Но опустим лирику. Итак, помолчав секунд тридцать, листая меню и кусая губу, Бека взяла себе чашку латте и четвертинку шоколадного торта с кремом, а я заказал эспрессо и два сэндвича с курицей. Взял бы пиво, но не хотелось предстать в глазах Беки алкоголиком. По крайней мере, пока.

Первое время мы, по обыкновению, молчали, потом Бека заговорила о покойном Ване и опечалилась сильнее обычного, даже в какой-то момент сжала глаза, сдерживая слёзы. Я похлопал её по плечу и сказал, что всё будет хорошо, что люди уходят, что нужно двигаться дальше и прочую дребедень. После таких действий Бека немного помолчала, успокоилась и сказала:

– Давай поиграем?

– Что? – удивился я. – Во что?

– Мы с Ваней… часто играли в одну игру… так и не придумали ей название. В общем, смотришь на улицу и описываешь, что видишь. Каждый по очереди говорит один факт, предварительно прокомментировав реплику предыдущего. Победителей и проигравших нет. Играем до тех пор, пока всемирный абсурд не превратит вид за окном, как и само окно и всю планету вместе с нами, в ничто… Либо пока не надоест. Согласен?.. Пожалуйста, скажи, что согласен.

– Хорошо, – с ехидной улыбкой ответил я, – это кажется мне весьма интересным. Только ты начинаешь.

На самом деле задумка с игрой изначально показалась мне никудышной. Но всё же этот вариант был куда предпочтительней, чем просто унылое молчание.

– Так, – Бека на удивление сильно оживилась, – за окном я вижу два величественных, но очень одиноких дерева. Они покрыты тонкой белоснежной скатертью снега. Эта пара атлантов олицетворяет всемогущую природу, которую человек заточил в камень, бетон и асфальт. Они напоминают мне о прошлом этой планеты – бесконечных лесах и гармонии, – лицо Беки засеяло ещё сильнее, а глаза воодушевлённо сверкали, стреляя солнечными зайчиками по моим зрачкам. – Ну, теперь твоя очередь.

На этом моменте, признаюсь, я немного оторопел. Я знал, что Бека хочет от меня услышать подтверждение её слов. Но в тот момент мне почему-то жутко захотелось высказать именно свою точку зрения, а не притворяться, как всегда.

– Сначала я должен прокомментировать то, что ты сказала, да? – по обыкновению спокойно начал я. – Что ж, на дерево, как видно, справляет нужду собака, тем самым показывая абсолютное бессилие неживого перед живым. Природа, закатанная под асфальт и бетон, также демонстрирует свою беспомощность перед человеком. А отсутствие гармонии – это неизбежная судьба человека, которая будет сопровождать его вечно. Это по поводу твоих наблюдений. А вот я вижу жирную тётку в убогой шубе кислотно-красного цвета, явно купленной на рынке, и меховой шапке цвета кала. Эта мадам своим поросячьим рылом символизирует Россию и русский народ. Скотский образ жизни, раболепие перед властью, стремление показаться богаче, чем на самом деле, алчность, безволие и непроходимая тупость, – ответил я несколько озлобленно. – Что ты на это скажешь?

Да, на курсах пикапа по башке бы треснули за такую токсичность, но дело в том, что меня взбесило совершенно внезапное жизнелюбие и романтичность Беки. Она стала похожа на тех посредственностей, которые кричат, как всё в жизни здорово и прекрасно.

– Пожалуй, хватит играть, – ответила после небольшой паузы Бека, вновь вернувшись в свой мрачный образ. – Вот, что я скажу. Ты очень обижен на жизнь, Эрл. Мне кажется, это из-за комплексов. Послушай, в мире не всё так плохо, просто нужно смотреть на него с другого ракурса. Жизнь – она многогранна. Да, есть уроды и мрази, есть слабые и безвольные, но не все же такие. Вот мы с тобой, наши друзья, родители… И красоту ты зря игнорируешь, это самая удивительная вещь в мире.

