Крикс прикусил язык. Понятно… Император рассказал мессеру Ирему о его просьбе, ну а тот, как и следовало ожидать, остался недоволен. И решил наглядно показать это «дан-Энриксу». Правда, еще через несколько шагов Крикс начал сомневаться в собственной догадке. Ирем не сумел бы привести его на государственный совет в обход Валларикса. Значит, правитель одобрял эту затею. А два взрослых и неглупых человека, занятых серьезными делами, вряд ли могут делать что-нибудь только ради того, чтобы какой-то там оруженосец осознал свою неправоту.

Вдобавок, приглядевшись к рыцарю получше, энониец начал понимать, что его сюзерен сердит отнюдь не на него.

Словом, положение было довольно непонятным.

Лейда поймала себя на том, что каждый день под тем или иным предлогом появляется в приемной императора, надеясь встретить там мессера Ирема. Иногда рыцарь приходил, иногда нет, но с ним никогда не было «дан-Энрикса». Оруженосец коадъютора не появился во дворце ни разу.

Лейда неоднократно видела, что точно так же, как она сейчас, вели себя другие девушки из свиты Лисси, и догадывалась, что все это может означать. Подобное предположение пугало – и даже не потому, что ее волновало мнение отца или угроза ее репутации. Куда сильнее девушку тревожило открытие, что нечто подобное может происходить с ней из-за другого человека – причем совершенно независимо от ее воли.

Когда они снова встретились с мессером Альверином, ее будущий супруг был безупречно вежлив и ни словом не упомянул «Ожерелье королевы». Надо думать, в этот день дворцовых сплетников постигло тяжкое разочарование – ничто не указывало на то, что Альверин считает себя оскорбленным или хочет разорвать помолвку. К сожалению, в отличие от них, Лейда прекрасно понимала, что любезные манеры Альверина – просто маска, а на деле Альверин Финн-Флаэн глубоко задет последними событиями. Вероятно, он рассчитывал, что Лейда сама попытается поговорить с ним без свидетелей и как-то объяснить свой необдуманный поступок на балу. Лейда неоднократно обещала себе объясниться с женихом – но так и не смогла заставить себя начать этот разговор.

Наконец, Альверину надоело ждать, и он нашел возможность побеседовать с ней без свидетелей. Он пришел утром, когда Лейда была в соколятнике и возилась со своим кречетом Бьято. Обернувшись на звук шагов и увидев перед собой жениха, Лейда почувствовала холодок под ложечкой. Бледное утреннее солнце пробивалось сквозь высокое окно и золотило волосы Финн-Флаэна, а лицо у рыцаря было сосредоточенным и строгим – он выглядел серьезнее и старше того человека, который когда-то веселил ее рассказами про Олли Ройвена и нападение «инеистых волков». А Лейда так привыкла к его отстраненной вежливости, что совсем не подготовилась к этому разговору.

– Я прошу вас уделить мне несколько минут, – сказал Финн-Флаэн твердо.

– Ну конечно, мессер Альверин… сколько угодно, – сбивчиво пробормотала девушка. Чувствуя ее волнение, Бьято впился острыми когтями в плотный нарукавник из вареной кожи и наполовину расправил крылья. Но с руки все-таки не взлетел.

Сэр Альверин явно не склонен был тратить время на долгие вступления.

– Мне кажется, нам нужно объясниться, месс Гефэйр. Когда я впервые обсуждал с вашим отцом нашу помолвку, вам было всего тринадцать лет. Раньше я не отдавал себе отчета в том, что это слишком… юный возраст для подобного решения. Когда вы сказали, что согласны выйти за меня, я опрометчиво решил, что это ваше личное желание, а не обыкновенная готовность согласиться с выбором отца. Наверное, это была моя ошибка. Но поверьте, Лейда – я всегда был далек от мысли к чему-то вас принуждать. Я вел себя довольно легкомысленно… так что ответственность за все последствия тоже ложится только на меня.

– О чем вы, сэр? – в полном смятении спросила Лейда.

Финн-Флаэн грустно улыбнулся.

– О нас с вами, месс Гефэйр. Или правильнее было бы сказать – о вас. Скажите, Лейда – вы хотите выйти за меня?

От такой прямолинейности, отнюдь не свойственной придворным кавалерам, Лейда почти лишилась дара речи. Слышал бы отец, как жених его дочери открыто обсуждает с ней ее желание вступить с ним в брак! Консервативному до кончиков ногтей мессеру Годелвейну эта сцена показалась бы кошмарно неприличной.

