Кухня сияла чистотой, и если в других комнатах наблюдался небольшой беспорядок, то здесь недавно убирали. Удивлённая Даша пообещала себе обязательно поблагодарить Елену Ильиничну. В посудном шкафчике аккуратными стопками стояли тарелки, на верхней полке – несколько больших чайных кружек. Даша достала одну и подержала в руке: глиняная кружка была тяжелой, но при этом очень красивой. Ярко-синие васильки украшали ободок чашки и ручку.

Кухня оказалась самой солнечной комнатой в доме. Пол, покрытый прозрачным лаком, так и манил пройтись по нему босиком. На окнах с широкими подоконниками легко представлялись горшки с роскошными цветами. Короткие, когда-то белоснежные занавески, пожелтели, но не утратили нарядности.

«Нужно сходить в магазин, – решила Даша, – и заодно осмотреть поселок».

Вернувшись из магазина, она разложила покупки на столе.

«Балда, зачем купила замороженные продукты, их же нужно хранить в холодильнике».

Оглядела кухню – в углу заметила старенький «Север». Открыв дверцу, удивилась: холодильник работал, в морозилке лежала пачка пельменей.

«Ничего не понимаю. Не мог же он работать столько лет. Или соседи хранили в нём провизию?»

***

Глубокой ночью Дашу разбудил шорох. С чердака раздавался звук тихих шагов. С бьющимся сердцем она вскочила с кровати, прислушалась – совершенно точно в доме кто-то был. Не зажигая свет, Даша нащупала телефон, подсвечивая экраном, осторожно прошла на кухню. На столе стояла купленная днём тяжелая керамическая сковорода. Пальцы сжались на ручке сковороды. Стараясь ступать не слышно, Даша направилась в кладовую. Дверь оказалась открытой. Иволга вошла и внимательно осмотрелась. Люк на чердак зиял чернотой, верх лестницы терялся в открытом отверстии. Вдруг из тёмного пространства в потолке показались чьи-то ноги. Даша выключила телефон и отступила за полку. Из кухни, освещённой луной, в кладовую просачивался тусклый свет. Ночной визитер спускался по лестнице, держась за перекладины одной рукой, другой что-то крепко прижимал к груди. Шагнув вперед, Даша ударила незнакомца сковородой по затылку. Он охнул и кулем свалился к её ногам. Предметы из рук поверженного посыпались на пол. Она включила свет. На полу лежал молодой мужчина, рядом с ним валялась старинная книга в кожаном переплете, маленький фонарик, тетради и блокнот. Даша принесла из спальни два пояса и связала грабителя, пока он находился без сознания. Потом сходила на кухню и, взяв стакан воды, плеснула ему в лицо. Незнакомец застонал и открыл чёрные, как ночь, глаза. Какое-то время молча рассматривал девушку, потом хрипло прошептал:

– Ты светишься, сильно светишься. Первый раз вижу такое сияние. Это ты меня стукнула по голове?

– Я. Что ты делаешь в моём доме? – поинтересовалась Даша. Мужчина был без чёрного тумана – это она проверила сразу. Вокруг него имелось лёгкое свечение, что очень обрадовало.

– Долго рассказывать, – вздохнул он и попытался сесть.

– Ничего я не спешу.

Мужчина приподнялся и прислонился к стене.

– Ну, слушай. Я предупредил, что это долгая история. Мне исполнилось десять лет, когда впервые увидел разноцветную ауру вокруг людей. Быстро сообразил, что «цветные» чаще всего добрые и честные, а «тёмные» в большинстве своём оказывались злыми и жестокими. Так, не зная человека, могу точно определить, хороший он или плохой. Оказалось, что никто во всём детдоме не видит того, что видел я. Понял, что я особенный, это мне понравилось. Представлял себя суперменом, но опасаясь прослыть ненормальным, почти никому не говорил о своём даре. Потом заметил, что могу снять небольшую боль, прикоснувшись к человеку. Правда после самому становилось плохо: тошнило, много дней держалась слабость. Догадался, что лечить людей не моё призвание.

Незнакомец сморщился и почесал голову связанными руками.

– После девятого класса из чистого упрямства поступил в медицинское училище. Хохма – одни девчонки и нас трое парней на всём курсе. Окончил училище – здравствуй армия. Дальше институт иностранных языков, у меня к ним способности – такая моя биография. После института поехал в детдом. А там почти весь персонал сменился, из старых кадров только одна воспитательница осталась. Она меня сразу вспомнила, пригласила домой поговорить в спокойной обстановке. Мы пили чай, рассматривали фотографии, беседовали.

