День третий
15 мая 2010 года
(Вернонская больница)
Аргументация

13

Над кроватью на часах светились цифры. 01:32. Заснуть не удавалось. Последняя медсестра заглядывала сюда больше часа назад. Наверное, решила, что я сплю. Сплю! Ха-ха. Как будто в этом ужасном кресле можно заснуть.

Я смотрела на капельницу. Из полуопавшей груши капало лекарство. Как долго они собираются держать его на капельнице?

Несколько дней? Месяцев? Лет?

Он тоже не спал. Речь у него пропала еще вчера – во всяком случае, так сказали врачи. Двигаться он тоже не может, но может смотреть. Вот и лежит с открытыми глазами. Если верить медсестрам, он все понимает. Они мне раз сто повторили: «Разговаривайте с ним. Почитайте ему что-нибудь. Для вашего мужа это очень важно».

На тумбочке высится стопка журналов. Когда в палату заходит медсестра, я делаю вид, что читаю ему вслух. Но стоит ей закрыть за собой дверь, умолкаю.

Если он, как они утверждают, все понимает, значит, поймет и это.

Я снова посмотрела на капельницу. Медсестры объяснили, что капельница поддерживает в нем жизнь. Но подробности я забыла.

Время будто остановилось. Я все-таки беспокоилась за Нептуна. Бедная собака, совсем там одна. Но не всю же ночь мне здесь торчать!

Медсестры намекали, что дела у него совсем плохи. По-моему, за последние десять минут он ни разу не мигнул. Уставился на меня и смотрит. Черт бы его подрал.

2:12.

Опять заходила медсестра. Посоветовала мне вздремнуть. Я согласно кивнула.

Я уже приняла решение.

Подождала еще немного. Убедилась, что в коридоре тихо. Встала. Еще чуть выждала и трясущейся рукой вырвала иглы капельниц. Всех трех. Одну за одной.

Он смотрел на меня безумным взглядом. Понял. Уж это-то он точно понял.

А чего он хотел?

Я ждала.

Как много времени прошло? Пятнадцать минут? Полчаса? Я взяла со стула журнал. «Нормандия». Открыла статью про фестиваль импрессионизма в Нормандии, который должен состояться этим летом. Начиная с июня все вокруг будут жить ожиданием этого фестиваля. Я упрямо читала статью. Как будто мне было плевать, что он подыхает. Прямо тут, рядом со мной. Хотя мне на самом деле было плевать.

Иногда я поднимала от журнала глаза. Он упорно пялился на меня. Я на долю секунды ловила его взгляд и тут же снова утыкалась в журнал. С каждым разом черты его лица все заметнее искажались. Смотреть на это было довольно-таки противно, уж можете мне поверить.

В три часа ночи мне показалось, что он уже умер. Глаза были по-прежнему открыты, но застыли неподвижно.

Я поднялась, снова воткнула иглы капельницы. Комар носу не подточит. Но потом, чуть подумав, опять их вырвала. И нажала кнопку вызова.

Примчалась медсестра.

Я напустила на себя испуганный вид. Не слишком, чтобы не переигрывать. Объяснила, что заснула, а когда проснулась, обнаружила, что… В общем, сами видите.

Медсестра осмотрела вырванные трубки. И расстроилась так, как будто это она во всем виновата.

Надеюсь, у нее не будет неприятностей. Во всяком случае, я никаких претензий предъявлять уж точно не стану.

Она побежала за врачом.

Меня охватило странное чувство. Остатки злобы, перекрываемые ощущением свободы.

Нахлынули сомнения.

Что теперь делать?

Пойти все рассказать в полиции? Или продолжить изображать в Живерни серую мышку?

14

На столе инспектора Лоренса Серенака лежало пять фотографий. В руках он держал конверт из коричневой крафт-бумаги.

– Господи, – вздохнул Сильвио Бенавидиш. – Кто же это прислал?

– Неизвестно. Конверт пришел утром по почте. Отправлено вчера вечером из почтового отделения Вернона.

– Только фотографии? Ни письма, ни записки? Ничего?

– Ничего. Но фотографии говорят сами за себя. Галерея любовниц Жерома Морваля. Не всех – только самых лучших. Сильвио, будь другом, взгляни. Я уже насладился.

