Лив всегда полагала, что Ройс держал этих качков в основном для шоу, потому что ничто так не говорило «я большой, важный человек», как телохранители.

Но, очевидно, Ройс также использовал их, чтобы запугивать уволенных работников. Как сейчас.

Сэм крепко взял ее за плечо.

– Пойдем.

Лив вырвала руку.

– Тронешь меня еще раз – и потеряешь яичко.

– Проследи, как она собирает свои вещи, – сказал Ройс. – Если попробует что-нибудь украсть, вызови полицию.

Лив резко обернулась.

– Не тебе это говорить, когда ты выпускаешь кулинарную книгу, полную ворованных рецептов.

Глаза Ройса так выпучились, что Лив подумала, у него приступ.

– Сейчас же уберите ее!

Сэм выволок Лив из кабинета.

– Вы не очень-то дорожите своими яйцами, да? – огрызнулась она, снова пытаясь вырваться из его рук. На этот раз он просто держал ее крепче.

В конце зала Джефф открыл двери лифта. Его лицо стало серым, и он смотрел куда угодно, только не на Лив. Сэм не испытывал стыда. Он почти зашвырнул ее внутрь.

Она потерла руку в том месте, где он ее держал.

– Сколько Ройс вам платит, что вы его покрываете?

Они не ответили и просто встали перед ней, словно боялись, что она убежит, как только приедут на первый этаж.

– Вы знаете, что я сейчас там видела? Что он с ней делал?

Лифт пискнул, сообщая о втором этаже.

– Вы работаете на сексуального преступника. Кто знает, что, черт возьми, он сейчас там с ней делает!

Лифт с легкой дрожью остановился на первом этаже. Двери открылись, и вся кухня замолкла так же внезапно, как если бы кто-то выключил радио, передававшее кантри-концерт. Сэм и Джефф отступили в стороны и придержали дверь, чтобы Лив могла выйти.

За год работы она видела полдюжины других работников, следующих тем же постыдным маршрутом, и теперь, когда пришла ее очередь, чувствовала себя виноватой за все разы, когда вела себя точно так же, как сейчас ее сокамерники. Отведенные взгляды. Выдохи облегчения «Слава богу, это не я». Нервное потение. Лив достаточно часто ощущала этот запах, и теперь воняло от нее.

А может, от качков. От них пахло угрозой применения силы, а также, возможно, бутербродом с салями. Что было сюрпризом, ведь Лив всегда думала, что Ройс держит их взаперти в подвале, снабжая только протеиновым порошком, который они употребляют в перерывах между качанием пресса и бессвязным рычанием.

Рия оказалась единственной, кто рискнул заразиться зловонием и осмелился с ней заговорить.

– Мне очень жаль, – сказала она, обнимая Лив.

– Переживу, – бросила Лив, крепко обнимая ее в ответ. Она прижала губы к уху Рии и прошептала: – Будь осторожна.

– Ты о чем?

Сэм бесцеремонно толкнул ее в плечо.

– Идем.

– Мы скоро поговорим, – сказала Лив подруге.

Рия кивнула, ее карие глаза тревожно сощурились. Лив внезапно осенила ужасная мысль. Что, если Рия станет следующей жертвой Ройса? Что, если она уже была объектом его приставаний? Лив быстро оглядела все лица на кухне – все пугливо от нее отворачивались. Скольких женщин в этой комнате он домогался? Сколько женщин, как Джессика, скрывали мрачную тайну?

И, что хуже всего, сколько женщин Лив оставляла теперь на волю Ройса?

Она решительно зашагала в раздевалку. Сэм и Джефф следовали за ней.

Две женщины шушукались в углу раздевалки. Как только Лив вошла, они тут же замолчали и поспешили прочь, не отрывая глаз от кафельного пола. Одна вроде бы даже прикрыла нос.

– Можешь забрать личные вещи, но все остальное останется здесь, – сказал Сэм. – Должен также напомнить, что ты подписала договор о неразглашении, когда начала здесь работать.

Джефф кашлянул.

– Копия договора может быть тебе предоставлена, если понадобится.

Лив постучала себя по виску.

– Незачем. Все записано тут. Что происходит в «Савой», остается в «Савой», верно?

– Нарушение этого соглашения повлечет за собой гражданский иск, – сказал Сэм.

– Не сломай язык. Это, наверное, трудные слова для тебя, – сказала Лив, запихивая туалетные принадлежности в свою спортивную сумку. Она показала дезодорант. – Оставить вам? Он двойной силы.

Сэм почти не моргал.

– Любые личные вещи, оставленные в шкафчике, будут утилизированы.

Лив пожала плечами и бросила дезодорант в сумку.

– Я пыталась намекать, но, полагаю, стоит сказать прямо. Вы воняете.

Сэм приподнял бровь над одним ледяно-голубым глазом. Джефф опустил голову к подмышке.

– Наверное, стероиды. Они вредны для организма. – Лив закрыла шкафчик и закинула ремешок сумки на плечо. – Хорошо повеселились, мальчики. Теперь почему бы вам обоим не отвалить и не сдохнуть?

Пять минут спустя она шла по темной улице. Сумка била ее по бедру при каждом гневном шаге, удалявшем ее от ярко освещенного переулка позади «Савой». Ее машина стояла в двух кварталах отсюда, потому что Ройса жаба душила обеспечить своих работников парковкой при ресторане. Места позади здания было более чем достаточно, но нет. Только Ройс мог там парковаться. Поэтому все, кто у него работал, вынуждены были уворачиваться от приставал на Бродвее. По крайней мере это теперь в прошлом. Ее следующая работа будет как можно дальше от Хонки-Тонк-Роу.

Лив ощутила кислый привкус паники. Новая работа. А будет ли у нее новая работа? Боже правый, это ж не сон. Ее уволили. В голове промчались тысячи мыслей и один главный вопрос: «Что теперь делать?»

Вызвать копов? Он ведь напал на Джессику. Она просила его остановиться. Умоляла его. А он все равно ее поцеловал. Ярость вернулась и превратила кровь Лив в жидкий огонь. Ее пальцы вцепились в ремешок сумки. Искусственная кожа протестующе скрипнула. Такие мужчины, как Ройс Престон, думают, что им все сойдет с рук. А почему? Потому что им это сходило с рук много раз. Они пользовались властью и силой.

Надо бы с кем-нибудь поговорить, но нельзя. И не только из-за договора о неразглашении, но еще из-за того, что Джессика просила не говорить. Как она объяснит, почему ее уволили? Все сочтут, что она не сумела справиться, сгорела в адском пламени кухни Ройса. После всего, что она пережила и ради чего работала, на ее профессиональной репутации теперь останется это пятно.

Конечно, это неважно по сравнению с тем, что выпало Джессике. Почему она не позволила ей подать на Ройса жалобу? Почему она вообще хочет работать у жестокого придурка?

Лив остановилась на углу, дожидаясь зеленого света.

Чертовы мужчины.

– Лив?

Она обернулась. Ну, конечно.

Чертов Брейден Мак.

– Какого хрена тебе надо?

Когда Мак увидел Лив издали, он многое ожидал он нее услышать. И все же не угадал. Он шел в свой клуб, потому что тот находился всего в нескольких кварталах отсюда и еще потому, что мысль о возвращении в свой пустой дом слишком удручала, и тут увидел ее. Она неслась по улице, словно асфальт под ее ногами горел.

Свет сменился на зеленый, и Лив рванула вперед, даже не дожидаясь, пока он ответит.

– Лив, подожди. – Он побежал за ней следом.

Она глянула через плечо.

– Ты меня преследуешь?

– Нет. Я иду в свой клуб. Что ты здесь делаешь?

– Иду домой.

Мак ощутил ужас.

– А что случилось?

Лив снова оглянулась.

– Где твоя дама? Сунул ее в багажник?

– Уехала домой.

– Повезло ей.

Они уже ступили на тротуар, и Лив, очевидно, не собиралась замедлить шаг, чтобы с ним говорить.

– Лив, подожди. Пожалуйста.

Он схватил ее за руку.

Она яростно развернулась.

– Не смей до меня дотрагиваться!

Мак поднял руки.

– Извини. Я просто хотел… Господи, ну погоди же. Что случилось?

Она усмехнулась.

– А ты как думаешь?

– Вот черт. Тебя уволили? Прямо сейчас?

– Нет, вчера. Просто решила поработать сегодня бесплатно, потому что знала, что ты придешь, и хотела приготовить что-нибудь особенное, что можно уронить на колени твоей даме.

Наверное, он заслужил этот сарказм. Она снова отвернулась и пошла дальше.

– Лив, подожди. – Сколько раз он уже повторял это за сегодняшний вечер? – Я могу для тебя что-нибудь сделать? Пойдем в мой клуб. Я угощаю.

– Спасибо, не надо. Ты сделал достаточно.

Гевин убьет его, однозначно.

– Хотя бы позволь мне проводить тебя до машины.

– Зачем?

– В это время здесь небезопасно.

Лив резко остановилась.

– Ты что, издеваешься? – Это был явно риторический вопрос, потому что она сразу пошла дальше. – Я в тебе не нуждаюсь. Я хожу здесь одна уже год. Так что почему бы тебе не пойти по своим делам, которыми ты занимаешься, когда не тратишь тысячи долларов на дурацкие кексы.

– Лив, прости. – И тут его осенило. Он может все исправить. – Подожди.

Она простонала.

– Ну, что еще?

Он забежал вперед, чтобы оказаться к ней лицом, и стал идти перед ней, пятясь.

– Я тебя нанимаю.

Лив остановилась так резко, что сумка упала с ее плеча. Она помолчала, а потом запрокинула голову и расхохоталась.

– Что смешного?

– Я не буду на тебя работать. – Она снова закинула сумку на плечо. – Прочь с дороги.

Он шагнул влево, она шагнула вправо.

– Лив, я чувствую себя ужасно из-за всего этого. Пожалуйста…

Она оттолкнула его, и во второй раз за вечер Маку пришлось смотреть вслед уходящей от него женщине.

Глава четвертая

На следующее утро Маку ужасно не хотелось встречаться с ребятами на собрании чертова книжного клуба, тем более в доме Гевина. Но если он не придет, его забросают текстовыми сообщениями и непристойными гифками. Деваться некуда.

Поэтому незадолго до полудня он припарковался перед домом Гевина, взял свою книгу и коробку с пиццей, поднялся по ступенькам крыльца и постучал.

За секунды до того, как дверь распахнулась, его приветствовал громкий лай в доме. Жена Гевина Тея улыбнулась ему, удерживая собаку, золотистого ретривера по кличке Баттер.

– Привет, – кивнула она. – Заходи.

Мак помедлил долю секунды, вглядываясь в ее лицо на предмет каких-либо знаков того, что она планирует отлупить его за вчерашнее происшествие с Лив. Не заметив признаков готовящегося насилия, он наклонился и чмокнул ее в щеку.

– Привет, Тея. Спасибо, что нас принимаешь.

– Не за что. Ребята во дворе.

– А где ваши девочки?

У Гевина и Теи были дочери-близнецы, Ава и Амелия, которым недавно исполнилось по четыре года.

– Спят, слава богу, – засмеялась Тея. – Они теперь редко спят днем, но Гевин вымотал их сегодня утром, обучая, как посылать крученый мяч.

Картина, которая нарисовалась в его воображении – семейное счастливое утро, – вызвала боль в груди, что еще сильнее испортило ему настроение. Такое же утро могло быть и у него с Гретхен, он не сомневался.

Мак пронес пиццу через гостиную к двойным стеклянным дверям, ведущим на задний двор Гевина. Там находилось крытое мощенное кирпичом патио, где он их и увидел – Малколма, Дэла, Дерека, Гевина и Русского.

Гевин оглянулся на звук открываемой двери.

– Чувак, опаздываешь, – сказал он, набивая рот чем-то вроде сэндвича с курятиной. В течение сезона он старался по возможности придерживаться здоровой пищи. Что разозлило Мака, потому что он хотел побаловать себя чертовой пиццей и пивом.

Мак бросил коробку с пиццей на стол и сунул руку в карман шорт. Достал пятьсот долларов и протянул их Дэлу.

Тот вытирал рот салфеткой.

– Это что? – спросил он настороженно и с любопытством.

– А ты как думаешь? Ты выиграл.

Ребята на мгновение замолчали.

Дэл взял деньги.

– Так, значит… вы с Гретхен?..

– Поздравляю, – проворчал Мак. – Думаю, вчера вечером меня бросили. Доволен?

Малколм откашлялся.

– Думаешь? Ты думаешь, что тебя бросили?

– Слушай, я не собираюсь над тобой смеяться, – медленно проговорил Гевин, – но как можно сомневаться, бросили тебя или нет?