Петровна спросила: «Ещё видишь ауру, или дар исчез?»

Когда мне исполнилось двенадцать лет, я открыл ей свою тайну и спросил воспитательницу. Что за чудеса наблюдаю? Рассказал, как это выглядит – она поверила. Объяснила, что аура – это излучение человеческого тела. В общем, я ответил Петровне, что вижу по-прежнему. Тогда она посоветовала поехать в поселок Беловодье, найти на улице Озёрной знахарку и поговорить с ней. Эта бабушка лет двадцать назад вылечила у неё жуткий псориаз. Она произвела на воспитательницу сильное впечатление умом, глубокими знаниями трав и различных способов лечения. Петровна сказала, что целительница сможет понять природу моего дара и что-нибудь посоветует. Только одного не учла: травница тоже человек и не может жить вечно. Приехал сюда – выяснил, что бабушка умерла. А вторая знахарка лет шестнадцать назад вместе с внучкой покинула родных. Дом стоит пустой. За ним присматривают соседи и сдают квартирантам с условием: косить траву в саду, чинить всё, что сломается. Прежние квартиранты съехали, и я снял дом на время. У меня свободный график работы. – Он посмотрел на удивлённое лицо девушки.

Даша не сводила с него подозрительного взгляда.

– Я перевожу техническую документацию для иранских фирм. Работаю у себя дома на компе. – Заметив немой вопрос в глазах Иволги, пояснил: – У меня однокомнатная квартира в Ростове. Получил после детдома. Сейчас некоторый простой в делах. Появилось время разобраться с тайнами. Вчера сюда прибежала Лина и сказала, что появилась внучка знахарки. Мне лучше уйти, поскольку они сдают дом без согласия хозяев. Пока тебя угощали, я собрал вещи, а записи забыл на чердаке. Вот и полез за ними ночью. Какой у тебя, однако, чуткий слух? Я так старался, ходил тихо-тихо.

Даша улыбнулась, глядя в расстроенное лицо парня. При его жгуче-чёрных глазах короткие, светлые волосы смотрелись странно. Выражение лица плутовское, в уголках губ таилась насмешливая улыбка. Лоб пересекал тонкий, как волос, шрам.

– Ходил тихо? Ага. Как слон в посудной лавке. Я так понимаю, эта книга тебе не принадлежит? – поинтересовалась она, поднимая тяжелый фолиант с пола. – Бабушка говорила, что на чердаке хранятся записи моего прапрадеда.

– Каюсь, хотел стащить тайком. Она нужна мне. Успел перевести только пятьдесят страниц текста. Отдай её мне, пожалуйста.

– Какое совпадение, мне тоже нужна эта книга. Ты не представляешь как. Затем я и приехала сюда, – пояснила Даша.

– А ты посмотри, сможешь ли прочесть хоть одно слово? – посоветовал похититель. – Не бойся, не укусит, – ухмыльнулся он, глядя, как Даша осторожно открывает книгу.

Незнакомые витиеватые буквы на непонятном языке густо усеивали страницы ровными строчками.

– Мы нужны друг другу, – ехидно заулыбался ночной гость. – У тебя книга, а у меня знания. Ты не представляешь, как я обрадовался, когда понял, на каком языке сделаны старинные записи. Шанс один на пятьдесят, но он выпал мне. Так совпало, что я учил именно этот язык. Просто чудо. Ну что будем знакомиться? Я Венсан Лоу. Может, развяжешь меня, а то руки затекли?

– Как ты сказал – Венсан Лоу? Это что, псевдоним? – удивилась Иволга.

– Нет, к сожалению. Завтра покажу паспорт – это моё имя и фамилия. Я рад, что не назвали Бельмондо: в детском доме директриса любила давать экзотические имена. Когда я там появился, у неё был французский период. Один мой друг носит имя Жерар, другой Ришар, так что у меня не худший вариант. А тебя как зовут?

– Дарья Иволга.

– Ух ты, как красиво! Повезло тебе, – восхитился хитрец.

– Как же мне тебя называть? – размышляла Даша, почёсывая макушку.

