Всё, как ты захочешь (страница 64)
– Ну, не думала же ты, что тебя не замечают? Замечали, детка, – потянул он, в глаза глядя, – сколькие тебя хотели, сколькие вздыхали вслед. Кто-то слова понимал, кто-то силу. Хочешь знать? Да. Для себя берёг. – Отрезал жёстко словом, заставляя меня от страха сжаться. – Мог соблазнить тебя, слишком уж ты любви тогда хотела, мог голову вскружить, мог просто трахнуть, но не делал этого. Потому что уже тогда понимал, что женой моей будешь. Поэтому не приближался, не пугал, хотя и не прав был. Да кто же знал, что не так всё пойдёт?.. Говоришь, не тебя видел – её? Права. Так и было. Хотел догнать то, что ускользнуло? Опять в точку. Смотрел на фотографии твои и с ума сходил оттого как похожа. Улыбка, глаза. Твои волосы… Даже голос похож. Вдохновение вернулось… Я ведь семь лет не мог брать в руку карандаш… Только управленцем был. Не свою жизнь проживал, а Сашкину. А потом на тебя посмотрел и всё изменилось. И создавать новое получалось самому, и идеи появлялись, и задумки. Я собой стал, ожил, словно второй шанс получил. Шанс на счастье. Так, кажется, ты говорила. А потом… авария эта, следствие… мой одноклассник дело вёл. Злопамятным оказался, тварь. Увёл я у него одну деваху, красивая была такая, что зубы сводило. И на выпускном оприходовал. Она не девочка оказалась, я-то и не расстроился, а вот Славик запомнил. Вот и встретились, что называется. Дело шил старательно, ничего не упускал. Насмерть с адвокатами бился, чтобы меня под подписку не выпустить, но там другие чины вступились. Вышел. Понял, что если сяду, тебя одну оставлю, вот и пришёл к вам домой обосновать всё. Бабуля твоя не узнала меня, только раз видела и то, сама не в том состоянии была, чтобы запомнить. А я, если захочу, умею быть убедительным. То, что не узнала, только на руку было. Не обещал я золотые горы, обещал счастливой сделать, и, если честно, не знаю, что убедило её, но она согласилась. Испугалась, конечно, сначала. И напора моего, и целеустремлённости, и того, с какими глазами о тебе говорил, но уступила. Сказала, что ты сама решить должна. То, что времени на ухаживания нет, так она не знала. Я сказал, что мы знакомы с тобой. Возможно, и не поверила, но шанс дала, спасибо ей за это. Так и получилось, что вместе мы.
– Зачем ты мне это говоришь?..
– Потому что ты должна знать. Чтобы понять меня, ты должна знать! – Сверкнули его глаза. Дима на коленях перед диваном стоял, на безумного похож был, но было в этом безумии что-то от того Димы, которого знала я.
Я отвернулась, рубашку его на плечи сильнее натягивая, и Дима отступил. Совсем немного, но нам обоим нужно было это пространство. Он на пол опустился, сел, чтобы на меня смотреть, ноги в коленях согнуты, локти в них упираются, а на лице улыбка. Нежная, тёплая, родная…
– Я задыхался от того, насколько близко ты стоишь, насколько всё нереально. И смотрела на меня так, что дух захватывало. – Продолжил он, улыбаясь. – Смесь страха, сомнения и желания попробовать. Остро, слишком обжигающе, чтобы отказаться. А потом… Не знаю, даже не могу точно сказать в какой момент так же остро я почувствовал, что ты – это не она. Другая. Не похожа на неё и всё, что было до этого – иллюзия, несбыточная мечта. Может, в ЗАГСе, когда поцеловал тебя, может… Нет, наверно потом. Ты смотрела на меня, пытаясь поверить, не потому, что я – это успешный, богатый, не потому, что Шах. А потому, что я – это я, мужчина, стоящий рядом. Тот, о котором ты не знаешь ничего кроме редких непонятных мне впечатлений. А ты жалась ко мне, пытаясь согреться там, где нет тепла. Но тепло было нужно тебе отдать, потому что ты его заслуживала. Оно было тебе необходимо. И в тот вечер, наверно я и сам начал оттаивать с тобой рядом. Но не потому, что на Лану похожа, а потому что собой оставалась. И было в тебе что-то другое, что и меня заставляло верить. И в ту ночь я с тобой был. Тебя хотел и тебя обнимал. И пока в тюрьме сидел о тебе думал – не о ней. И понял, наконец, что с ней было не так как с тобой, не по-настоящему.
