулем Герман приехал сам, личного водителя отпустил на карантин. Ни к чему напрасно подвергать здоровье человека опасности. Да и вообще Герман многое делал сам.

Его отец всю жизнь проработал на таком же заводе начальником установки, мама преподавала в школе русский язык и литературу. С самого юного возраста все лето Герман проводил в деревне у бабушки с дедом, помогал по хозяйству по мери сил и возможности, ходил на колонку за водой, поливал огород, колок дрова, убирал урожай.

Учеба давалась Герману легко, в особенности математика и физика, нет, занудным отличником он никогда не был, шалил и проказничал, как и полагается мальчишке, но учился хорошо, почти все пятерки. Спортом особо не увлекался, но и слабаком не слыл. Дрался когда положено, заступался за девчонок, местную шпану не боялся. Чувство справедливости тоже было очень сильно развито в нем с самого детства. Иногда за это Герману попадало от мальчишек. Они не понимали, почему он защищает тех, над кем принято издеваться сообща.

Институт Герман закончил с красным дипломов и сразу же получил приглашение на работу на крупное предприятие. Смышленого юношу быстро заметило начальство, и карьера стала стремительно продвигаться, сначала оператор, механик, а затем и начальник установки. Последние годы он занимал должность заместителя главного инженера, взяв на себе всю ответственность за бесперебойную работу целого завода.

Сегодня Герману предстояло провести производственное совещание, не он-лайн, как в последнее время, а лицом к лицу с производственниками. Он сразу из дома приехал в спецовке, чтобы после совещания выехать на осмотр установок вместе с коллегами, нельзя же просиживать все время в офисном кресле, отписываясь на многочисленные чиновничьи указания.

Производство было особо важным, процесс непрерывным и требующим постоянного внимания. И самое главное, это производство было делом всей его жизни.

Трудовые будни в условиях карантина проходили не особо напряженно. Основной персонал распустили по домам, оставив только самых важных линейщиков, механиков, начальников установок. Стандартный утренний селектор, производственный сводки, немногочисленные переговоры. Больше всего нагрузка в эти дни ложилась на компьютерный сектор. В короткие сроки требовалось перевести полторы сотни человек на удаленную работу дома, с соблюдением всех требований информационной безопасности компании. Но ИТ сектор и без него прекрасно справлялся с поставленной задачей, без участия Германа. Авралов и срочной работы не ожидалось, а впереди были два выходных.

Ни девушки, ни любовницы у Германа в этом городе не было. Все как-то времени не хватало заниматься поисками. Развелся он давно.

На работе сотрудницы, конечно же, постоянно строили ему глазки, особенно когда стало известно, что он холост.

Пришлось объяснять своему привлекательному секретарю, с чувственным именем Любовь и грудью, какого-то явно запредельного размера, что декольте на рабочем месте неуместно. Оно конечно привлекало его внимание, когда она склонялась, подавая ему кофе, но мешало работать.

С начальником кадровой службы ситуация осложнялась тем, что эффектной женщине по факту предъявить было не чего. Завуалированный флирт коллеги сводился к пристальным взглядам, неуместным прикосновениям и попытками все время увести разговор от рабочего русла.

– С вашим появлением, Герман Эммануилович, завод расцвел, – подкалывал его зам. – Девчонки все подтянулись, принарядились, идешь и любуешься, не завод, а подиум. Выбирай любую!

Петр Сергеевич, мужчина лет пятидесяти, работал на заводе без малого двадцать пять лет. Он был не по годам свеж и физически совершенен. Обладал прекрасным чувством юмора и обожал женщин. Он делал это открыто, и не стесняясь. И женщина отвечали ему взаимностью. К тому же Петр Сергеевич знал завод как свои пять пальцев и быстро стал павой рукой нового директора.

– Ты наговоришь, Петр Сергеевич!

– А почему нет! Ты мужик видный, к тому же холостой, глядишь и присмотрел бы кого.

– Не на меня они заглядываются, а на должность, ищут быстрого карьерного роста и обеспеченной жизни. Служебные романы я не одобряю.

– Ну и зря! – мечтательно потянулся на стуле зам. – Эх, будь я помоложе!

– Я итак с ними ели справляюсь, а уж если выбирать начну.

– Гер, они тебя растерзают, пока делят, – смеялся зам.

Герман лишь отмахивался.

Вот Алена не имеет представления о его должности и статусе. Для нее он просто обычный мужчина. И общается она с ним раскованно, шутит, подкалывает, не лебезит, как все эти заводские, глазки не строит, еще и прикрикивает иногда. Забавная девчонка.

Решение о том, как скрасить свой досуг пришло само.

Вечером, после работы он спешно переоделся, купил в ближайшем супермаркете бутылочку вина Пино-Нуар и, объезжая многочисленные патрули ДПС, отправился в конюшню.

Конечно, он опять не предупредил о своем визите, да собственно и предупреждать было некого, телефонами с Аленой они не обменялись. Ворота были прикрыты, но замка на них не наблюдалось, он легонько подтолкнул створку и вошел внутрь.

В загоне лихо скакал гнедой конь с наездницей. Рядом, облокотившись на перила, стоял мужчина, судя по внешнему виду, он был сторожем.

– Вечер добрый! – поприветствовал его Герман.

– И вам не хворать! С чем пожаловали? – покосился сторож.

– Я приехал к Алене?

– К Алене… – протянул мужик, глядя на наездницу, – разберемся…

Герман тоже взглянул в сторону загона. Черный конь скакал по кругу с довольно приличной скоростью. У него были сильные ноги с огромными копытами, вздымающими всполохи земли с пылью при каждом своем касании. Мощные мускулы на спине играли под ласнёной шкурой. На коне восседала девушка, длинные волосы ее развевались на ветру. Поражала грациозность, с которой девушка держалась в седле, идеальная выправка. На ней был специальный черный пиджак – редингот, белые бриджи заправлены в высокие кожаные краги, на руках перчатки, голова защищена шлемом.

Оба мужчин завороженно следили за наездницей.

Девушка выровняла лошадь, пришпорила пятками и направила на препятствие.

– Смотри, смотри, – сторож локтем подтолкнул Германа, не отрывая взгляда от наездницы, – сейчас прыгать будут.

Лошадь послушно рванула вперед, не то чтобы с поражающей скоростью, скорее с поражающей мощностью. Движения наездницы и коня были абсолютно синхронными, они действовали как единый организм. Толчок, передние копыта отрываются от земли, наездница привстает и нависает над седлом, задние ноги коня отрываются от земли и они парят над препятствием. Провисшие поводья остаются, зажаты между пальцев, но Герман успевает заметить, что держится девушка за гриву. Эффектное приземление и следующее препятствие, снова прыжок и снова невероятная грация лошади и наездника.

– Кто это? – спросил Герман.

– Это Буцефал! – юлил сторож.

– Его-то я как узнал сразу, – улыбнулся Герман, – кто эта девушка?

– А вот сам у нее и спроси.

Заметив, что зрителей прибавилось, девушка направила коня к трибунам.

Герман ловил каждое ее движение.

– У нас гости? – выкрикнула наездница сторожу.

Они спешилась и направилась к своим зрителям, снимая на ходу с головы защитный шлем. Она шагала ритмично, твердо наступая на ботинок, показывая всем своим видом, что не рада посетителям. Взмах головы, завитые локоны растрепывает ветер, губы подчеркнуты ярко красной помадой. Элегантный жокейский костюм идеально сидит на стройной фигуре.