Я купил дом в Кер-д’Алене, тихом курортном городке в получасе езды от Спокана. Дом стоял на берегу озера, был чудесен, но, как и во всех богатых районах, изолирован от всего мира. Одиночество накрывало меня с головой.

Прежде чем умереть от передозировки, Дженис Джоплин сказала: «На сцене я купаюсь в любви двадцати пяти тысяч зрителей, а потом одна иду домой». Чаще всего я чувствовал себя именно так. Не то чтобы мне не поступало предложений. Помню первый город, в который я полетел, – меня ожидала там симпатичная сопровождающая. Когда она регистрировала меня в гостинице, портье поинтересовался:

– Сколько ключей?

– Хватит одного, – ответила она. – Он приехал один. – Потом повернулась ко мне: – Если, конечно, вы не хотите, чтобы я провела ночь с вами.

Я сделал вид, что не расслышал.

– Одного ключа достаточно.

Такой была моя жизнь. Миллион фанатов. И все это время где-то в сердце жила та женщина, преследовавшая меня во сне. Неуловимая, словно ангел. Однажды я пытался поймать ее на страницах книги, но она ускользнула даже оттуда. История так и не увидела свет – неудачная попытка превратить быль в сказку.

Моя жизнь погрязла в рутине и стала предсказуемой, как поезд токийского метро. Целый год я писал книгу и в полном одиночестве разъезжал по стране первым классом, встречался с читателями, раздавал автографы и интервью.

И вот однажды, за три недели до Рождества, раздался звонок, и все изменилось.

Глава вторая

7 декабря

По дороге в О’Хару позвонила моя агент Лори.

– Черчер, ты еще в Чикаго?

– Еду в аэропорт.

– Счастливчик. Знаю, что ты не любишь летать. Как прошло интервью с «Ю-Эс-Эй тудей»?

– Кто его знает?

– Звучит зловеще.

– Так и было.

– Понятия не имею, о чем ты толкуешь, ну да ладно. Передо мной список «Таймс».

– И?

– Поздравляю! Ты третий.

– А первые два кто?

Лори застонала.

– Ну, тебе не угодишь. Рождество на носу, ты идешь ноздря в ноздрю с чемпионами, Черчер. Кинг, Спаркс, Паттерсон, Робертс и Гришэм – у всех новые книги. Радуйся, что ты третий. Продажи снова растут. Это хорошо. Твой единственный конкурент – ты сам.

– Скажи это тем двоим.

– До свидания, – выпалила она, не скрывая раздражения. – Хорошо долететь. И мои поздравления, плевать, принимаешь ты их или нет. Позвони, как будешь в настроении. Постой-ка, – вдруг вспомнила Лори, – еще кое-что. Знаю, что ты не любишь летать, но…

– Нет, не люблю я брюссельскую капусту, а летать я ненавижу.

– К несчастью, ты живешь не в том конце страны. Нам надо запланировать твою поездку в Нью-Йорк. Издатель хочет знать, когда мы можем встретиться.

– Не знаю. Перезвоню, как подействует успокоительное. Пока.

– Чао. Позвони потом.

Я уже хотел было положить телефон, как он зазвонил вновь. Я посмотрел на экран. Неизвестный номер, начинается на 801, что-то знакомое из детства. Юта. Спустя столько лет от одного вида этого кода у меня подскочило давление.

– Алло.

– Это мистер Джейкоб Черчер? – раздался незнакомый голос.

– Кто это? – резко оборвал я.

– Мистер Черчер, меня зовут Бред Кэмпбелл. Я адвокат из «Стрэнг и Коуплэнд», Солт-Лейк-Сити.

– Кто со мной судится? – промычал я.

– Насколько я знаю, никто. Я звоню, потому что являюсь исполнителем завещания вашей матери.

Мне потребовалось время, чтобы осознать эти слова.

– Завещание матери?

– Да, сэр.

– Мама умерла?

На этот раз замешкались на том конце провода.

– Простите. Вы не знали?

– До этого момента нет.

– Она умерла две недели назад. Мне очень жаль, я думал, вы знаете.

– Нет, не знал.

– Вы хотите что-нибудь узнать о ее смерти?

– Ничего конкретного. Похороны уже были?

– Да.

– Как прошло?

– Народу было немного.