– Как угодно, только не Веником. Да развяжи ты меня. Поговорим нормально за кухонным столом. Я есть хочу. Там, в холодильнике, пельмени остались, забыл забрать. Вообще-то я не хотел тебя пугать, легко мог развязаться сам. Учти на будущее: никогда не связывай руки спереди. Освободиться плевое дело: у каждого есть зубы, – хмыкнул он, подмигивая, растерянной девушке.

Даша развязала пояса и отступила в сторону. Венсан помассировал затёкшие запястья рук. Собрав тетрадки с пола, отнес в зал. Там же на стол положил книгу и блокнот. Потом отправился в кухню, не обращая на неё внимания. Она последовала за ним, начиная злиться. Села на табурет, заинтересовано наблюдая, как Венсан набирает в кастрюльку воду, ставит на огонь.

– Ты есть будешь? Пельмени на твою долю варить?

– Нет. Я уже поела, а вот чай, пожалуй, выпью. Где ты будешь жить?

– Тут, если позволишь. Меня до утра приютили Болдыревы, но поскольку книга здесь, хочу быть рядом и закончить перевод. Не бойся, приставать не буду: ты ещё маленькая.

– Мне семнадцать лет, – возмутилась Даша и подумала: «Не очень умно оставлять незнакомого мужчину в доме, но он «светлый», а значит, не может быть плохим человеком. А ещё я нуждаюсь в поддержке, даже такой. И книгу не хочу упускать из виду, вдруг там ответы на все мои вопросы. Пусть они будут у меня на глазах и книга, и Венсан. А там посмотрим». Она не призналась себе, что большую роль сыграло и внезапное влечение к нему. Когда она смотрела на него, сердце стучало сильнее прежнего.

– Ты обиделась, что не буду приставать или что назвал маленькой? – усмехнулся Лоу и задумчиво потёр ямочку на подбородке.

Даша не придумала ответ и запустила в него чайной ложкой. Венсан легко поймал её на лету.

– Скажи-ка, Иволга, почему ты приехала одна, как тебя отпустили? Мне просто интересно.

Он достал из холодильника пачку пельменей и заглянул в кастрюльку.

– Вода не закипела.

– Значит, соседки тебе ничего не сказали. Приехала одна потому, что больше некому меня опекать.

Слёзы заблестели на глазах. Даша поспешно отвернулась.

– Ну-ка выпей воды и расскажи в чём дело.

Венсан внимательно посмотрел на хозяйку дома и словно ребёнка погладил по голове.

Эта незамысловатая ласка оказалась той каплей, что переполнила с трудом сдерживаемое, невыплаканное ею горе. Она залилась слезами, поскуливая, как щенок, вытирая мокрый нос краем футболки. Лоу сел рядом и обнял плаксу.

– Что случилось? Мне можешь рассказать, поверь. Все-таки мы собратья по свету.

Незаметно для себя Иволга поведала ему о больнице, о том, что случилось с бабушкой. Хотелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями, сомнениями, горем и страхом последних суток. Венсан не перебивал, изредка задавал вопросы в непонятных местах рассказа. Говорили долго. Она медленно успокаивалась. Потом вместе съели пельмени, которые ему удалось-таки сварить.

– На некоторые твои вопросы я могу дать ответы. Но сначала давай отдохнём. Сейчас я вернусь к Болдыревым, а утром скажу, что видел тебя, и ты сдала мне комнату. Вернусь сюда, и тогда продолжим разговор.

Венсан взъерошил волосы и помассировал пальцами усталое лицо.

Даша кивнула, зевая. Она засыпала за столом. Сказывалось потрясение и бессонная ночь.

***

Дашу разбудил звонок телефона. Не открывая глаз, она нащупала трубку.

– Негодяйка, почему не звонишь? С тобой всё в порядке? Я же волнуюсь! – кричала Ирина.

– Добралась нормально. Со мной всё хорошо. А что у вас?

– В час дня меня разбудил участковый, не дал выспаться после выпускного по-человечески. Спрашивал: не случилось ли с тобой беды? Куда ты уехала? И почему? Его, оказывается, науськала твоя соседка. Что ей от тебя надо? И что вообще происходит? Мне пришлось дать твой номер телефона полицейскому, – засыпала вопросами подруга.

– Обещаю, объясню, когда придёт время.

– Подружка, тебя осуждают: уехала, не осталась на похороны бабушки. Какой-то солидный дядька командует в вашем доме и объясняет, что ты вынужденно покинула станицу. Мол у тебя нервный срыв и всё такое…