Гуччио в течение года понаблюдал за сыном и остался доволен его работой. Родольфо оказался целеустремленным, верным и внимательным к проблемам бизнеса, чем доказал свою надежность. В 1951 году Гуччио пригласил сына и его жену переехать в Милан, чтобы поручить им заниматься новым магазином «Гуччи» на Виа Монте Наполеоне. Расположенная в центре Милана, между Виа Алессандро Манцони и Корсо Маттеотти, Виа Монте Наполеоне служила главной торговой улицей Милана: здесь располагались элитные ювелиры, портные и кожевенники, а также другие предприятия, что ставило улицу на один уровень с Виа Торнабуони во Флоренции и Виа Кондотти в Риме. Новый магазин также был рассчитан на миланских деятелей литературы и искусства, которые собирались прямо за углом, в «Тратториа Багутта», которая часто служила местом встреч.

В это время затея Альдо с открытием магазина в Риме приносила плоды. Американские и английские солдаты, оставшиеся после войны, скупали кожаные сумки, ремни и кошельки от Гуччи ручной работы – именно такие сувениры им были нужны. Особенным успехом пользовались чемоданы из фирменной canapa с вешалками внутри: британские и американские военные перевозили в них форменную одежду. Дела во Флоренции поначалу шли хуже, чем в Риме, но вскоре счет сравнялся, когда американские туристы хлынули в Италию, чтобы посетить ее исторические и культурные достопримечательности, а заодно потратить свои многочисленные доллары в фешенебельных магазинах. Скоро главной проблемой Гуччи стал темп производства, чтобы успеть удовлетворить спрос. В 1953 году Гуччио открыл еще одну мастерскую, в районе Ольтрарно, на другом берегу реки. Эта мастерская в историческом здании на Виа делле Кальдайе играла важную роль в производстве Гуччи еще в 1970-х годах.

Виа делле Кальдайе – «котельная» – названа так из-за больших котлов, в которых здесь красили шерсть в XIII–XIV веках. Расположена эта улица к югу от площади Санто-Спирито. В палаццо, которое приобрел Гуччио, изначально был магазин, который торговал фетром и шерстью, а затем купеческая семья Бьюцци в конце 1500-х годов построила здесь просторный дворец Каса Гранде. В 1642 году здание перешло к кардиналу, а затем архиепископу Флоренции Франческо Нерли, которого Данте упоминает в «Божественной комедии». Еще два столетия дворец фигурирует в различных дипломатических отчетах. С начала XIX века палаццо принадлежало поочередно нескольким знатным флорентийским семьям, пока не перешло к Гуччио в 1953 году. Во многих комнатах стены были украшены старинными фресками; самая искусная из них покрывала стены и потолок больших комнат на втором этаже, где мастера Гуччи кроили гладкую cuoio grasso и шили изящные сумки. Этажом ниже, под сводами залов первого этажа, другие мастера занимались саквояжами.

Спрос повышался, Гуччи нанимал больше молодых мастеров и приставлял их подмастерьями к уже опытным кожевенникам. За всем этим присматривал capo operaio, или главный мастеровой. Каждая команда, состоявшая из подмастерья и проверенного кожевенника, была приписана к своему banco, или верстаку, и каждому мастеру выдавался значок с печатью Гуччи и личным номером – тем же, что на рабочем листке, в котором отмечалось рабочее время утром и вечером. К моменту, когда в 1971 году Гуччи открыл современную фабрику на окраине Флоренции, число его работников выросло больше чем вдвое и дошло до 130.

Тосканские кожевенники считали Гуччи самым надежным работодателем, который гарантировал пожизненную безопасность вне зависимости от взлетов и падений рынка.

– Это было все равно что на правительство работать, – вспоминал Карло Баччи, который устроился подмастерьем на Виа делле Кальдайе в 1960 году. – Если тебя нанял Гуччи – значит, жизнь устроена, – объяснял он со своим живым и ритмичным тосканским говором. – Другие компании давали людям расчет, если работы не хватало. А на Гуччи можно было положиться. Они производили и производили: знали, что все сделанное будет продано.

Сам Баччи, проработав на Виа делле Кальдайе больше одиннадцати лет, как и многие другие его сотрудники, открыл собственную кожевенную фирму и по сей день поставляет «Гуччи» товар.