– Ты запутался…
– Наверно, в чём-то ты права. Только не сейчас. Сейчас точно знаю, что мне ты нужна. Тебя люблю и с тобой хочу остаться. Ты не понимаешь? С Ланой влюблённость была, желание доказать, кому и что – неважно, главное цели добиться. А сейчас, когда ты рядом, и цели другие, и смысл. И не говорил, потому что не хотел делать больно. И мне важно, что ты сейчас чувствуешь!
– Я боюсь. – Призналась и глаза закрыла.
– Меня?
– Наверно, того, что однажды я тебя потеряю.
– Ты не уйдёшь?
Я отрицательно покачала головой.
– В отличие от тебя, я всегда любила только одного человека. – Сказала твёрже, чем хотела и от пробравшего холода, поднялась.
Рубашка соскользнула с моих плеч, оставляя после себя ощущение пустоты, словно не ткань, а муж от меня отдалился, его тепло и его запах. Поднялась, подошла к окну, за которым темноту разрезал яркий свет уличных фонариков.
– Ты знаешь, что такое одиночество? – Спросила, зная, что Дима на меня смотрит, он промолчал и я голову чуть в сторону повернула. – Впервые я почувствовала себя одинокой, когда мамы не стало. Была бабушка, друзья, а мне чего-то не хватало. Любви, может быть… А потом я поняла, что это было не оно. Боль утраты, она была для меня всем, но это было не оно. – Повернулась к нему лицом, посмотрела зло. – Одиночество – это когда рядом нет тебя! – Прокричала изо всех сил. Чтобы знал, чтобы услышал, чтобы поверил.
Дима молчал и не моргал, в меня, в моё лицо вглядываясь, и я не сдержалась, бросилась к нему практически бегом, за плечи обняла, желая больше обхватить, больше получить, чтобы весь мой был. Как безумная целовала плечи, волосы, затылок. Обнимала, царапаясь, словно потерять прямо сейчас могу, если не удержу.
– Не отдам…
Прижималась лбом к его лбу, губами к его губам.
– Не отдам! – Дрожала, потому что казалось, что не мой он. – Не отдам, не отдам! – Вцепилась в его затылок, чтобы на меня смотрел. Только на меня. Плакала, и губы тряслись, и подбородок. – Я верю тебе. И всегда буду верить только тебе. Потому что родной. Потому что без тебя меня нет.
А потом Дима сам так сильно сжал мой затылок, что искры из глаз, казалось, полетят, что стон боли невольно сорвался с губ, а он продолжал давить, в глаза смотрел и не дышал.
– Одиночество – это когда рядом нет тебя. – Повторил внушительно и прижал меня к себе, чтобы я слышала, как его сердце бьётся для меня, чтобы я знала это и никогда больше усомниться не смела.
Я ожила, только когда тёплые губы коснулись кожи на спине. Мы лежали на кровати в комнате Димы, а он медленно стягивал с меня платье, нацеловывая каждый выступающий позвонок, проводя по каждому языком, цепляя губами. И в целом мире не было счастливее человека, чем я. Он касался нежно, не желая причинит боль, поглаживая, но не смея надавить. Дима всегда чувствует, чего я хочу, всегда даёт мне это. А я не могу ответить, я могу только тихо постанывать, не желая дарить удовольствие, желая только его получать. В эту ночь всё вернулось. И он, и я… на шесть лет назад, в ту, самую первую, самую важную ночь. И я точно знала, что это был не обман, что можно повторить то, что я чувствовала, а именно, как растворялась в нём, как доверилась впервые, как в первый раз простонала в его губы. А на утро просто не могла свести ноги… совсем как в первый раз.
Глава 27
– Просыпайся, соня!
– НЕТ!
– Просыпайся, милая.
– НЕТ!
– Просыпайся, иначе работу проспишь…
– ДА!
Примерно по такому сценарию проходили последние пару месяцев нашей жизни. Никогда и подумать не смела, что в браке всё так. Или это у нас слишком гладко? Слишком идеально? Нет, есть и ссоры, есть недопонимания, но всегда между нами остаётся что-то большее, то, что мы никому не показываем. Дима как и прежде готовит завтрак, но уже не из бутербродов, а научился варить супы. Не скажу, что есть с утра суп предел моих мечтаний, но, зная, чьи руки трудились над ним всё утро, м-м-м… просто невозможно отказаться. У него намечается очередная выставка, как раз на конец недели, у меня на работе полный штиль, который он так заумно называет стабильность. Кречетов развёл Женю на доверие, Женя развела Макса на предложение руки и сердца.