– Не удивлен.

Адвокат прокашлялся.

– Как я уже сказал, я исполняю завещание вашей матери, она все оставила вам. Дом, немного денег, все.

Я молчал.

– Вы еще здесь?

– Извините. Просто… это так неожиданно. – Полная неожиданность. Такая же неожиданность, как поймать такси в дождливый вечер после бродвейского шоу. Не то чтобы я думал, будто она никогда не умрет. Скорее, я просто вытеснил мать из своей памяти, и сейчас она так внезапно вломилась в мою жизнь, что нарушила ее привычное течение, вылилась на меня, словно ушат холодной воды.

– Сэр?

Я выдохнул.

– Простите. По всей видимости, мне придется приехать в Солт-Лейк.

– Было бы неплохо, если бы вы сами увидели свое наследство. Вы же живете в Айдахо, верно?

– Да, в Кер-д’Алене. Где мне взять ключ?

– Мой офис недалеко от дома вашей матери. Если хотите, можем встретиться, и я принесу кое-какие документы на подпись. Когда вы планируете подъехать?

– Пока не знаю. Созвонимся на следующей неделе.

– Отлично. Можно задать вам один вопрос?

– Слушаю.

– Вы случаем не тот самый Джейкоб Черчер? Писатель?

– Он самый.

– Моя жена ваша большая поклонница. Не подпишете несколько книг при встрече?

– Без проблем.

– Спасибо. Она очень обрадуется. До встречи.

Я повесил трубку. Мама умерла. Я не представлял, что делать. Как вести себя? Стыдно признаться, но первая мысль, которая пришла в голову: «Динь-дон, ведьмы больше нет». Понимаю, что выгляжу черствым, если не сказать безумным, но именно так я и подумал. Несмотря на почти два десятилетия, что мы с ней не виделись, мне вдруг показалось, что мир стал добрее.

Я перезвонил Лори.

– Нью-Йорк придется отложить.

– Что случилось?

– Мне надо съездить в Юту.

– В ту самую Юту?

– Есть какая-то другая Юта?

– Что там в Юте? Не считая твоей матери и плохих воспоминаний?

– Она умерла.

Последовала длинная пауза.

– Соболезную. Как ты?

– Пока не понял. Еще перевариваю.

– Ты едешь на похороны?

– Нет. Похороны уже прошли. Она умерла две недели назад. Надо уладить дела с домом.

– Уверен, что это хорошая идея?

– Ты о чем?

– Ехать туда. Меня пугает мысль, что тебе придется ворошить весь этот пепел. Никогда не знаешь, какой пожар из него может разгореться.

– Не собираюсь я устраивать никаких пожаров. Ну если только сожгу все к чертям. Отправлюсь, пожалуй, в пятницу утром.

– Сколько там пробудешь?

– Не знаю. Пару дней. Может, три.

– На самолете?

– Конечно, нет.

– Конечно, нет, – повторила она. – Это было бы слишком легко и быстро.

– Мне нужна будет машина.

– Вообще-то существует прокат.

– Я люблю свою машину.

– Я знаю, что ты любишь свою машину. Хочешь, чтобы я приехала?

– Нет. Спасибо, я в порядке.

Лори вздохнула.

– Ладно. Прости. Надеюсь, все будет хорошо.

– Все будет хорошо. Просто съезжу, улажу все дела.

– Этого-то я и боюсь.

Глава третья

9 декабря

Кер-д’Ален, Айдахо

Лори была права. Уже собравшись выезжать в Юту, я подумал, что, возможно, возвращаться домой – не такая уж хорошая затея. Я даже не понимал, почему после стольких лет мне вдруг так срочно приспичило туда ехать. Видимо, все происходило на уровне подсознания, потому что разумом я не понимал, зачем все это. Но стоило немного поразмыслить, и картинка сложилась. Мне кажется, что большую часть своей жизни я живу просто по инерции. Может быть, все так живут.