А вот Элиссив это, наверняка, понравилось бы.

Лейда прикусила губу. И ее отец, и Лисси всегда отлично знали, что им нужно. Жаль, что она не могла сказать того же про саму себя… Ещё недавно она совсем было свыклась с мыслью, что станет женой мессера Альверина. Она думала, что это будет крепкий и счастливый брак. Без всяких глупостей типа бросания цветов с моста и распевания «Люэн Минаров» под окном. Но появился Рикс с его рассказами о смерти и отчаянии – и все внезапно стало слишком сложным.

Осознав, что она не знает, что же ему ответить, Альверин Финн-Флаэн обхватил себя за локти, будто бы ему внезапно стало холодно.

– При дворе шепчутся, будто вы влюблены в «дан-Энрикса». Кое-кто даже утверждает, что вы были влюблены в него еще до объявления войны…

– Какая чушь! – не выдержала Лейда. – Я ведь рассказывала вам, что Лисси познакомила нас незадолго до кампании. К тому же, Криксу тогда было лет тринадцать! О какой любви тут может идти речь?

– Извините, если я задел вас, повторяя эти слухи. Но сейчас-то Криксу уже не тринадцать, верно? Я видел, как вы танцевали с ним на празднике. А вечером того же дня с полсотни доброхотов в красках расписали мне, как он достал из лужи ваш цветок. Поэтому я хочу знать: вы на самом деле влюблены в «дан-Энрикса»?

Финн-Флаэн говорил спокойно, но глаза у него потемнели и казались темно-серыми, как пасмурное небо.

– Я не знаю! – выкрикнула Лейда чуть ли не с отчаянием.

– Тише!.. – сказал рыцарь, сжав ее руку выше локтя. Бьято яростно заклекотал. – Прошу вас, говорите тише, месс Гефэйр… Если вас случайно кто-нибудь услышит – о нас будут сплетничать до самого Эйслита.

Лейде очень хотелось хоть раз в жизни поступить, как Лисси или королева Беатрикс – то есть топнуть ногой и сообщить, что ей плевать на всех дворцовых сплетников с Лаконской колокольни.

Но, к сожалению, ей не было плевать. К тому же Лейда быстро поняла, что Альверин Финн-Флаэн думает отнюдь не о себе. Ему-то что? Захочет – и в любой момент уедет из столицы или просто перестанет появляться во дворце. Он беспокоился о ней. Хотя, если учесть все обстоятельства этой истории, она такой заботы совершенно не заслуживала.

– Я вижу, вы действительно запутались, – мягко сказал сэр Альверин, выждав пару секунд и отпустив ее рукав.

Только очень внимательный наблюдатель заметил бы, что Альверин совсем не так спокоен, как стремится показать. К несчастью, Лейда это видела. Теперь, когда она гораздо лучше представляла, что он чувствует, ей сделалось невыносимо стыдно оттого, что она – вольно или нет – поставила его в такое положение.

– Ну что ж… Я хотел предложить вам выход, который – как я надеюсь – вас устроит. Сейчас нам с вами придется временно расстаться – через несколько часов я уезжаю в Мирный с поручением от сэра Ирема.

Несмотря на то, что ее мысли были заняты совсем другим, Лейда все равно удивилась этой новости.

– Почему Ирема?.. Вы же не в Ордене, чтобы он отправлял вас с поручениями.

На сей раз Финн-Флаэн улыбнулся почти весело.

– Примерно то же самое сказал сам Ирем, когда я пришел к нему. Но под конец я его все-таки уговорил.

Лейда встряхнула головой.

– Не понимаю… Вы просили коадъютора послать вас в Мирный?

– Ну, не обязательно именно в Мирный. Я уже несколько дней искал какой-нибудь предлог, чтобы уехать из столицы, и в конце концов отправился к мессеру Ирему. Мы с ним неплохо ладили в Каларии, и я подумал: вдруг он сможет найти для меня какое-нибудь дело? Сперва Ирем не очень понимал, зачем мне это нужно, но потом все же сказал, что ему нужен человек, который съездит в Мирный и доложит Ордену о состоянии столичного гарнизона. А еще он попросил меня отвезти в Мирный его бывшего стюарда, Лара. Коадъютор выкупил его из рабства и взял с собой в Каларию, но сам мальчишка родом из какого-то прибрежного поселка, и теперь сэр Ирем хочет, чтобы его отвезли назад. Прошу прощения… вам это вряд ли интересно, месс Гефэйр… Я рассказываю о своей поездке только для того, чтобы вы знали: следующую неделю или две меня не будет в городе, так что у вас будет достаточно времени, чтобы все обдумать и принять какое-то решение. Если вы пожелаете расторгнуть нашу помолвку – вам достаточно будет просто сказать об этом. Если же вы все-таки решите, что хотите выйти за меня… – сэр Альверин запнулся. По его лицу Лейда Гефэйр поняла, что Альверин уже сейчас не сомневается в ее ответе. Тем не менее, Финн-Флаэн вынудил себя улыбнуться и договорил: – Что ж, тогда вы сообщите мне об этом, когда я вернусь.

