Несмотря на всхлипы, Нина послушалась, медленно, неуклюже начала спуск. Дважды она приглушенно вскрикнула, и Адам догадался, что она повредила руки, несмотря на перчатки. Сейчас он не мог ей помочь.

– Терпи, моя хорошая, терпи.

Они поравнялись с очередной дверью, и Адам попросил Нину остановиться. Он уже приготовился достать рукой уступ под дверью, когда снаружи в эту дверь нанесли удар. Адам застыл, растерянный, не понимая, как быть на этот раз, и не веря, что Борис – или это был Марк – так быстро выбрал именно ту дверь, за которой и оказался Адам с сестрой.

– Уходи! – сказал он Нине, и та продолжила спуск.

Адам поспешил следом, хотя оставлял Тамару одну. Щель, достаточная, чтобы протиснуться, появилась слишком быстро, и тень Бориса приглушила смутный поток света.

– Стоять! – крикнул он.

Адам вскинул голову.

– Не вздумай орать! Ты убьешь Нину! Она упадет!

Пауза. Борис размышлял. В руках он держал арбалет со стрелой на тетиве.

– Выбирайтесь сюда! Или я вас перестреляю!

И снова Диана поддалась импульсу, когда решила выбраться на площадку антенной части. Чуть ниже ее по-прежнему глумился Марк, но в его криках проскальзывали раздражение и злоба. Он по-прежнему не знал, кого из беглецов он преследует.

Она вышла на второй площадке – более четырехсот пятидесяти метров высоты – и осознала, что критический момент вот-вот наступит. Решетчатые площадки не могли скрыть человека, и стоит лишь Марку выйти наружу, он увидит сестру. Кардинально ничего бы не изменилось, продолжай Диана подниматься внутри антенной части Башни – еще две площадки и пятьдесят метров, и прятаться все равно будет негде.

Прижимаясь спиной к стене, Диана отодвинулась от проема двери как можно дальше. Руки ее дрожали, когда она перехватила ружье: готова ли она поставить свободу против жизни родного брата? Или он погибнет, или… ее-то он не убьет, но не станет ли отсутствие Дианы почти такой же смертью для Адама?

Она вспомнила слова матери о продлении рода, и это в такой момент, когда суматошная мысль не смогла бы, казалось, ни за что зацепиться! В тот день был пик болезни, редкий случай, приключавшийся по разу с каждым из Семерых Рожденных в Башне. Один за другим они переболели болезнью, которой и названия родители не дали. Высокая температура, рвота на начальной стадии, потоотделение, угрожавшее высушить тело, как тараньку, слабость, головокружение. Диана переболела одной из последних, и страх того, что она умрет, был несильным: по опыту других полагали, что она выкарабкается. И все же Анна сидела над ней, не отходила. Всегда могли быть исключения, и ребенку было плохо, он нуждался в чьем-то присутствии. Когда, прижав к себе, мать качала Диану, что-то напевая, она прервалась и зашептала:

– Ничего, ты поправишься. Ты должна вырасти и стать матерью, это самое главное в жизни женщины, что бы кто ни говорил. Самое главное. Но для тебя может быть только Адам, для Адама – ты. Без тебя и ему не стать отцом. Дети – ваше продолжение, без детей нет смысла. Зачем мы пришли в Башню, если наши дети не родят своих детей? Такого не может быть! Вы подрастете, родите своих детей, они – своих.

Возможно, Анна говорила не столько Диане, сколько себе: она себя успокаивала, полагая, что в горячке ее дочь вряд ли что-то поймет. И Диана поняла не многое, но кое-что запомнила. Утверждение насчет детей. Они – продолжение.

Осознание истинного смысла услышанного в детстве пришло лишь сейчас, в этот критический момент. И в то же время Диана помнила, как та же мать говорила ей, что убить родного брата – великий грех, который перейдет, как нечто материальное, на детей. Это нечто будет подобно заразе портить сначала твою жизнь, позже – жизни твоих детей. Как же быть? Что выбрать?

