На фотокарточке я и Алёна стояли во дворе нашего дома в станице Павловской. Это был тот редкий случай, когда мы разом приехали домой и папа решил запечатлеть дочерей на память.

Следователь предложил мне сесть на лавочку рядом с ним.

– Скажите, Настя, кто мог желать смерти вашей сестре? У неё были враги? – Мужчина повернулся ко мне, его серые глаза под тяжелыми набрякшими веками изучающе уставились на меня.

– Ну какие враги могут быть у веселой, красивой девушки. Бизнесом она не занималась. Пела в ансамбле и этим зарабатывала себе на жизнь. Вела корпоративы, дни рождения и другие праздники, – сказала я с возмущением, вспоминая ангельский вид сестры. Под его проницательным взглядом я чувствовала себя неуютно, и это беспокоило. – Разве не в Вереево нужно искать того, кто напал на Алёну? Папа говорил: её ударили по голове.

Егор Петрович, по-прежнему, не сводя внимательных глаз с моего лица, достал из кармана пиджака сигареты и закурил. Помахал рукой, прогоняя дым и только тогда ответил:

– Это только предположение. Мне, например, кажется странным такое совпадение: исчезновение вашей сестры и гибель её жениха в один день. – Взгляд пожилого следователя стал цепким.

Я подпрыгнула на лавочке от удивления.

– Что? Я не знала, что Вадим погиб!

Оказывается, некому сообщать об исчезновении Алёны.

– То есть вы не знали, что он разбился на своей машине почти в тот же день, когда пропала ваша сестра? – На его худом лице с глубокими мимическими морщинами промелькнуло выражение недоверия. Усмешка скользнула по узким губам.

«Такое впечатление, что всё меня подозревают в чём-то, – подумала я. – Довольно неприятное чувство».

– Не знала. А так же не имею понятия, нигде он живет, ни номера его телефона. Место работы только приблизительно, – пробормотала я потрясённая этим совпадением. На улице раздался резкий звук сирены «Скорой помощи», заставившей меня вздрогнуть. Я непроизвольно сжала пальцы на шершавой доске скамейки.

– Вадим работал хирургом в онкологическом отделении. Жил на улице Красной в престижном районе, – произнёс следователь, всё так же внимательно наблюдая за моей реакцией. – Вот сумочка Алёны, можете взять. – Егор Петрович протянул мне крохотный розовый клатч сестры.

Я взяла сумочку дрожащими руками и неожиданно для себя заплакала. Этот дамский предмет показался мне вестником несчастья, в которое не хотелось верить.

Следователь встал и похлопал меня по спине тяжелой рукой.

– Держись, девочка.

Егор Петрович постоял рядом со мной с минуту, кашлянул, переминаясь с ноги на ногу. Я догадалась: он столько раз видел горе людей, потерявших родных, что успел привыкнуть и ожесточиться сердцем. Или считал своей главной задачей не утешение родственников жертв, а наказание убийц.

– Настя, я это… пойду. А ты выпей валидол или валерьянки, сходи к друзьям…

Я вернулась в квартиру: поход к Вадиму больше не требовался. Поплакала ещё немного, умылась холодной водой и подошла к окну открыть форточку. Мне показалось, в комнате не хватает воздуха. В сквере на лавочке сидел Горилла и как полный идиот, прикрывался газетой, делая вид, что читает. Закрыть этим листком бумаги его огромную фигуру, всё равно, что спать, укрывшись носовым платком. Я поспешно юркнула за штору, потом сообразила: сквозь тюль меня не видно. Джанибек время от времени посматривал то на мои окна, то на дверь подъезда.

«Что происходит? Неужели он следит за мной? Значит, видел и Егора Петровича. Что за странные дела творятся вокруг меня?», – задавала я себе вопросы и не находила ответа.

В сумочке Алёны я обнаружила ключи от её новой квартиры и решила завтра же побывать там.

***

В квартире сестры был кавардак: вещи из шифоньера выброшены на пол, мебель отодвинута от стен, на кухне открыты шкафчики, всё перевернуто и разбросано.

«Кто это сделал и почему?» – крутились вопросы в голове. Я набрала номер телефона, который оставил мне Егор Петрович. Колобку и Горилле звонить не стала, почему-то эта парочка не вызвала у меня доверия.