Почему Кречетов развёл? Да потому, что знал он и где его дочь, и как её найти. Знал он и всё о её жизни, только не признался в этом. Если верить Диминым словам, то папочка-уголовник не хотел портить репутацию сиротке, а если самому Кречетову, что мы строили, строили и, наконец, построили. В том смысле, что он очень рад обрести дочь, вне зависимости от обстоятельств и упорно делал вид, что искал-искал, и всё-таки нашёл. Почему Женя развела? Да потому что поставила вопрос ребром и написала вполне реальное заявление об уходе. А потом ещё сделала вид, что поверила этим двум мужикам, что они как лучше хотели. Один с репутацией, а другой, вроде как старый пень на двадцать лет старше не хотел портить жизнь. И всё у нас замечательно, и всё красиво, если бы не одно «но»: моя зацикленность на беременности. Вот, хочу я ребёнка, подать мне его сюда! Не желая слушать объяснения врача о том, что нужно время, нужно, чтобы организмы привыкли друг к другу. В моём желании Дима меня поддерживает, в напористости – нет. А я и сама всё понимаю, но хочу настоящую семью, которой не бывает без детей.
– Фу-у… фасоль. – Сморщила я нос, глядя на свою тарелку, Дима улыбнулся.
– Но я ведь ел вчера твою спаржу, хотя терпеть её не могу.
– Тебе можно, а мне нужно есть вкусно. Разницу чувствуешь? Ты готовишься стать отцом, а я матерью. – Первая ложка прошла более-менее удачно, даже ничего и нигде не застряло, поэтому я осмелела. – И вообще, я ведь не знала про спаржу, а тебе про фасоль только вчера сказала. Или это такая подлая месть?! – Воскликнула возмущённо, громко ударяя ложкой о стол, благо салфетка приглушила звук. Дима исподтишка насмехался.
– Это всего лишь суп. Ешь, опоздаем.
– Не переусердствуй с заботой, дорогой.
– А я давно предлагал тебе отказаться от этой затеи. Правильное питание это, конечно, хорошо, но…
– Но кто-то слишком много болтает!
– А кто-то слишком усердно ищет проблему там, где её нет. Ну, правда, Галь. Успеется.
– Тебе тридцать семь! – Возмутилась я.
– Это не так много, как тебе кажется.
– Но и не так мало!
– Ты просто живёшь в состоянии стресса, какая там беременность, если с собой справиться не можешь?
– Ну вот, – швырнула я салфетку на стол и скрестила руки на груди, – теперь у меня вообще аппетит пропал.
– Я думаю, причиной этого является фасоль, а не мои слова. – Заметил Дима, вытирая салфеткой губы. Из-за стола встал, забрал из-под моего носа тарелку. Не могу не признать, что вздохнула в этот момент с облегчением. – Вот омлет. Как знал, что выкобениваться начнёшь. – Тут же на столе оказалась другая тарелка, а я вздохнула поглубже. Интересно, так бывает, что беременность ещё только предвидится, а меня уже тошнит?..
И по такому сценарию изо дня в день. Мне иногда кажется, что Дима просто отвлечь меня пытается, забирая на себя весь негатив. Ну и пусть, если ему так хочется… Правда, потом он филонит и в сексе, ссылаясь на усталость от ежедневных споров. Но в целом, я довольна.
Субботний вечер должен был стать знаменательным событием, поэтому, чтобы соответствовать, я отправилась в салон красоты, привести в порядок волосы и тело. Выбрала не тот, который теперь могу себе позволить, а полюбившийся ещё со студенческих времён, где качество проделанной работы в разы превышает её цену. Милые, улыбчивые девушки, положительное отношение к клиенту, какого бы достатка он не был, а так же приличная доля излишнего внимания обеспечена.
Когда солнце клонилось к закату, а внешний вид уже позволял показаться перед требовательной публикой, я вдруг столкнулась с Лизой.
– Галка, привет! – Весело крикнула она, заставляя меня обернуться. Я, в отличие от подруги, была более сдержана.
– Добрый вечер. – Улыбнулась более чем скромно.
Лиза осматривала меня словно под микроскопом, после чего одобрительно кивнула.
– Выглядишь зачётно. Замужество хорошо на тебя влияет.
– Спасибо, ты тоже не изменилась. – Выдержала я удар, Лизка, казалось, не обратила на это внимание. Уже держала меня под локоть.
– Давно не виделись, ты не звонишь, не заходишь. Значит, хорошо всё?
– Да, спасибо.
– А Шах как? Рад, наверно?
Я уже откровенно переминалась с ноги на ногу, пытаясь улизнуть в сторону своей машины, но природная нерешительность и нежелание обидеть, как всегда брало верх.
– Пока не жаловался. – Вымученно улыбнулась. Не мешало бы ответить встречной вежливостью, но как-то язык не поворачивался. Впрочем, Лизу это не особо расстраивало.
– А я вот с Валерой рассталась. – Неуклюже она перевалилась с одной ноги на другую и пожала плечами. – Другую встретил, сказал, что я его не устраиваю.