Вскоре она нашла улицу Горького. Дом двадцать четыре оказался серой пятиэтажкой, окружённой огромными лиственницами. Кармель въехала в уютный двор старого дома, припарковала машину у нужного подъезда. Позвонила брату и сообщила, что добралась до Шахт, выслушала его предостережения и с чувством выполненного долга отключила телефон.

– Кать, ты где? Ну что, пойдём?

Катя молча кивнула, проявившись на бетонной дорожке рядом с «Нивой».

– Лиска, я оставлю окно открытым, чтобы ты смогла погулять, только клетку Апельсинчика не трогай. Договорились?

Кошка пристально посмотрела на хозяйку и выпрыгнула в окно. Квартира номер сорок оказалась на пятом этаже. Кармель нажала на чёрную кнопку звонка. Минут пять никто не открывал дверь, девушка успела осмотреть стены лестничной площадки, выкрашенные в мрачный тёмно-зелёный цвет, коричневую плитку на полу, грязную лампочку под потолком. Раздался скребущий звук, дверь медленно отворилась.

– Вам кого? – худой согбенный старик, подслеповато сощурившись, пытался рассмотреть гостью.

– Мне нужны Гордеевы.

– Господи, кто это? – ужаснулась Катя, рассматривая, сморщенное коричневое лицо, слезящиеся глаза, впалые щёки.

Старик дрожащей рукой пригладил белый пух на голове, поразмыслил ещё с минуту и приглашающим жестом позвал гостью в квартиру. Кармель сбросила пыльную обувь, на цыпочках прошла по широкому коридору на кухню. Хозяин, шаркая, держась за стены, добрёл до окна и осторожно опустился на стул. Катя присела на табурет напротив.

– Я хотела поговорить об Иване Гордееве, – начала Кармель.

– Ванька седни выходной. Скоро из аптеки придёт. А ты хто? – прошамкал беззубым ртом старик.

Катя ойкнула.

– Ваня жив? А это кто?

– Папа, сколько раз говорил тебе, не оставляй дверь открытой, – раздался из коридора мужской голос. На пороге кухни появился крепкий коренастый мужчина лет пятидесяти в синих спортивных штанах и белой футболке плотно, обтягивающей могучий торс. Он подозрительно посмотрел на девушку. – Что вам нужно? Мы ничего покупать не будем.

– А я ничего и не продаю. Мне нужен Максим Гордеев или его сын Иван. Я всё объясню.

Катя пристально рассматривала старика.

Мужчина вытащил из пакета продукты, положил в холодильник, упаковку лекарств сунул в шкафчик.

– Да уж постарайтесь – Он придвинул табурет к столу и сел рядом со стариком. Я Иван, а это мой отец Максим Никитич.

Кармель услышала вздох разочарования. Катя проплыла к окну и устроилась между горшков с красной геранью.

– Я внучка Марии Синельниковой из Благодатного. – Гостья с интересом посмотрела в глаза Ивана, обведённые чёрной краской. Этот траурный ободок делал их выразительными и загадочными. Зачем он красится? – еле сдержала усмешку девушка.

– Марию не знаю, наверно, она уехала из хутора, а вот тётю Стешу Синельникову помню, правда, плохо.

– Так вот. Я сначала была в Захарьино, потом на кладбище в Благодатном, проведала деда Ефима в Добринке…

– Ефим? – встрепенулся Максим Никитич. – Жив ещё, старый курилка?!

Кармель достала из сумки баночку янтарного меда

– Жив. Привет вам передавал… и вот это. В общем, я сейчас на каникулах и решила проехать по местам, где воевали односельчане бабушки. Решила начать с вашего тёзки дяди Ивана. Если возможно, мне нужны точные координаты, где он принял последний бой?

– А зачем вам это нужно? – Иван прищурил глаза. – Вы не похожи на девушку, интересующуюся историей. И почему решили именно моего дядю разыскать?

– С кого-то же надо начинать. Тем более, что я познакомилась с другом Ивана дедом Ефимом. Я хочу передать вам это. – Кармель протянула тетрадь, найденную в доме Гордеевых.

– Надо же, тетрадка Генки Петрова, мы с ним в одной футбольной команде играли. А рисунки мои, – Иван показал на танки и самолёты, заполонившие пожелтевшие листочки бумаги. Дом совсем развалился?

– Нет. Стоит ещё.

Иван Максимович вздохнул:

– Мне иногда Добринка снится. Тянет туда сильно, – он смущённо кашлянул. – Вам лучше поговорить с моим сыном, он уже пытался найти деда. Все бумаги у него где-то лежат.