Сильвио Бенавидиш пожал плечами и склонился над разложенными снимками. На каждом был запечатлен Жером Морваль, всякий раз с другой женщиной. Ни одна из них не была его женой. Жером Морваль стоит возле письменного стола, руками упираясь в коленки девушки, которую целует взасос. Секретарша? Жером Морваль на дискотеке, сидит на диване, рука на груди девицы, одетой в платье с блестками. Жером Морваль с голым торсом растянулся на пляже рядом с белокожей девушкой – судя по пейзажу, дело происходит в Ирландии. Жером Морваль в гостиной, увешанной картинами и похожей на его собственную, перед ним стоит на коленках девушка – спиной к фотографу, но не к окулисту. Жером Морваль идет по грунтовой дороге, явно где-то в окрестностях Живерни – на фото видна колокольня церкви Святой Радегунды – рядом со Стефани Дюпен.

Сильвио Бенавидиш аж присвистнул:

– Ничего себе! Работа профессионала!

Серенак согласился:

– Я тоже так думаю. У нашего окулиста губа была не дура. Хотя сам-то… посмотреть не на что.

Бенавидиш растерянно взглянул на патрона.

– Да я не про Морваля. Я про того, кто делал снимки.

Серенак подмигнул помощнику:

– Сильвио, я тобой восхищаюсь! Все-то ты замечаешь. Ладно, давай дальше.

Бенавидиш покраснел.

– Я… Я хотел сказать, патрон, – чуть заикаясь, продолжил он, – что снимал частный детектив. Профессионал. Фото в кабинете и в гостиной, скорее всего, сделаны из-за окна. Такой оптики ни у одного папарацци нет.

Серенак еще раз вгляделся в снимки и скривился.

– А мне что-то не кажется, что это так уж трудно. Фото в помещениях довольно размытые, а? Хотя я не собираюсь критиковать мастера. Хорошая работенка! Этот Морваль умел подбирать девиц. Черт, и чего меня в полицию понесло? Стал бы частным детективом…

Сильвио пропустил это замечание мимо ушей.

– Как вы думаете, – спросил он, – кто, кроме его жены, мог заказать эту съемку?

– Откуда же мне знать? Спросим у Патрисии Морваль. Правда, при первой встрече она не показалась мне особенно болтливой, особенно в том, что касалось измен мужа. Честно говоря, у меня такое ощущение, что в этом деле следует с осторожностью относиться к слишком очевидным уликам.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, например, вот что. Ты, Сильвио, наверняка заметил, что все фотографии разные. Фото на дискотеке, фото в гостиной, фото в кабинете… нет ни малейших сомнений, что Морваль спал с женщинами, которые на них запечатлены.

Бенавидиш нахмурил брови.

– Возможно, я забегаю вперед, – добавил Серенак, – но мне представляется несомненным, что на этих трех снимках Морваль снят рядом с любовницами. Поцелуй, рука на груди, ну и… так далее. Но если мы возьмем фото на пляже, а особенно фото в Живерни, то у нас не будет никаких оснований полагать, что этих женщин с Морвалем связывали любовные отношения.

– Эта последняя… – указал на снимок Бенавидиш, – единственная, кто нам известен. Ее зовут Стефани Дюпен, она деревенская учительница. Я ничего не путаю?

Серенак молча кивнул.

– Если честно, патрон, я не понимаю, к чему вы клоните. Измена есть измена, разве не так?

– Сейчас я тебе объясню, к чему я клоню. Видишь ли, я очень, ну очень не люблю получать подарки неизвестно от кого. Еще меньше я люблю, когда некий аноним указывает мне, в каком направлении вести следствие. Я уже большой мальчик, и мне не нравится, что некто, желающий оставаться в тени, дает мне подсказки.

– Например?

– Например, тот факт, что в этом подарочном наборе фигурирует фотография Стефани Дюпен, еще не означает, что она была любовницей Морваля. Но неизвестный даритель очень хочет, чтобы я думал именно так.

Сильвио Бенавидиш поскреб в затылке. На его лице ясно отражалась напряженная работа мысли.

– Понятно, – произнес он наконец. – Но мы же не можем вообще проигнорировать эти фотографии?

– Разумеется, не можем. Тем более что до разгадки нам еще далеко. Сильвио, посмотри, пожалуйста, что на обороте снимков.

Сильвио послушно перевернул все пять фотографий. С обратной стороны на каждой были цифры.