– Егор Петрович, вы в городе?

В трубке послышались чьи-то голоса, и раздался звук закрываемой дверцы машины.

– Собирался вернуться в Апшеронск. Что-то случилось?

– Я в квартире Алёны. Здесь всё перевернуто вверх дном. Явно что-то искали.

– Ничего не трогай. Буду минут через двадцать. – Следователь отключил трубку.

Я недоуменно посмотрела на телефон и пожала плечами. Егор Петрович не соврал, уже через четверть часа он стоял на пороге квартиры и осматривал замок.

– Специалисты снимут пальчики, а я аккуратненько пройдусь. – Мужчина надел перчатки. – Ничего себе разгромчик! – присвистнул он. – Что же они искали?

– Да кто они? – изумилась я.

– Понятия не имею. Но искали усердно и знали: никто не помешает. А это означает: понимали, что в квартиру вернуться некому, – пояснил следователь. – Ты совсем не знала свою сестру, – уверенно добавил он.

Предательские слезы обожгли глаза.

– Не успела узнать.

От входной двери послышались голоса. Я насторожилась. Егор Петрович успокоил меня:

– Оперативно-следственная группа.

Я села в уголок дивана и стала наблюдать за работой экспертов. Под шумок не заметила, как задремала. Нормально я не спала уже несколько дней: со дня известия о гибели Алёны. Разбудил меня пожилой следователь.

– Настя, мы закончили. Ты тут остаешься или поедешь к себе?

Я помассировала припухшие глаза.

– Поеду в студию. Хочу поговорить с подругами сестры.

***

Ансамбль «Соловейко», которым руководила Алёна, снимал помещение в городском доме культуры. Там я и нашла коллег сестры. Девушки, видимо, разучивали новую песню, при моем появлении они прекратили играть, и отложили инструменты в сторону. Цокот моих каблуков громко раздавался в гулкой полупустой комнате. Под неодобрительными взглядами девушек я невольно стала ступать на носочки. В комнате кроме музыкальных инструментов: ударной установки, пианино, гитар, саксофона, электробаяна и пары стульев возле окна больше ничего не имелось.

«Ладно, поговорим стоя», – решила я. Раза два я присутствовала на концертах «Соловейко» и немного знала участниц ансамбля. Жгучая брюнетка Оля обладательница прозрачных голубых глаз посмотрела на меня с подозрением.

– Что ты хотела узнать?

– Расскажите, пожалуйста, что произошло в Вереево? Как погибла моя сестра? – спросила я у девушек. По телефону они почему-то очень неохотно пообещали встретиться со мной и побеседовать об Алёне.

Оля прислонила гитару к стене и сложила руки на груди.

– Вода в реке Агоя всегда холодная и чистая, как слеза, а вечером и ночью так вообще ледяная. Мы поужинали и уже лежали в кроватях, когда в голову Алёне пришла бредовая идея: искупаться при луне. Мы отказались на отрез, и твоя сестричка отправилась на речку сама.

– Когда вы поняли, что она пропала?

– Мы подождали её немного и легли спать, а утром обнаружили: Алёна не вернулась. Пошли к реке – на берегу нашли её вещи и сумочку, – добавила Вера, крашеная блондинка с карими глазами.

– Что дальше? – Я еле сдерживала раздражение. Равнодушие участниц ансамбля к судьбе сестры поразило меня до глубины души.

– Дальше… Догадались, что стряслась беда. Я осталась у реки, а Вера и Ольга пошли к местному участковому, – продолжила рассказ Женя – полная, рыхлая шатенка – третья участница ансамбля. – К обеду приехала следственная бригада. Водолазы обыскали реку рядом и вблизи места, где предположительно купалась Алёна. Нашли обрывки её купальника, он зацепился под водой за камень. Вот и всё, что мы знаем. – Женя вытерла носовым платком капли пота на лице.

В помещении было душно, две крохотные открытые форточки не очень-то помогали проветриванию комнаты.

– Вы отпустили её одну, ночью, и спокойно легли спать, – возмутилась я.

– А что мы могли сделать! Мне жаль её. Но поверь: твоя сестричка очень самодостаточная особа. Если она что-то вбила себе в голову – не остановить, – усмехнулась Ольга – её не интересовало ничье мнение.

