Хозяин звал и предлагал новые силы в обмен на остатки самостоятельной личности. Стать частью чего-то большего, не думать ни о чем, превратиться в пчелу гигантского улья. Потерять свою индивидуальность – вот чего всегда боялся Евгений. И все его существо восставало против призыва той твари, вампира, асура.

«Когти! Ну, когти! Где же вы?» – раздосадовано требовал у себя Евгений, видя, как Ванзан снова намеревается атаковать с помощью металлической руки.

Глубокая рана из пяти темно-багровых полос перечертила грудь, обожгла новой волной боли. Дыхание перехватило. Перед глазами на долю секунды стерлась ночь, предстал яркий день. Настоящий день, без солнцезащитных очков.

Сердце дрогнуло тоской недостижимого. Так ли он дорожил этой новой жизнью? Все его пытались убить, а кое-кто – сотворить нечто более ужасное. Не следовало ли поддаться охотнику и умереть в этой лесополосе возле свалки под реквием стука колес? Зачем он так боялся погибнуть? Но он боялся.

Небытие скалилось жадной пастью вечной боли. И Евгений вынырнул из воронки помутненного сознания, чтобы отразить удар и снова отступить на несколько шагов.

Вокруг высились хлипкие искореженные деревья. Ноги заплетались в мерзлых опавших ветках и поваленных стволах. Но Евгений не падал, балансировал среди преувеличенно реальных, болезненно-гротескных очертаний.

Новая рана уже не дымились, а истекала вязкой холодной кровью. Силы постепенно иссякали, и все-таки меч Евгения взвился молнией, прорезав воздух – напрасно. Ванзан легко уклонился. Его плащ-крыло метнулся в сторону, придавая дополнительную скорость хозяину. Этой жуткой твари без названия.

Евгений, бешено дернувшись, развернулся, чтобы не оказаться спиной к противнику. Охотник небрежно ухмыльнулся, словно говоря: «Я все равно сильнее тебя».

Меч извивался в руках, выставляя неумелые блоки, а об атаке речи и вовсе не шло. Хотелось убежать, убраться, как это удалось на Зеркале. Но тогда у него сохранилось немного сил на полет, а к реке вывел ворон, Сумеречный Эльф. Теперь никто не помогал, путей к отступлению не оставалось. Только паника зверя в ловушке не давала опустить оружие и отдать себя на волю судьбе.

Евгений отбегал за стволы деревьев, некоторые из которых Ванзан сносил одним ударом клинка. Слышался жалобный треск, в глаза летели щепки. Приходилось отступать все дальше в лесополосу, а более правильной тактики разум не подсказывал.

Охотник методично оттеснял противника, выгоняя из пустынной зоны, заваленной стволами деревьев. Меч вращался возле лица, когти наносили все новые и новые порезы, но пока не задевали органы и крупные сосуды. Вроде бы. Водолазка липла к телу не от пота, а от крови. Уже не голод, а боль затопляла сознание вампира.

Евгений надеялся сбежать в лес, но Ванзан гнал его обратно к свалке, потом мимо нее, неотрывно следуя упрямой тенью. Он методично наносил удар за ударом, медленным отточенными движениями проверяя, когда вампир покажет свою истинную сущность.

– Где твой хозяин? – спросил охотник, очевидно, не добившись от жертвы нужного всплеска силы. Евгений вновь вспомнил, что он просто наживка. Охотники пытались через него призвать «хозяина». А он, похоже, подлежал уничтожению, как испорченный механизм, как отслужившая свое приманка.

– У меня нет хозяина! – закричал он, но подавился воздухом и снова побежал прочь, перебирая нетвердыми ногами по мерзлому мусору. Бесполезная попытка спастись.

Теперь он искал людей, ему бы сгодилась и патрульная милицейская машина. Хотя, похоже, охотники утаскивали своих жертв на Зеркало – пустынный ночной город не позволял понять, в каком месте они сражались.

Евгения оттеснили к стеклянной двери магазинчика возле платформы, заставляя прижаться лопатками к пластиковому косяку. Он не отражался в витрине, не запечатлела она и образ противника. В каком мире они оба существовали по-настоящему? Возможно, только на Зеркале Измерения. Но это не имело значения, ужас смерти объединял все миры.