– Ты неправа, – возразил я. – Почти все наши друзья, в сущности, слабохарактерные и безвольные, просто в меньшей степени, чем остальные, а родители у меня вообще… впрочем, не будем об этом. Просто, понимаешь, когда-то в детстве я тоже был таким же жизнерадостным, тоже верил в красоту и Бога, но когда жизнь даёт тебе под дых… а потом в челюсть, а потом по яйцам, а потом режет ножом, а потом расстреливает из пулемёта – ты охладеваешь к ней. А потом ты приобретаешь критическое мышление и ставишь под вопрос свои прежние убеждения, вследствие чего, конечно же, понимаешь, что вся эта радуга и пони – не более чем сказки и фантазии. Эти самые сказки с раннего детства тебе рассказывают все: родители, дедушки, бабушки, батюшки, телевидение, кино, музыка, интернет и, в конце концов, ты сам. А нужно всё это лишь для того, чтобы скрыть горькую правду и манипулировать тобой. Вот и всё.

– Знаешь, – после очередной паузы произнесла Бека, положив голову на руку и грустно взглянув в свою чашку кофе, – у меня ведь тоже всё это было. Я за свою жизнь получила огромное множество ударов, уж поверь мне… но всегда знала одно: жизнь прекрасна, как бы кто к ней ни относился. Почему? Просто потому, что это так. Вся эта красота вокруг, она существует независимо от войн, голода, бед, и уж тем более наших с тобой переживаний.

– Ну, красота – понятие относительное, – возразил я. – И даже не в плане того, что одному человеку нравится одно, а другому – другое. Тут всё гораздо глубже. Видишь ли, человек – единственное существо на земле, которое оперирует понятием «красота». Убери человека – не будет и «красоты». Это просто условность, фикция.

– Не скажи, – усмехнулась Бека. – Красота – она и есть красота, с человеком, или без. Наблюдатель для неё не важен, она просто существует и всё. Если «убрать человека», горы, закаты и водопады останутся.

– Да, но не будет никого, кто сказал бы, что это красиво. Для придания чему-либо такого свойства необходим наблюдатель.

– Ты когда-нибудь бывал на далёких планетах? – возразила моя собеседница. – А ведь там наверняка красиво.

– Ты сводишь общее к частному. Мы говорим обо всём человечестве, а не обо мне. Если бы наша цивилизация не существовала, никто бы и не мог наделить что-либо свойством красоты.

– Ну не знаю, я считаю, что оно заложено изначально. Дело человека – раскрыть это свойство.

Бека отхлебнула кофе и облизнула губы. Я воспринял это как сигнал к действию.

– Слушай, а что мы всё об абстрактном, – улыбнулся я. – Давай уже поговорим о конкретном. Как ты себя чувствуешь… ну, после….

Я смущённо запнулся, подбирая правильные слова. Странно, со мной такого обычно не бывает.

– Я поняла, Эрл, – вздохнула Бека. – Я?.. Да нормально. Знаешь, Ваня, конечно, был мне близок… очень близок, но… Кстати, а ты не помнишь, как так получилось вообще, что он… ну…

Бека перевела тему, но я решил не обращать на это внимания и подхватил на лету:

– Честно говоря, я вообще не помню, что со мной происходило последние дня три…

– Ну и славно… В смысле, наверно, это к лучшему. Знаешь, Ваня – он был тем человеком, которому я могла полностью довериться, с которым я чувствовала себя уютно.

Бека вновь резко прервала тему и перевела разговор в прежнее русло, но и сейчас я не придал этому значения. Ещё бы, у бедняжки такое горе…

– Мы во многом были похожи… – задумчиво произнесла моя визави. – Таких, как он, очень мало. Но я стараюсь не унывать. Понимаешь, смерть Вани, конечно, большая трагедия, но, если я буду убиваться по этому поводу, никому ведь лучше не станет. Думаю, он бы не хотел, чтобы я страдала…

– Да, – поддержал я Беку, – мне тоже так кажется. Давай тогда поговорим о хорошем. Что у тебя позитивного произошло за последнее время?

– Ха, – как-то грустно усмехнулась Бека, – на самом деле, дня три назад мы сидели с Ваней в этом же самом кафе. А вон там, – она указала на соседний столик, – сидели Стеф с Полом…^[5]

– Слушай, – перебил я её, – может, поговорим о чём-нибудь действительно хорошем?

– Да-да, конечно, – Бека встряхнула головой, видимо, пытаясь вытряхнуть оттуда мысли об усопшем. – Так, как же прошла моя неделя?..