Я удивлённо посмотрела на них: моя сестра никогда не была упертой – это моя прерогатива. Алёна всегда отличалась осторожностью. Девушки если и смутились, то чуть-чуть.

«Им на самом деле плевать на Алёну, им всё равно, – поняла я. – Что же они за люди?»

Я заметила: девушки странно выглядят. Ольга явно светловолосая, но почему-то выкрасила волосы в иссиня-чёрный цвет. Вера – брюнетка от природы зачем-то стала блондинкой. Евгении же совершенно не подходил огненно-рыжий цвет. Он делал её лицо совсем бесцветным.

«Они не только равнодушные, – зло отметила я. – но и вкуса совершенно не имеют, выглядят, как чучела».

Девушки скучающе смотрели по сторонам и откровенно выжидали, когда я уйду.

– Алёна была вашей солисткой, помогала вам зарабатывать деньги, а вы не очень-то расстроены её исчезновением, – выпалила я. Сейчас меня раздражали не только они, но и тяжелая смесь запахов пота, слишком сладкого парфюма и чипсов. У меня разболелась голова и слегка затошнило.

– Это она-то помогала нам зарабатывать? Алёнушка, – издевательским тоном выговорила Вера, – срывала нам уже оплаченные концерты. Без объяснения причин исчезала на несколько дней. Она игнорировала и презирала нас. Последний раз назвала лохушками. Это её идея. – Девушка дернула себя за пережжённые волосы и просюсюкала, подражая голосу Алёны: – Мы должны ярко выглядеть: две блондинки, брюнетка и шатенка – это сразу бросается в глаза. Твоя сестричка если хотела, могла быть очень убедительной.

«Значит, уродский вид девушек – заслуга Алёны», – удивилась я.

– Кстати, поехать в Апшеронский район, собирать фольклор – её идея, – добавила Женя. – Мы не могли понять, зачем это надо, если мы поём современную попсу. Алёна сказала: «Попробуем осенью выступить на фестивале фольклорной песни. Нужно поднимать планку». Мы загорелись этой идеей. – Толстушка с досадой стукнула кулаком по медной тарелке. Инструмент отозвался дребезжащим звуком.

– Ну и как, нашли старинные песни или частушки? – пробурчала я. На душу легла тяжесть, стало больно дышать.

– Ничего мы не нашли. Старики напевали одно и то же. В сборнике народного творчества и то больше песен. – Вера враждебно посмотрела на меня. – Только зря потратили деньги и время.

– Девочки, а почему вы не хотите признавать, что хорошо зарабатывали? Алёна, например, внесла большой взнос за квартиру, – не отставала я от ставших мне неприятными коллег сестры.

– Ты с дуба рухнула? Наш заработок не больше десяти тысяч в месяц. Можно на эти деньги купить квартиру? Думается, твоя сестренка ещё где-то подрабатывала. – Вера насмешливо уставилась мне в лицо.

Ольга и Женя промолчали.

«Вера у них главная», – сообразила я и выпалила:

– Врешь!

– Ничего подобного. Квартиру Алёне купил Вадим. Так, по крайней мере, она сказала. Сдается мне, Алёнушка врала не только нам, но и своей семье, – ответила на мой выпад Вера.

Мне стало обидно. Легко хаять того, кто уже не может защититься.

– У сестры была настоящая подруга? – упирая на слово настоящая, поинтересовалась я.

– Нет. Только те, кого она время от времени использовала, – ехидно ответила Вера. – Если у тебя больше нет вопросов, не мешай нам репетировать.

Я поняла: больше ничего они не скажут. Направилась к выходу, не попрощавшись.

После разговора с бывшими коллегами Алёны у меня остался тяжёлый осадок. Я бездумно шла по улице, разглядывая витрины, пока не заметила в стеклянном отражении Гориллу на другой стороне улицы.

«Опять! Он снова следит за мной, – возмутилась я. – Ну погоди!»

Я зашла в кафе «Минутка» на углу улицы Пролетарской. Дженибек расположился на лавочке напротив этого заведения. Кафе имело второй выход на другую сторону улицы. Я пробежала дворами до перекрестка, перешла дорогу и нарисовалась за спиной Гориллы.