* * *

Последний раз я ехал по шоссе из Кер-д’Алена в Солт-Лейк, но только в обратном направлении, пятнадцать лет назад вместе с Тайсоном и Кэндис. На дорогу у нас ушло почти четырнадцать часов, но сейчас я был уверен, что управлюсь за десять. Во-первых, мой мочевой пузырь повместительнее, чему у Кэндис. А во-вторых, тогда приходилось подстраиваться под скорость Тайсона, который тащил за собой прицеп с вещами. В этот раз я сидел за рулем «Порше Кайен Турбо» – это настоящая ракета, скрывающаяся под кузовом внедорожника. Не помню, когда в последний раз мне доводилось ехать на максимально допустимой скорости.

Я приготовил себе тост и кофе и около девяти утра вышел из дома. Двинулся на юго-восток, через Бьютт, штат Монтана, по I-15^[5] до Айдахо-Фолс и Покателло, через голые, покрытые снегом пейзажи на границе с Ютой, потом еще два часа по Солт-Лейк-Сити, и лишь только стемнело, прибыл на место. Поездка заняла у меня чуть больше десяти часов – один раз останавливался пообедать в Бьютте и заправился в Покателло, штат Айдахо.

Город уже украсили к праздникам, деревья перед отелем «Гранд Америка» были увешаны мерцающими белыми и желтыми гирляндами. Дороги расчищены, но по обочинам метровые сугробы. Город стал больше, чем мне помнилось. Пока меня не было, Солт-Лейк заметно разросся, особенно это бросалось в глаза после жизни в таких городках, как Спокан и Кер-д’Ален. Машин на дорогах, несмотря на столь поздний час, было много. Наверное, из-за баскетбольного матча.

Я не стал подъезжать к воротам, проехал мимо парковщиков в униформе и остановился за территорией гостиницы. Терпеть не могу просить, чтобы подогнали машину.

Отель «Гранд Америка» был не менее грандиозным, чем его название. Просторное фойе, мраморный пол и яркие светильники из муранского стекла. Внутри все тоже нарядили к праздникам: пышные гирлянды, венки и фонарики.

Добравшись наконец до номера, я тут же позвонил адвокату Кэмпбеллу. Он ответил после первого же гудка. Мы договорились встретиться утром, в десять часов, в доме матери.

Я заказал ужин – салат из свеклы и клубники, и кусочек лосося – и откинулся на роскошную кровать. Гостиница была шикарная, как и все, в которых я останавливался. Со времен матраса на полу в недостроенном подвале и моей жизни в Солт-Лейке я проделал немалый путь.

Я так и не понял, что именно привело меня назад. Определенно, не завещание. От матери мне ничего не надо было, да я и не хотел ничего. Полагаю, внутри меня все еще было что-то темное, что-то болезненное, будто осколок стекла, все глубже и глубже проникающий в душу. И инстинктивно я знал, что он никуда не исчезнет, если не обращать на него внимания.

Какой бы ни была причина, что-то подсказывало мне, что я должен был вернуться.

Спал я плохо. Всю ночь снились чудные сны. Мать в свадебном платье. Я одет как жених. Проснулся весь в поту, пришлось постелить на кровать полотенце – не просить же в два часа ночи горничную менять простыни.

Глава четвертая

10 декабря

Когда я проснулся, солнце уже давно встало. Я спустился в тренажерный зал отеля, позанимался, затем вернулся в номер, принял душ и оделся. На телефон пришло сообщение от Лори.

«Удачи сегодня!»

«Удача мне пригодится», – подумал я.

Завтракать не стал, сразу спустился вниз. Сегодня «Порше», словно машина времени, перенес меня в те места, которые, как мне казалось, давно исчезли с лица земли и оставались только в моей памяти.

Чем ближе я подъезжал к дому, тем сильнее накатывали самые разные чувства. Проезжая по старым улочкам, я будто слушал исцарапанные виниловые пластинки на патефоне – шорох иглы, скользящей по поверхности пластинки, был неотъемлемой частью музыки, как и сами песни.

После переезда из Юты я так ни разу и не бывал в этом доме. Да что уж говорить, я и в Юту вернулся впервые. Не то чтобы у меня не было возможности, скорее, не было в этом потребности. Местные газеты, «Дезерт ньюс» и ее заклятый враг «Солт-Лейк трибьюн», часто писали обо мне, называя меня «сыном Юты», хотя я никогда не претендовал на такое звание. Я не давал интервью ни той, ни другой газете, отказывался устраивать автограф-сессии или выступать, хоть мне и сулили немаленький гонорар, только потому, что это была Юта.