–А как мне повидать вашего сына?

– Он скоро должен со смены прийти.

Кармель поднялась.

– Я подожду во дворе. Вы только предупредите его.

–Хорошо. А давайте я вас чаем угощу.

– Спасибо за предложение, но я недавно завтракала. У меня в машине кролик один скучает, хочу его выпустить на прогулку.

Иван Максимович засмеялся:

– Путешествуете с кроликом.

– И кошкой.

Максим Никитич вдруг схватил гостью за руку.

– Тебя Катя попросила найти Ваньку? Она сначала на меня таращилась, а теперь иш шныряет по кухне. Она-то молодой осталась, а я еле двигаюсь.

Кармель вздрогнула. Старик видел призрак Кати.

– Не обращайте на него внимания. Отец стал заговариваться. Прошлое помнит лучше и яснее, чем то, что произошло недавно.

Максим Никитич погрозил гостье узловатым кривым пальцем.

– И ты её видишь, а не хочешь признаться. Вон она Катька-тов коридоре стоит.

Кармель смутилась.

– До свидания Максим Никитич, всего вам доброго. Вы правы, найти вашего брата меня попросила Катя.

– Зачем вы поощряете фантазии. Не стоит потакать всяким бредням, – укорил девушку Иван Максимович, провожая до выхода.

Во дворе Кармель выпустила ушастика на чахлую траву возле кустов «Невесты» и принялась чистить клетку.

– Отец сказал: вы ждёте меня.

– Ваня! – вскрикнула Катя и бросилась к стройному высокому мужчине лет двадцати пяти. Призрачное тело врезалось в мужчину и мгновенно проскочило насквозь, заставив его ощутить ледяной холод в груди.

Кармель с любопытством посмотрела в симпатичное лицо внука Ивана. Отметила яркую голубизну глаз, красиво обведённых чёрной каймой, четкий рисунок губ, твёрдый подбородок. Протянула ему руку.

– Меня зовут Кармель.

– Никита.

–Отец сказал: вы хотите найти деда. И каким же образом? Четыре года назад я уговорил друзей из поискового отряда «Долг» поехать в Смоленскую область, туда, где закончилась война для деда. В похоронке значилось: пропал без вести 2 октября сорок третьего года близ деревни Большое Тишово, город Ельня. Я прочёл, что мог о Ельненско-Дорогобужской операции. Выяснил, где воевала десятая гвардейская армия, седьмой стрелковый корпус. Понимаете, за ельнинский выступ полегло только в сорок первом свыше ста тысяч солдат, в сорок третьем еще несколько десятков тысяч добавилось. Многих так и не смогли предать земле. Я решил, раз седьмой корпус брал станцию Ельня, начать поиски там. В то лето мы подняли больше семидесяти бойцов и только у двадцати были смертные медальоны. Вы хоть представляете себе масштаб потерь? Иголку в стогу сена найти легче.

– Я попробую. – Кармель аккуратно переписала название деревни, где предположительно погиб Иван. – А можно посмотреть его фото? – Она с тревогой следила за передвижениями Кати, та заглядывала в лицо Никите, касалась его плеч и рук.

Мужчина ёжился, не понимая, откуда ползёт этот ледяной сквозняк. Протянул Кармель снимок.

– Можете взять себе. Я сделал несколько копий.

Кармель взглянула на фото и поразилась сходству деда и внука. Только у Ивана лицо чуть суше и скулы выше.

– Вы похожи. Но у вас глаза… – Кармель обвела пальцем свой глаз. Её так и подмывало спросить: зачем вы их красите.

– Все говорят, что похож. Я сейчас старше деда на четыре года. Вы думаете, у меня глаза обведены тушью? – Никита захохотал. – Я, конечно, привык к таким подозрениям, но всё равно смешно. Это угольная пыль, она въелась в кожу. Тут все шахтёры такие красавцы. Правда, такой вопрос задают люди, не связанные с добычей угля. Сколько времени вы собираетесь потратить на поиски?

– До конца лета.

Кармель постелила в клетку чистую бумагу, насыпала в кормушку зерно и комбикорм.

– В августе у меня отпуск, я приеду в Смоленск, помогу вам в поисках. Хотя шансов найти деда очень мало. Кто сидит в этой клетке? – поинтересовался Никита, наблюдая за манипуляциями девушки.