– Мы приходили на работу в восемь-полдевятого утра, – вспоминал Данте Феррари, который также долго работал на Гуччи. – Перерыв на кофе в десять часов. Если capo operaio заметит тебя с panino^[13] под столом – непременно составит жалобу! Не только потому, что ты тратишь рабочее время, но и потому, что грязными руками можно испортить кожу!

Кожевенники делились на тех, кто подготавливал шкуры, и тех, кто собирает сумки. В те времена при подготовке кожи необходимо было скоблить внутреннюю сторону драгоценных шкур, которые часто поставлялись с остатками животных тканей. Другие мастера кроили из кожи детали, а третьи – прижимали края специальным инструментом, чтобы места швов были тоньше и их проще было сшивать. Эта обработка называлась scarnitura.

Однако настоящим искусством занимались те люди, которые шили сумки. Каждый мастер отвечал за сборку всей сумки с начала до конца. Эта задача порой требовала сшить вместе целую сотню деталей и занимала в среднем десять часов.

– Каждый мастеровой отвечал за свою работу, и на сумке ставился его номер: если находили брак, то образец возвращали в работу. Не было никакой сборочной линии, где один пришивает карманы, а другой – рукава, – рассказывал Феррари. У него сохранилась коллекция черных блокнотов в картонной обложке, в которых он кропотливо зарисовывал и нумеровал каждый дизайн сумки при его создании, чтобы вести учет.

– Помимо швейной машины нужен был только стол, пара умелых рук да светлая голова, – вспоминал Феррари.

Большинство моделей сумок члены семьи Гуччи придумывали сами, но они с радостью принимали от работников на семейное рассмотрение и одобрение предложения новых дизайнов.

Скорее всего, так появилась сумка с бамбуковыми ручками, которую называли просто кодовым номером 0633. Точных сведений о том, кто и когда разработал этот дизайн, не сохранилось, но историк моды Аврора Фьорентини, которая участвовала в создании архива «Гуччи», называет годом ее создания 1947-й. Использовать бамбук начали, когда пришлось обратиться к новым материалам из-за предвоенного торгового эмбарго. Есть мнение, что первая «бамбуковая сумка» была придумана Альдо и тогдашним capo operaio, но с кожаной ручкой – вероятно, на основе сумки, которую Альдо привез из поездки в Лондон. На характерную форму сумки его вдохновил вид на седло сбоку. Еще одной особенностью стала жесткая конструкция сумки – больше похожей на небольшой чемодан и отличной от мягких сумок с менее твердым каркасом, которые Гуччи производили до этого. Бамбук, которому придавали форму вручную над огнем, добавил товарам Гуччи особый энергичный вид. Несколько лет спустя, в фильме «Путешествие в Италию» Роберто Росселлини 1953 года, молодая Ингрид Бергман появляется в кадре с сумкой с бамбуковой ручкой и зонтиком от Гуччи.

Гуччи дружили и тесно общались с мастерами, которые работали на них. Они часто бывали в мастерской, обращались к работникам по имени, хлопали старых опытных мастеровых по плечу и расспрашивали о делах семейных.

– Мы знали каждого работника поименно, узнавали об их детях, были знакомы с их проблемами и радостями, – рассказывал Роберто Гуччи. – Если кому-то нужна была помощь – купить машину или внести первый взнос за дом, – все приходили к нам. В конце концов, все мы ели с одного стола – хотя у некоторых все-таки была ложка побольше, – скромно добавлял он.

Васко Гуччи, взявший на себя управление фабрикой, разъезжал по Флоренции на популярном в те годы небольшом мотороллере «Мотом». Рабочие на Виа делле Кальдайе узнавали о приближении Васко по жужжанию и тарахтению, с которыми его мотороллер отталкивался от тесно поставленных зданий узкой улочки.

– Мы всегда говорили: «Uffa! Eccolo arrivato!»^[14] – вспоминает Феррари. – Васко был хорошим психологом: он прямо чувствовал, интересно тебе то, что ты делаешь, или нет!

Работники любили и ненавидели семью Гуччи одновременно. Гордые и невероятно придирчивые к собственной работе, они все же старались изо всех сил, чтобы услышать искреннее «Браво!» от Гуччио, Альдо, Васко или Родольфо.