Лейда кивнула, глядя в пол.

Она всегда пренебрежительно относилась к манере других фрейлин обсуждать любое происшествие друг с другом и часами поворачивать любую ситуацию то так, то эдак. Но после беседы с Альверином она все-таки отправилась к Элиссив и пересказала весь разговор, с начала до конца. А после этого, махнув рукой на принципы, пожаловалась на необъяснимое отсутствие «дан-Энрикса».

От тревоги Лей принцесса отмахнулась, как от мухи. «Вот увидишь, он скоро придет», – заявила она с такой уверенностью, словно знала планы Крикса лучше, чем он сам. Лейда не отказалась бы узнать, на чем основана подобная уверенность.

Идя за сэром Иремом через дворцовый холл, «дан-Энрикс» почти не смотрел по сторонам. Сентябрьское солнце било в стрельчатые окна, расцвечивая стены и колонны радужными бликами, и Криксу приходилось щуриться всякий раз, когда он поднимал глаза на цветные витражи. Должно быть, именно поэтому он не заметил, как светловолосая девчонка в темно-синем платье, какие носили все служанки во дворце, посторонилась перед ним на лестнице и ловко сунула ему в ладонь клочок бумаги. Это было сделано так быстро, что «дан-Энрикс» даже не успел толком рассмотреть девушку – только увидел, как она, придерживая край широкой юбки, сбегает вниз по лестнице.

От удивления южанин замер посреди ступеньки, но сэр Ирем недовольно оглянулся, и пришлось поторопиться, спрятав смятую записку в рукав.

Крикс знал, что Малый государственный совет, в отличие от Круга лордов, собирается по требованию правителя и включает в себя только доверенных людей Валларикса и его наследницу. В совет входили старшие рыцари Ордена, несколько лордов из имперской партии, оба дворцовых казначея, архивариус и скриба. Так что Крикс примерно представлял себе, кого увидит в Гобеленовом зале – и только присутствие мессера Аденора стало для него полнейшей неожиданностью. Аденор приятно улыбался и о чем-то тихо разговаривал с соседом – старым рыцарем Лан-Дареном. При виде Ирема и его спутника во взгляде Аденора загорелось нескрываемое любопытство, но вельможа тут же отвел взгляд и, кажется, даже зевнул, изящно прикрывая рот ладонью. «Паршивый лицемер!» – хмуро подумал Крикс.

В отличие от Аденора, разместившийся на противоположном конце длинного стола Валларикс поздоровался с его сеньором, но не удостоил Крикса даже взглядом. В этом не было ничего странного, но энониец все равно почувствовал себя задетым. Если Валларикс хотел, чтобы он находился здесь, то почему теперь смотрит сквозь него, как будто Крикс – пустое место?

Коадъютор пришел одним из последних, так что совет начался, как только рыцарь занял свое место за столом. Предлагать «дан-Энриксу» отдельный стул никто, естественно, не собирался, так что он – единственный из всех присутствующих – остался на ногах, устроившись за креслом Ирема. В итоге энониец чувствовал себя сучком, торчащим из бревна.

Поначалу Крикс надеялся, что лорды будут разбирать вопрос о Таресе – по крайней мере, это объясняло бы, зачем его позвали на совет. Но вместо этого присутствующие завели невыносимо нудный разговор о пошлинах на ткани и зерно, и энониец быстро заскучал. Он посочувствовал Валлариксу, вынужденному постоянно присутствовать на таких совещаниях. Правда, Саккронис говорил, что Наорикс Воитель за всю свою жизнь не высидел с начала до конца и четырех советов… но Наорикс был, скорее, исключением.

Пользуясь тем, что спинка кресла Ирема частично закрывала его от досужих взглядов, Крикс потихоньку развернул клочок бумаги, который ему передала служанка. Записка состояла всего из одной короткой строчки: