Меня пыталась убить любовница мужа… Вернее, одна из них… В сознании эта информация упорно не желала укладываться, но интуиции Иры я верила безоговорочно. Боги, какая невероятная глупость. Зачем это той женщине? Что у нее вообще в голове? Мужчины-аристократы в нашей стране своих любовниц всегда брали исключительно из рядов шикарных малообразованных дам полусвета: швей, белошвеек, актрис, певичек, цирковых акробаток и прочего разного обслуживающего персонала экстра-класса. Ни один уважающий себя аристократ, даже давно полностью разорившийся, никогда, ни при каких обстоятельствах не женится ни на одной из них, пусть даже и по нелепой случайности невероятно богатой. Это не просто дурной тон. Это… Ну как если бы человеку предложили сочетать себя узами брака с домашним любимцем: хомячком, собакой или кошкой. Потискать животное можно, приласкать – тоже. Но жениться на нем? Бред полный. Ни в одном храме жрецы ни за что не пойдут на такое нарушение всеобщего закона. Да и в общей государственной метрике данная брачная запись просто не появится: боги ни в коем случае не допустят подобного необычайного мезальянса.

Муж ушел из дома рано утром, предварительно отдав прислуге четкое указание не заходить ко мне в комнату без моего на то приказа. Я такого приказа не отдавала, так как никого видеть не хотела, и все время или лежала в постели, или пыталась делать зарядку так, как меня учила Ира. Получалось, правда, не очень, но зато было хоть какое-то занятие, два и мышцы начали меня немного слушаться.

Обед мне по звонку принесли в комнату: та же каша, те же котлеты. Плюс несладкий кисель. Я проглотила всё за считанные секунды и поняла, что в этот раз не наелась. Но больше мне ничего не полагалось, так что пришлось остальное время оставаться голодной.

Ближе к вечеру в мою комнату зашел супруг, уставший, мрачный и злой. Взмахнув рукой, он создал на противоположной стене большой магический экран, на который спроецировал свой разговор с одной из любовниц. Я не совсем понимала, зачем мне нужно видеть это, но отказаться не посмела и покорно начала разглядывать невысокую, красивую особой, какой-то роковой красотой женщину средних лет с тонкой талией и пышными формами, нескромно выпирающими из-под ее домашней одежды. Она праздно сидела на узкой, оббитой зеленым шелком софе в пошло и безвкусно обставленной большой комнате, видимо, будуаре, и явно бездумно смотрела в окно.

– Милый! – немедленно подскочила она, удивленно и растерянно улыбаясь, как только мой муж широкими шагами зашел в комнату.– Я не ждала тебя сегодня…

Супруг резко вскинул руку. И женщина тут же замолчала, хотя пыталась мычать. Он лишил ее дара речи? Просто так, даже без санкции суда? Боги…

– Ты пыталась убить мою жену. Не отрицай. Мне это известно. Зачем, Илзе? Неужели ты думала, что сразу после этого я немедленно женюсь на тебе?

Последнее слово было выделено особой, презрительной интонацией. Щеки у женщины ярко вспыхнули, видимо, от негодования и раздражения, и я поняла – да, именно так она по наивности и глупости своей и думала. Впрочем, поняла не я одна: муж посмотрел на свою собеседницу с откровенным омерзением.

– Ты – глупая дешевая театральная певичка, годная только на то, чтобы скрасить мне пару скучных вечеров, необразованная дура без положения, связей и состояния. Ты действительно надеялась, что я могу променять свою жену на такую идиотку, как ты?

Я почувствовала, как кто-то внутри меня при этих словах хмыкнул, причем довольно скептически. Ира? Я не заметила, когда она успела появиться…

«Пусти. Сейчас цирк будет. Надо с него спесь сбить».

Цирк? Спесь? Ничего не понимая, я послушно уступила подруге место, продолжая внимательно смотреть, как на экране мой супруг связывается по магофону с начальником магического и немагического сыска, своим приятелем Аароном верт лон Вартом, затем открывает портал и передает все так же тщетно мычавшую испуганную женщину в руки последнего, параллельно кратко обрисовывая сложившуюся ситуацию. Экран наконец погас, а потом и полностью исчез, и супруг вопросительно повернулся ко мне, явно ожидая от меня какого-то особенного поведения или необычной реакции.