От страха стучали бы зубы, не будь они до боли сжаты. Кровь сочилась из рваных ран, напитывая тяжестью одежду. Холодную кожу покрывали капельки пота. Значит, организм еще не совсем застыл покойницким хладом. Да, может, превращение вовсе и не означало неминуемую смерть. Он задумался бы о природе своей человеческой сущности, которая осталась и после заката, если бы не страшно вращающиеся лопасти оружья противника. Меч выписывал в воздухе замысловатые узоры, лениво натыкаясь на слабые приемы клинка Евгения.

Внезапно Ванзан молниеносно выбросил стальной протез вперед и сомкнул замок когтей вокруг шеи юного вампира. Евгений только безысходно и жалобно охнул, издав слабый писк задыхающегося щенка.

Раскрутив, подобно молоту на соревнованиях, сопротивлявшегося противника, охотник с невероятной силой швырнул его на дверь магазина, по ней поползли трещины. Но с одного раза стеклопакет пробить не удалось. Ванзан с нараставшей ненавистью дернул Евгения, который еще пытался взмахнуть мечом, чью неуверенную атаку враг не заметил. Последовал второй удар о дверь, стекло разлетелось. Сигнализацию либо не поставили, либо она не сработала.

Посыпались осколки, но Евгений ощутил, как его красный плащ, подарок Сумеречного Эльфа, словно подчиняясь невиданной силе, не дает впиться острым стеклам в спину. Но от нещадных ударов магическая ткань не спасала. Евгений понял, что рубеж пройден: силы стремительно покидали его бренное тело. Он и так не получил подпитки в виде крови…

Третий удар! Дверь совсем раскололась. Ванзан, жестоко пнув противника, зашвырнул его внутрь магазина. В этот момент все-таки сработала сигнализация.

Охотник вздрогнул, точно скинув оцепенение, исступленную ярость битвы, но не ушел. Нет, куда хуже – он перенес на Зеркало Измерения, не переставая добивать когтями полубессознательного Евгения, который только шипел и стонал, выплевывая кровь. Свою кровь…

Удар ногой по спине обездвижил, заставил распластаться, подобно тряпке. Охотник схватил за шиворот и кинул о стену пустынного помещения Зеркала Измерения, сопровождая бросок нечеловеческим боевым возгласом.

Евгений вскрикнул. Мир ушел, поднялся под невидимый потолок, как декорация. Остался темный колодец, только где-то наверху бешено гудел ураган. Оттуда, с края бездонной пропасти, торжествующе скалился враг. Казалось, он извлекает сотни гранат и кидает вниз. А они взрываются, не достигая дна, стремительно заполняя колодец огнем и осколками.

– Где твой хозяин? Яви его! – вибрировал в этом кошмаре упрямый голос. Пламя, извиваясь бестелесными драконами, окутывало все вокруг, невозможно обжигая, впиваясь иглами в разум, пронизывая насквозь, словно черви-паразиты.

– Я не… не марионетка, – беззвучно прошептал Евгений.

Ванзан поднял его в воздух, а потом резко оттолкнул, да так, что он метра два с невероятной скоростью проехал по полу, стесывая кожу об осколки стекла и штукатурки. Евгений понял, что это конец. Он не принял «дар» древнего вампира, того, кто обратил его. И проиграл.

Меч затерялся где-то, то ли в мире Земли, то ли на Зеркале. Когти не показывались, никакой великой силы тоже не просыпалось. И он просто лежал на полу, бессильно закрыв глаза, подернутые слезами досады и обиды. Зачем он сражался? Чтобы мучительнее умереть?

Охотник намеревался казнить вампира. А тот уставился в потолок, ощущая лишь вой подступавшего мрака и падение в пустоту. Надежда… Где она? Кто она? Есть ли она вообще? Надеялся ли он хоть когда-нибудь? Что в нем изменилось, если он никогда не жил? Его обратили еще в детстве, его отметила печать скрытого, но безраздельного отчаяния. «Неудобный» ребенок, которого так милостиво забрал вампир. Маленькая ненужная тварь! Которая не желала становиться марионеткой даже на пороге смерти.

Но немая покорность сковывала избитое тело. Из уголка губ сочилась кровь. Оставалась одна последняя свобода: он уже не страшился, что кто-то увидит его клыки. Смешно… Страшно… Больно… Мысли путались.