Весной 1949 года Альдо, который всегда искал новые возможности, отправился на одну из первых торгово-промышленных ярмарок в Лондоне. На глаза ему попался павильон, где выставлялись свиные кожи, и его поразил их эффектный рыжий цвет. Альдо заказал несколько таких кож у кожевенника, мистера Холдена из Шотландии, и спросил, могут ли они покрасить часть кож в разные цвета, в том числе в синий и зеленый.

– Кожевенник ответил: «Знаете, мальчик мой, мы таким никогда не занимались, но, если хотите, попробуем», – вспоминал Альдо. – Он представил мне шесть кож разного оттенка и сказал, качая головой: «Сами решайте; нам кажется, что это ужасно».

К тому же семейные счета указывают на то, что мистер Холден был поставщиком той самой кожи пегого цвета, которая стала фирменным знаком Гуччи. В семье рассказывают, что первый пятнистый образец получился по ошибке. При дублении что-то пошло не так, и на коже остались темные, чуть выпуклые пятна.

– Погодите-ка, а выглядит свежо! – сказал Альдо и распорядился сделать из этих кож сумки. Возможно, это решение было принято из скупости – есть предположение, что Альдо просто пожалел выбрасывать кожи, – но оно подарило компании новый отличительный знак, который спустя некоторое время чудесно защитил товар от подделки: такую расцветку сложно было сымитировать. Свиные кожи заняли такое место в бизнесе Гуччи, что в 1971 году Альдо и вовсе выкупил их производство.

Послевоенные годы стали для Альдо временем подъема в бизнесе и рождения того изобретательного маркетинга, который заставил весь мир услышать имя Гуччи. Гуччио старел, он считал нужным утвердить позиции во Флоренции. Ему не хотелось рисковать всем достигнутым ради далеко идущих планов Альдо, и он спорил с идеями сына. Раздражительно пыхтя гаванской сигарой, Гуччио театральным жестом тянулся в левый карман брюк – в правом он держал часы – и вытаскивал пустую руку:

– У тебя есть на это деньги? Если у тебя есть деньги – тогда делай что хочешь, – говорил он.

Тем не менее Гуччио неявно признавал, что у Альдо есть деловая жилка. Магазин в Риме процветал. Голливудские звезды, которые развлекались в столице, как показано в «Прекрасной жизни», добавили «Гуччи» престижа, а это привлекло еще больше клиентов. И постепенно Гуччио уступил. Он все еще горячо спорил с идеями Альдо по расширению торговли, но негласно поддерживал его и обращался в банки за поддержкой для его планов.

Тем временем Альдо начал раздумывать о загранице: Нью-Йорк, Лондон, Париж. Он мыслил так: зачем ждать, пока покупатель приедет к ним? Можно ведь самим направиться навстречу. Его мало беспокоило, где взять деньги на эти проекты. Невзирая на сомнения отца, Альдо верил, что его идеи окупятся.

Помимо своего прирожденного дара к торговле, Альдо унаследовал от отца верность качеству и девиз: «Цена забудется, а качество запомнится» – эти слова он золотым тиснением выводил на свиной коже и стратегически украшал ими стены магазинов.

Альдо продвигал также «концепцию Гуччи»: сочетания цветов и стилей, которые объединят всю их продукцию и станут отличительной чертой их имени. Источником множества идей для товаров Гуччи стали лошади и конюшни. Двойной шов, который использовали для сёдел, красно-зеленая тесьма, похожая на подпругу, а также металлические детали в виде соединенных стремян и удил стали частью стиля компании. Благодаря торговому гению Альдо родился миф, будто Гуччи были знатным родом седельщиков еще в Средние века, – и образ пришелся по вкусу элите, для которой работала компания. Сбруя и аксессуары для конной езды, которые начали выставлять в магазинах, только обогатили легенду о роде седельщиков и отчасти даже пошли в продажу. Миф живет и по сей день. Члены семьи Гуччи и бывшие работники до сих пор утверждают, что род Гуччи занимался сёдлами давным-давно.

– Я хочу сказать вам правду, – созналась Гримальда журналисту в 1987 году. – Мы никогда не были седельщиками. Род Гуччи происходит от семьи из района Флоренции Сан-Миниато.