Диане захотелось плакать. Кажется, она и не прекращала – лицо было влажным. Она вжалась спиной в бетон, сжала ружье сильнее, хотя пальцы рук побелели от напряжения, попыталась отстраниться от любого решения. Она знала – однажды ей об этом говорил дядя Иван, – нередко бывает так, что, даже приняв какое-то решение, в последний момент человек поступает иначе. Адам как-то приводил примеры из книг, и они с Дианой обсуждали, почему с людьми случается именно так, не иначе. Диана в той же ситуации. Решив убить Марка, она может пойти на попятную, когда Марк появится, и наоборот. Лучше ни о чем не думать, и будь что будет.

Марк перестал орать. Слишком тихо. Она не верила, что он бросил преследование и двинул назад, на помощь Борису, который, бесспорно, в ней нуждался. Марк затаился, рассчитывая, что она – неизвестный беглец – не выдержит, начнет спуск. Долго он ждать не будет – внизу Адам и, кто знает, не Диана ли? Она вообще удивилась, что Марк отправил вниз Бориса, не пошел сам. Поддался импульсу, как и Диана? Или был уверен, что Борис без проблем удержит беглецов в шахте до его возвращения? Не потому ли в его криках появилась злоба и раздражение, что Марк не рассчитывал, что преследование так затянется? Время сейчас на стороне Дианы – первым не выдержит и даст знать о себе именно Марк.

Точно. Правда, приглушенные звуки шагов в антенной части слышались выше того места, где притаилась Диана. Иллюзия? Диана ждала. Кто-то спускался, не наоборот. Неужели она не слышала, как Марк поднялся выше ее и теперь спускается? Диана подавила импульс рвануть вниз по наружной лестнице, опередив своего преследователя.

Вовремя.

– Ба! – вскричал Марк внутри Башни. – Кого я вижу!

Диана вздрогнула, с опозданием поняв, что Марк обращается не к ней. Она едва не оступилась, чтобы полететь вниз, к своей смерти. Марк находился очень близко от проема двери, Диана слышала его отчетливо.

– Это ты, гаденыш Стефи? Из-за тебя я потратил столько времени? Ах ты гаденыш… Куда же ты? Опять тикаешь? То тикаешь, то идешь мне в руки, то снова тикаешь?

У Дианы все сжалось внутри. Она сделала шаг к проему двери, остановилась, не зная, как быть. Если Марк думает, что преследовал Стефана, она может уйти незамеченной! Для этого придется оставить Стефана Марку. Или ей придется его спасать, но это возможно ценой убийства или ранения Марка. Она вряд ли смогла бы выстрелить в Марка даже ради собственной жизни и свободы, и Стефан… Хватит ли у нее духу? Что сказал бы ей Адам?

Она сделала шаг назад: возлюбленный потребовал бы от нее уйти незаметно и как можно быстрее. Выбрать меньшее из зол. Они не могли найти Стефана, может быть, даже Марк не сможет его нагнать.

– Стефи, куда ты? У меня нет времени на тебя! Стой! Я посажу тебя на цепь, гаденыш!

Крики Марка стали подтверждением ее мыслей. Он полез по внутренним лестницам вверх, Диана оказалась ниже его. Несколько долгих-долгих секунд она думала, спускаться ли по наружным лестницам или внутренним? Где больше шансов?

Гул шагов Марка стал выше. Стефан удирал от него. Милый, добрый, несчастный Стефан! Он спас ее!

И снова она поддалась импульсу – двинулась вниз по наружной лестнице. Для этого ей пришлось рисковать, одолевая саму площадку, но она справилась. Спустившись на предыдущую площадку, Диана вошла внутрь антенной части – теперь Марк не мог ее видеть.

5
Преодоление

Приказ Бориса звучал недвусмысленно. Или они выходят, или он атакует их – арбалет направлен в шахту, и это не считая адской способности Бориса издавать чудовищной силы вопли. Беглецы угодили в западню.

Ближе всех к Борису находился Адам и представлял собой легкую мишень. Нельзя было сыграть на благоразумии Бориса, прячась за Нину – она оказалась ниже Адама. Но он был только рад этому, теперь он мог хоть как-то укрыть сестру. Был и еще один момент в их теперешнем положении: несмотря ни на что, Адам не хотел сдаваться и уже видел шанс, несколько призрачный, но при везении реальный.

Нужно нейтрализовать две опасности: арбалет и вопли. Для нейтрализации арбалета Адам и должен находиться к Борису ближе сестер. Правой рукой он нащупал топор за поясом. Придется пожертвовать. Если до этого еще дойдет.

– Живее! Вы меня не надурите!