Тут начался долгий диалог о том, кто как живёт, кто чем занимается, какую слушает музыку, какие фильмы смотрит, какие книги читает и так далее. Я, пожалуй, не буду это всё тут пересказывать. Скажу только, что интересы Беки во многом совпадают с моими. И если бы в моём животе не было столько кислоты, там бы даже появились бабочки. Но, напомню тебе, Джонни, я не верю в любовь.

В общем, общались мы довольно мило. Но в какой-то момент я понял, что вся еда уже съедена, а всё, что осталось от кофе, Бека уже слизнула со своих губ. Тогда до меня дошло – скоро надо будет просить счёт, так что необходимо резко вставать на сторону своей собеседницы и начинать ещё больше к ней подмазываться.

– Знаешь, я тут подумал и решил, что ошибался по поводу прекрасного, – вымолвил я, задумчиво глядя в окно. – Красота и благо есть в этом мире, как ни крути. Ты права, наверное, я слишком пессимистичен. Ну что, просим счёт?

– Да, давай, – недоверчиво прищурившись ответила Бека и крикнула проходящему мимо официанту. – Счёт, пожалуйста.

Нам принесли чек. Вот тут началась самая трудная часть – заставить Беку заплатить, при этом не упав в её глазах. Я стал шарить по карманам, как можно более живо и естественно пытаясь изобразить растерянность и удивление. Потом вдруг резко взглянул Беки прямо в глаза и сказал:

– Слушай, вот я балда, а! Кошелёк забыл дома! Знаю, звучит глупо, но это, правда, так. Слушай, ты не могла бы оплатить этот несчастный счёт? Я тебе всё верну при следующей нашей встрече, обещаю.

– Так зачем? Проще же на карту скинуть по номеру телефона, – предательски точно подметила Бека.

– Так у меня э-э-э, нет карты… – попытался выпутаться я.

– Что, совсем?

Я развёл руками. Мгновение неловкой паузы. Бека звонко засмеялась. Только сейчас я понимаю, насколько комично смотрелась тогда моя актёрская игра.

– Вот змеюка, – добродушно улыбнулась Бека. – Решил за мой счёт живот набить? Ты бы хоть честно в этом признался. Кавалер двадцать первого века, – она рассмеялась, а затем добавила: – Ладно, хорошо, я заплачу. Кто-то же должен это сделать, верно?

Она положила деньги в тонкую кожаную книжицу, которую тут же унёс официант. Бека молча сидела, смотрела на меня и ехидно улыбалась. Мы дождались сдачи и вышли на улицу.

– Классно посидели! Спасибо за чудесную компанию… – сказал я ей, когда мы стояли у порога кафе и курили. – Ну и, типа, за то, что заплатила.

Я старался не акцентировать внимание на этом благотворительном акте, но выходило скверно.

– О, да не за что. Могу ещё такси вызвать до дома и дверь там за тобой закрыть. – саркастично ответила Бека, всё ещё сохраняя на лице нехарактерную улыбку.

Я улыбнулся в ответ и сделал вид, будто тоже участвую в этой игре.

– О, было бы чудесно, – тоненьким голоском захихикал я. – Ну а потом можем ко мне на чай зайти. Но учти, секс только после свадьбы.

Улыбка Беки сменилась на лицо а-ля «ну ты что, совсем отбитый?». Видимо, я переборщил с сарказмом. И тем не менее моя спутница не теряла ко мне благосклонности.

– И тебе спасибо за компанию, Эрл, – ответила она после очередного мгновения неловкой паузы. – Хоть мы и не во всём солидарны, но ты всё же умнее, чем большинство моих друзей. Так что да, посидели неплохо.

Мы ещё немного поговорили ни о чём, докуривая сигареты, затем обнялись, попрощались и разошлись. С прощанием у Беки, видимо, проблем не было, либо мы просто уже достаточно узнали друг друга за время ланча.

Я снова шёл по заснеженной улице, глядя себе под ноги и размышляя над тем, каким же меня всё-таки видит Бека. Никогда бы не подумал, что мнение девушки будет для меня столь важно.

Вот сейчас пишу всё это, вспоминаю и удивляюсь: «Что же со мной, действительно, произошло?» Я вообще никогда не задумывался о том, что обо мне думают люди. Никогда не хотел кому-то понравиться. Никогда меня так сильно не интересовала какая-то девушка. Видимо, я очень сильно хочу её… ну, ты понял.