Фото в кабинете: «23–02»; фото на дискотеке: «15–03»; фото на пляже: «21–02»; фото в гостиной: «17–03»; фото на дороге: «03–01».

– Вот же черт… – присвистнул Бенавидиш. – Это что еще за фигня?

– Понятия не имею.

– Похоже на даты. Может, это число и месяц?

– Вряд ли. Потому что тогда выходит, что все фотографии были сделаны с января по март. Пять женщин меньше чем за три месяца? Каким бы бабником ни был Морваль, но что-то я сомневаюсь… Кроме того, я готов дать руку на отсечение, что снимок в Ирландии сделан не зимой.

– И какой вывод?

– Вывод такой, что мы будем искать, Сильвио. Что нам еще остается? Будем рыть носом землю. А пока давай-ка сыграем. Хочешь?

Бенавидиш презрительно ухмыльнулся:

– Не так чтобы очень…

– Ну, тогда считай, что это приказ.

Серенак собрал фотографии в стопку, перетасовал их и веером, на манер игральных карт, разложил на столе.

– Ты первый, Сильвио. Тяни по одной. Распределим девушек между собой. Потом каждый займется своими. Мы должны узнать, как их зовут, чем они занимаются и есть ли у них алиби на день убийства. Встречаемся через два дня. Посмотрим, кто наберет больше очков.

– Должен вам сказать, патрон, вы иногда делаете странные вещи.

– Да ничего подобного, Сильвио. Я просто работаю. А что, у тебя есть другие предложения? Может, ты считаешь, что установление личности пяти красоток следует поручить Мори и Лувелю? – Серенак рассмеялся. – Ладно, если ты не хочешь, я тяну первым.

Лоренсу Серенаку досталась фотография Жерома Морваля с девушкой в кабинете.

– Секретарша, которая слишком широко понимает свои обязанности, – хохотнул Серенак. – Ладно, выясним. Давай, твоя очередь.

Сильвио вздохнул и потянулся за карточкой.

– Эй, не шельмовать! Не смотри на цифры!

Сильвио перевернул снимок. Дискотека.

– Счастливчик! – фыркнул Серенак. – Девушка в блестках!

Сильвио покраснел. Лоренс Серенак вытянул гостиную, с девушкой на коленях.

– Ну конечно. Начальству все самое трудное. Вид со спины… Давай, тяни еще!

На столе оставались две последние фотографии. Случаю было угодно, чтобы Бенавидиш заполучил снимок с пляжа.

– Прекрасная незнакомка на берегу Ирландского моря, – прокомментировал Серенак. – Нет, ты и в самом деле везунчик!

Сильвио Бенавидиш бросил выбранные фотографии на стол и с ироничной улыбкой посмотрел на начальника.

– Патрон, по-моему, вы надо мной смеетесь. Не знаю, как вы это провернули, но я с самого начала не сомневался, что фотографию Стефани Дюпен вы оставите себе.

Серенак вернул ему улыбку.

– Да, братец, тебя точно не проведешь! Не надейся, секрет фокуса я тебе не раскрою, но в главном ты, безусловно, прав. Красавицей учительницей я займусь сам. Привилегия начальства! Кстати, не зацикливайся на цифрах на обороте, Сильвио. Я уверен, что после того, как мы установим имена четырех женщин, эти цифры сами заговорят. – Ну что, за работу? Давай забирай свои.

– За работу. Хотя нет, подождите, патрон. Чуть не забыл. Я тоже приготовил вам подарочек. Вы меня, конечно, гоняете по делу и без дела, но я не злопамятный.

Не дав Серенаку возможность ответить, Бенавидиш выскочил из кабинета и через пару минут вернулся с белым бумажным пакетом в руках.

– Вот. Можно сказать, с пылу с жару…

Из опрокинутого на стол пакета высыпалось два десятка небольших шоколадных кексов.

– Я их жене пеку, – объяснил Сильвио. – Она их обожает. Но в последние недели две ничего в рот взять не может. Даже с домашним заварным кремом моего приготовления.

Серенак рухнул в кресло.

– Сильвио, ты мне как мамочка! Я должен тебе признаться. Я выпросил назначение в ваш глухой северный край с единственной целью заполучить тебя в замы!

– Да ладно вам. Не преувеличивайте.