Еще один тихий смешок-хмыканье, и Ира, лукаво улыбнувшись, вдруг начинает задорно хлопать в ладоши, имитируя бурные аплодисменты в театре. Муж вздрогнул, растерянно взглянул мне в лицо и тут же поднял глаза к потолку:

– Опять. Вот за какие грехи?

– Тебе перечислить? – Коварно сощурилась подруга. – Да без проблем. Я могу. Только, боюсь, списки грехов у нас будут разниться.

Обреченное:

– Изыди, демон.

– Сам ты демон. – Ничуть не обиделась Ира. – Показал жене, как расправился с одной из кучи любовниц, и теперь невероятно горд собой. Молодец, возьми медаль и на шею повесь.

– Слушай, уйди, а?

– Да без проблем. Дашь выпить – уйду.

Что?

– Что? – это уже муж. – Зачем тебе спиртное?

– Так хочется же, в честь такого знаменательного события. Отпраздновать, так сказать.

Сарказм супруг понял, но предпочел не заметить, вместо этого взмахнул рукой, и на постели появилась пыльная бутылка с одиноким хрустальным бокалом.

– Это что? – с любопытством уставилась на выпивку Ира. – Хотя лучше открой, я сама попробую. Ммм… Виски. Да еще и старый. Слушай, ты точно волшебник.

Я почувствовала, как в горло полился горячительный напиток. Была бы на ее месте я, точно закашлялась. А Ира, наоборот, после первого глотка выпила еще и вдруг, отставив бокал подальше, запела, но не долго и протяжно, как поют в наших театрах, а как-то резко, весело, зло:

Ой, сударыня, разбой-разбой-разбой,

Полюбил меня детина удалой!

Мой супруг вздрогнул от неожиданности, а затем раздраженно поморщился:

– Ирма, угомони подругу!

Я лишь удовлетворенно ухмыльнулась внутри своего тела, наблюдая со стороны за этим безобразием и получая несказанное удовольствие от того, что кто-то наконец-то смог найти управу и на моего богами данного мужа.

– Чей-та? – между тем бесшабашно поинтересовалась довольная жизнью Ира, и мне показалось, что алкоголь уже на нее подействовал. – Я девушка свободная: хочу – пью, хочу – пою.

И тут же, продолжая свою песню:

Он схватил меня в охапочку,

Положил меня на лавочку…

(Г.И. Успенский. «Народное гулянье во Всехсвятском»)

– Хватит! – нервы мужа сдали быстрее, чем я рассчитывала. А жаль. Песенка мне понравилась, даже несмотря на ее пошловатое содержание. – Что это за чушь? И почему ты ее так орешь?

– Не ору, а пою! Между прочим, я музыкальную школу на отлично закончила! – обиделась на такие вопросы подруга. – И вовсе не чушь, а самый что ни на есть народный фольклор моей страны. Книжки надо умные читать!

– Хочешь сказать, у вас в книжках такое пишут???

– Тю. У нас и женщин голых в книжках рисуют, не то что такие невинные стишки печатают.

– Пропащий народ!

– Угу. А у самого-то глазки вон как сразу заблестели.

Муж смутился.

– Странный у вас мир, – буркнул он недовольно.

Ирина:

Как дите малое, право слово: похвали меня, дражайшая моя супруга, за то что я пересилил себя, так сказать, нашел в себе силы передать одну из нескольких своих дорогостоящих любовниц в руки правосудия. И ведь обиделся на вполне справедливую реакцию. Демон, ага. Сам ты демон, да еще и безмозглый. И вообще, сидит тут ворчит, насупился, как филин, все его не устраивает: зачем тебе пить, что ты поешь? Да тебе-то дело какое? Я, вообще-то, к жене твоей пришла, а не к тебе, мачо-чернокнижник. А кстати…

– Слушай, а тех двух служанок, что Ирму убить хотели, ты тоже поймал?

Задумался? Это означает «нет»? Что ж тогда горным козликом скачешь?

– Вы с Ирмой сможете их опознать?

Я пожала плечами:

– Если только по голосам.

Кивнул:

– Хорошо. Я сейчас соберу и рабов, и слуг в общем зале, и ты послушаешь их всех.

– Это как? Так и сообщим, мол, дорогие домочадцы, у нас сегодня вечер прослушивания?