Внезапно раздался нестройный гул: звон меча, рассекающего воздух, подобно топору палача на плахе. Евгений решил, что настал его последний миг. Но вместо этого послышался уверенный властный возглас:

– Хватит уже! Разошелся ты, Ванзан. Много ли чести – убивать детей.

– Он уже не ребенок. Он – монстр.

Донесся звон металла, видимо, скрестились два клинка, но поединок так и не начался. Только продлился диалог.

– Зачем ты так беспощаден? Он еще никого не убил.

– Но нападал! – воскликнул Ванзан. – И у тебя нет никаких прав препятствовать мне.

– А у тебя – мне.

– Предлагаешь пощадить марионетку асура? И что дальше?

– Похоже, будем стоять, как два кота с выгнутой спиной, – рассмеялся Сумеречный Эльф.

Евгений с трудом приоткрыл левый глаз, словно слегка приподнявшись над краем темного колодца. Неожиданно проснулось любопытство, отгоняя смертную тоску непривычной боли.

Взгляд выцепил размытые очертания вытянутого осунувшегося лица, уже знакомого. И одновременно чужого. «Доброжелатель» снова пришел и делал вид, будто подоспел на помощь. Но с такой же благостной миной он вручил бесполезный меч, чтобы как-то проверить, отправляя на верную смерть.

Оставалось только надеяться, что удалось пройти его негласное испытание. Как же Евгений устал всю жизнь участвовать в этой игре без правил!

Ни мать, ни отчим никогда четко не говорили, что их не устраивает, никогда громко не ругали, лишь объявляли бойкот, разыгрывая днями и неделями холодную отстраненность.

Как наяву представали смутные очертания мамы, которая отворачивалась к стене, когда он, семилетний малыш, просил включить мультфильмы утром в воскресенье. Накануне вечером он неловко играл с пластмассовым динозавром и разбил ее любимую синюю вазу. Хрупкий сосуд раскололся, он четко помнил искрящиеся на свету осколки. Возможно, мать была и до того чем-то расстроена: какой-то очередной ссорой, сомнениями в правильности выбора «третьего папы», проблемами на работе – чем угодно.

Евгений не знал до сих пор, никто ему не говорил, не делился болью. И с годами он все чаще ощущал себя отринутым, отделенным прозрачной стеной из бронированного стекла. Словно все просили угадать правила их молчаливой игры. Сумеречный Эльф не оказался исключением.

Евгений ожидал, что его, распластанного на полу, пронзит меч не Ванзана, а «доброжелателя», который с крокодильей радушной улыбкой вещал о недопустимости убийства детей. Но не он ли отправил в лапы охотнику? Чтобы проверить, чтобы… выяснить, не стал ли новообращенный марионеткой асура. Кажется, удалось разгадать очередную шараду.

– Нет, не стал, я не марионетка, – просипел, слабо шевеля разбитыми губами, Евгений. – За что? Так нечестно!

– Да, мой суд несправедлив, но иного пути не было, – ответил Сумеречный Эльф. Он встал между охотником и его избитой жертвой.

– Но мог бы и помочь… Чуть… чуть раньше, – закашлялся Евгений. В голове жужжал рой ос, ударяясь болью в затылок.

– Я лишь даю карты в руки. Возможность играть ими я предоставляю их счастливому обладателю. Я – проводник на пути посвящения.

– Давай без философии. Если тебе было жаль мальчишку, ты бы сделал так, чтобы он не нападал на людей, – сурово прервал Ванзан. – Похоже, это ты дал меч человеку, который не знаком даже с азами фехтования. Жалостливый ты наш.

– Хм, – задумался Сумеречный Эльф. – Я рассчитывал, что натура его раскроется сразу же.

– Ты рассчитывал, что «хозяин» сразу же возьмет его тело под контроль, – подтвердил предположения и опасения Ванзан.

– Но раз этого не произошло, значит, у нас еще есть шанс. У него есть шанс.

Голос Сумеречного Эльфа подернулся нотками небывалой заботы. Простое слово из четырех букв в его устах звучало слаще любой музыки. Шанс! Юному вампиру давали шанс выжить. И «доброжелатель» явно имел влияние на охотников, пусть во всех словах Ванзана чувствовалась неприязнь.