– Никто тебя не дурит. Пусть Тамара спустится, одну ее нельзя оставлять. Тамара!

– Диана где?

– Ее здесь нет.

Пауза. Кажется, Борис неуверенно посмотрел вверх, пытаясь определить, правду ли говорит Адам.

– Не дури голову! Где Диана?

– Ее нет! Осталась наверху!

– Брехня, – произнес Борис неуверенно.

Адам игнорировал последнюю реплику.

– Тамара, не спеши, осторожно.

Как же предупредить ее, чтобы воткнула в уши беруши? Не зря же Адам придумал их в самый последний момент? И как вовремя! Он знал, что эти штуки понадобятся. Единственное, он и не подозревал, что эти звуки издает Борис и что Адам с сестрами окажется так близко от него, в такой неудобной ситуации.

Тамара спускалась, не издавая ни звука: она напоминала тень. Борис занервничал:

– Живее! Сколько можно?!

– Мне надо помочь сестрам. Или они сорвутся вниз.

Адам изогнулся, пробормотал Нине невнятные успокаивающие слова. Дотянулся рукой до головы сестры, потрогал ее ушные раковины.

– Затычки… Достань их…

– Хватит с ней сюсюкаться! – вскричал Борис. – Пусть вылезает!

– Сейчас… Уступлю ей место.

Тамара была уже близко. Адам видел, как, спускаясь, она смотрит на него и Бориса. Адам приподнялся на полметра. Ситуация для неожиданного броска оказалась наиболее благоприятной, лучшего момента может не быть. Адам понял, что Борис один, иначе бы Марка они уже услышали. Значит, подонок поспешил вслед за Дианой. Плохо, очень плохо. Если Марк ее схватит, Адам не покинет Башню ни при каких обстоятельствах, даже ради сестер не уйдет.

Борис приподнял голову, перевел внимание с Нины, с трудом подтягивавшейся вверх, на Тамару. Адам понял, что момент настал, но так не хотелось рисковать Тамарой, что он не выдержал:

– Тамара, где штуки, что я тебе дал? Для ушей! Достань их!

Не договорив, Адам метнул в арбалет топор, вложив всю силу, рассчитывая, что какие-то секунды у Тамары есть. Топор вонзился в арбалет и, срикошетив, зацепил топорищем подбородок Бориса, отлетел в шахту, исчез во тьме. Борис отшатнулся, выронив арбалет, который треснул и вышел из строя.

– Заткните уши! – вскричал Адам, отыскав свои затычки. – Тамара, вниз!

Нина уже спускалась, Адам поспешил за ней, посматривая на Тамару. Борис растерялся, настолько не ожидал подобного, и у беглецов оказалась фора. Прошло не менее полминуты, прежде чем Борис, ошеломленный, откинул поднятый арбалет и высунул голову в лифтовую шахту. Но он все еще был растерян.

Тамара оказалась ниже его метров на пять, когда Борис открыл рот, и его нутро породило нечеловеческий вопль, ударивший, казалось, даже по канатам. У троих беглецов уши были заткнуты, но Тамара дернулась, почувствовав дискомфорт. Это ее не остановило, и она продолжала спуск, нагоняя Адама, который, опасаясь за нее, спускался медленнее.

Борис закричал снова. Лишь спустя время, когда эхо от вопля потонуло внизу, он понял, что чудовищной силы звук на беглецов не подействовал. Борис зарычал, в его голосе были неуверенность и страх поражения. Он встал, неуклюже осмотрелся, побежал вниз, понимая, что оружия у него нет, не считая небольшой кувалды, которой он разбивал двери в шахту. Будь у него возможность поражать беглецов воплем, но они нашли средство защиты и не только уравнялись в силе, сейчас преимущество на стороне Адама.

Борис прыгал через несколько ступенек, его подгонял страх перед Марком. Он чувствовал, что брат способен на убийство, если ситуация поставит его перед фактом, что кто-то не выполнил для него нечто важное, что, по его мнению, нельзя прощать.

Адам с трудом различил очередные двери, потребовал от Нины остановиться. Для этого ему пришлось нагнать сестру и зацепить ботинком ее руки, в противном случае она бы ничего не услышала из-за берушей. Тамаре говорить ничего не пришлось, она была в метре над Адамом, и одну затычку из уха она вытащила.