Кармель направилась к кустам, где, прижав уши к голове, сидел оранжевый длинношерстный кролик. Она взяла пушистый комок на руки и посадила в клетку.

– Не боитесь, что убежит?

– Он умница, слушается.

– Запишите мой телефон и, если не трудно, информируйте о поисках. Чем чёрт не шутит. Удачи.

– Спасибо. Я найду вашего деда, – уверенно сказала Кармель и позвала Лиску.

Никита улыбнулся, глядя на рыжую кошку, с усердием волочащую по земле небольшого судака.

– Во всяком случае, с такими помощниками точно не пропадёте.

Кармель возмутилась:

– Лиска, где ты украла рыбину? Нельзя так поступать.

Кошка мяукнула возмущённо. В её жёлто-зелёных глазах читался укор. Мол, тебе, хозяйка, не угодить: мышей не ешь, от птиц отказываешься, а теперь и рыба не нравится.

– Это она у дяди Лёши стащила. У него судаки на балконе сушатся.

Никита присел возле кошки. Лиска зашипела и прикрыла рыбу лапами.

– Как же ты ухитрилась ящик открыть? – Он посмотрел на девушку. – У дядьки рыба сушится в деревянном ящике. С двух сторон ящик затянут мелкой сеткой. Просто так не достать.

– Она научилась крючок поднимать, пару раз Апельсинчика освобождала, пока я не отругала её.

Кармель поставила клетку в машину. Попыталась отнять рыбу у Лиски. Кошка снова метнула на хозяйку укоризненный взгляд.

– Ну хорошо. Давай твою добычу положим в пакет, потом съешь.

Лиска отпустила судака. Кармель кивнула на рыбу.

– Вернуть вашему дяде Лёше?

– Не стоит. Честная добыча, к тому же она судака в пыли вываляла.

Катя погладила мужчину по голове и направилась к машине. Никита дотронулся до макушки и пробормотал:

– Странное ощущение. До свидания, Кармель, рад был с вами познакомиться.

– До свидания. Мне тоже приятно познакомиться.

Кармель завернула рыбу в бумагу и положила свёрток на пол возле пассажирского сиденья. Успокоенная Лиска запрыгнула на своё место рядом с клеткой.

– Он очень похож на Ванечку. Только чуть крупнее его и цвет глаз другой, – грустно проговорила Катя. – Мне сейчас так же больно, как будто я только что узнала о гибели Вани.

– Кать, не переживай, найдём мы твоего Ивана. И ты уйдёшь к нему. Так… от Шахт до Смоленска тысяча двести километров с гаком. Пятнадцать часов непрерывной езды. Если будем в день по шестьсот км делать, для нас три дня пути.

Кармель, покинув город, выехала на трассу М 4.

***

По укоренившейся с некоторых пор привычке Кармель осторожно опустила ноги с кровати и осмотрела пол вокруг. Вдруг рыжая охотница ночью принесла к ложу хозяйки свою добычу. В кемпинге неподалеку от Богучар как-то утром Кармель наступила на лягушку. Визжа от ужаса, девушка отпрыгнула в сторону и поскользнулась на другой лягушке. Не помня себя от страха, запрыгнула на кровать и оттуда с безопасного расстояния обозрела комнату. На прикроватном коврике, возле журнального столика и у порога в живописном беспорядке валялась всякая живность: пяток лягушек, пара ящериц, несколько кузнечиков и огромная ночная бабочка. Пришлось втолковывать кошке, что эту гадость хозяйка тоже не ест. Пока Кармель приводила себя в порядок, завтракала в кафе, Лиска слопала кузнечиков и ящериц. Лягушек горкой сложила на пороге, прикрыв их сверху бабочкой на манер бутерброда. Земноводных пришлось сложить в пакет, без добычи вредная кошка отказывалась покинуть номер в кемпинге.

Вот и сейчас Кармель ступила на пол только, убедившись в отсутствии неожиданных подарков от кошки.

– Катя! Ты где?

Прозрачный силуэт появился на фоне задёрнутых штор.

– Опять телевизор смотрела?

– Кулинарный поединок, – отрапортовала Катя. – Ты же не включаешь телевизор, а в соседнем номере он всю ночь работал.

– Мне шум мешает.

– А той парочке – нет. Ужас! Сначала они ссорились, потом пили водку с солью.

– Текилу, – поправила Кармель.

– Чего?

– Так называется мексиканская водка из кактусов.

– Водка она и есть водка. Так вот они напились и спали сидя, а я смотрела телевизор. Интересно же.