Хмыкнул. Ну хотя бы на юмор реагирует. Уже, значит, не все запущено.

– Я скажу, что у Ирмы пропало кольцо. Пусть каждая из служанок расскажет, где была вечером.

Шикарно придумано…

– Идеальный предлог, угу. Ничего поумней придумать не смог? Но… Может и сработать…

Дом, конечно, богатый… Но вот кто его обставлял…

«Не я. Его мать и бабка».

«Да уж, вкуса у них явно мало, зато денег чересчур много. Хотя, конечно, выглядит лучше, чем у этой певички. Но все равно кичливо и аляповато».

Трехэтажный дом был обставлен в стиле «хоромы-люкс», как я люблю говорить: его владельцы прежде всего выпячивали свое высокое положение и весьма неплохое денежное состояние, но жить в таком «музее», холодном и безжизненном, я бы лично ни за что не смогла: сбежала бы на четвертые сутки.

Первый этаж был полностью отдан под вычурно обставленные залы для приема гостей, скромный и темный кабинет хозяина, огромный крытый бассейн, забитую техникой кухню и богато украшенную столовую, вполне современные ванную и туалет для гостей и слуг и несколько небольших узких комнаток для прислуги.

На втором этаже непосредственно располагались жилые комнаты для хозяев и их нечастых гостей, обставленные по-разному, но все – украшенные золотыми и серебряными орнаментами. Вот явно роду деньги девать некуда. Тут же находились и санузлы для хозяев.

Третий этаж занимали крытая оранжерея с цветущими круглый год цветами, библиотека, забитая литературой на самые разные темы, и спортивный зал со смещаемой крышей.

Плюс еще были подвал и чердак, где хранили такое количество разнообразных припасов, что один этот дом мог в полной осаде прожить несколько лет.

В общем, можно утром выйти из подвала и к вечеру добраться до чердака.

Ирма тихо хихикнула в ответ на мое сравнение. Я же величественно плыла по лестнице под руку с Вартом. Холодная, неприступная сволочь – вот как сейчас выглядел муж Ирмы. И надо сказать, эта маска ему шла: по крайней мере, можно было точно сказать, взглянув ему в лицо, чего от него ждать… Еще будучи в комнате жены, он с помощью магии вызвал к себе мажордома, внешне и повадками похожего на хозяина, и приказал собрать и слуг, и рабов в общем зале.

К нашему приходу слуги уже выстроились в два ряда: в первом стояли свободные люди, находящиеся в услужении за плату или стол и кров, во втором – бесправные рабы. Причем последние от первых отличались лишь ошейниками. Все остальное, включая чепчики у женщин и серые робы у обоих полов, было одинаковым.

– Моя жена обнаружила, что потеряла одно из своих колец. Сейчас каждая из служанок выйдет и отчитается, где и в какое время она была этим вечером.

Девушки и женщины, подчиняясь приказу, стали выходить по очереди и подробно докладывать о своем распорядке дня. На свободных слуг ни я, ни Ирма никак не отреагировали. А вот рабы…

«Вторая и четвертая…»

«Значит, мне не показалось. Отлично».

Обычные, ничем не примечательные женщины лет тридцати-тридцати пяти. Стоят, крепко сжав руки, сложенные над передником, уставившись в пол, не смея поднять глаза на хозяев. Среднего роста, настолько худые, что робы болтаются на них, как на вешалках, с измученными, уже морщинистыми лицами. В общем, как убийц лично я совсем бы их не рассматривала.

– Милая? – обратился ко мне Варт, когда закончила говорить последняя рабыня.

– Рабы, вторая и четвертая, – четко ответила я. Маг кивнул и протянул руку по направлению к женщинам. Из его пальцев немедленно вырвались длинные темно-синие лучи, окутавшие провинившихся рабынь плотным коконом.

– Остальные свободны, – последовал очередной приказ. Жуткий у него тон все-таки, сразу видно – черный маг. Челядь мгновенно разбежалась по комнатам и служебным помещениям, стремясь быть как можно дальше от явно чем-то недовольных хозяев. Сам Варт резко повернулся и направился в свой рабочий кабинет. Я шла рядом, с трудом понимая, что же произойдет и каково будет наказание. Рабыни покорно следовали за нами, как собаки, на коротком поводке, не имея никакой возможности пошевелиться или заговорить.