Я резко развернулась и попыталась отступить от странного мужчины, сделав шаг назад. А развернувшись, я испытала полный шок. До полного ступора. Потому что передо мной стоял господин Бергман собственной персоной! Попытка отступить, кстати, потерпела полное фиаско. Отступить мне не дали. Получилось, что я просто развернулась в его руке. Развернулась и сама уперлась носом в его шею, непроизвольно втянув носом его запах и замерев. Его запах мне понравился! Не до бабочек в животе и не до тугого узла желания, нет! И близко ничего этого не было. Но его запах не вызывал у меня желания зажать нос. Скорее он пах для меня нейтрально, так же как Галина. Точно! А может они с ней с одной планеты? Ну, где-то же они познакомились? И тесно познакомились, судя по всему!

А Бергман, глядя мне в глаза, перехватил второй рукой моё запястье и поднес его к своему лицу. Втянул запах на запястье, как раз там, где была капля духов, и вдруг совершенно неожиданно провел моим запястьем по своей скуле в направлении к уху. Так обычно трутся обо что-то коты. И трутся они именно этим местом на своей мордашке. Где-то я читала, что у них там железы с их запахом, и они вот таким образом метят это что-то, обо что они трутся. Это как же понимать? Меня сейчас пометили? Или он, таким вот образом, присваивает себе мой запах?

Выглядело это всё очень странно, а если учесть, что до этого я слышала ещё и урчащие звуки, то странность крепчала. Или она только в моей голове крепчала? Оторваться от глаз господина Бергмана было невозможно. Они, кстати, у него были разного цвета! Его левый глаз был полностью карим, а правый глаз был карим только наполовину, вторая его половина была голубой.

– У Вас гетерохромия! – выдала я вдруг.

– Удивительно! Вы одна из немногих, кто не спросил, что с моими глазами. Это все спрашивают, когда видят. Но Вы меня удивили дважды – Вы ещё и выдали очевидную информацию. Впрочем, извините, я нарушил Ваше личное пространство! – и он, наконец, выпустил меня из своих объятий.

– Да не то слово, КАК Вы его нарушили! Вы не только его нарушили, а ещё и лапали меня! – выпалила я.

– Что? – брови Бергмана изогнулись, а губы начали подрагивать.

Это он сейчас что пытается сделать? Не рассмеяться, что ли?? Я поняла, что разозлилась.

– А ещё, ещё…

– Ну, ну? – он явно наслаждался ситуацией.

– Вы меня нюхали!

– Так и Вы меня нюхали! Скажете, что нет? Разве? А вот это вот сейчас что было, когда Вы развернулись ко мне лицом?

Возразить мне на это было нечего, и я сдулась, как воздушный шарик. Признавать очевидное не стыдно, поэтому я ответила:

– Да, нюхала, вынуждена это признать. Извините!

О том, что не просто нюхала, а ещё и получила если не удовольствие, так удовлетворение, я сообщать господину Бергману не собиралась. Это моё личное дело! Или нет? Да с чего бы мне ему сообщать, об этой моей особенности, верно?

А Бергман, увидев в моих руках планшет, оживился:

– О! Я вижу, у Вас есть вопросы! Это хорошо! Ужин пройдет плодотворно.

Ужин действительно прошел плодотворно. И очень вкусно, должна признать. Я отвоевала себе возможность скинуть видео звонок, если не могу на него ответить и возможность ответить на простой, перезвонив не сразу, а через целых пять минут!

Казалось, мои пикировки господина Бергмана только забавляли. У него вообще было какое-то благодушное настроение весь вечер. Когда все вопросы были нами оговорены, он произнес:

– Ну, что ж, пора домой. Завтра ранний подъем и первый рабочий день, – и он махнул официанту, подзывая его, – силы Вам завтра понадобятся немалые.

Глава 5

А утром Бергман ждал меня на подземной парковке в 7 утра, как мы и договорились. Сегодня шеф сел на переднее сиденье рядом с шофером. Это было странно, ведь мне всегда казалось, что подобные ему ездят на заднем сиденье. Но ему видней, в конце концов.

Мы выехали с подземной парковки, и я услышала:

– Фарид, в клинику. У нас есть 15 минут.

Ответом послужил кивок головы.

В больницу? Зачем? Кому-то плохо? Вопросы понеслись в голове табуном лошадей. Или меня надо ещё и обследовать, прежде, чем на работу взять? Вы сейчас ещё меня к гинекологу повезете? Уж не девственность ли проверять? Так опоздали, мальчики! Хе-хе.

– Кристина Игоревна, не удивляйтесь сейчас тому, что увидите, и постарайтесь, пожалуйста, не думать так громко. Нет, Вас не будут обследовать, – и этот гад усмехнулся. Я это точно услышала в его голосе! – Мы заберем моего партнера.

– Арчибальд Васильевич, Вы умеете читать мысли? – вырвалось у меня.

– Да, – последовал короткий ответ.

Обалдеть! Нет, не так! О-бал-деть!!! Вот именно это я сейчас и испытывала. Я ж вчера за ужином какими только прозвищами Котофея Котофеича… Упс! Арчибальда Васильевича, не наградила! А он был в курсе, получается?

– Всегда? – вырвалось у меня.

– Нет. Только когда мне интересен собеседник или того требует работа.

– А вчера…

Договорить он мне не дал:

– Вчера было и то, и другое! – и этот нехороший человек ещё и рассмеялся.

Вот ведь! И зачем ему видеозвонки, когда он мысли видит? Или он их слышит?

– Я их слышу! И на большом расстоянии это моя опция не работает! – последовало объяснение, – и сразу предупреждаю Вас, Кристина Игоревна, что тот, кто сядет сейчас в машину, тоже их слышит. И да, его зовут Степан Арнольдович, вы будете работать непосредственно с ним, и это его распорядок дня и его условия Вы вчера изучали. По сути, Вы будете связующим звеном между ним и остальным миром. Степан Арнольдович никогда не появляется перед камерами. Это делаю я. Кристина, Вы сами, когда его сейчас увидите, всё поймете. Очень Вас прошу об одном: хотя бы постарайтесь взять себя в руки, когда его увидите и, по возможности, не очень сильно пугайтесь и не выказывайте очень явно свое отвращение.

Что? Это он чем сейчас? Я хотела спросить этого Арчибальда, прости господи, Васильевича, почему мне вчера то этого всего не сказали? Почему не дали времени подготовится? Но я не успела. Мы въехали в ворота клиники, и они за нами сразу же закрылись. И ворота, и забор были глухими и высокими. Только вышек по периметру не хватает.

– Достаточно видеокамер! – тут же последовал ответ на моё замечание про вышки. Заметьте, мысленное замечание!

М-дааа, Иванова, привыкай держать мысли на коротком поводке!

Ответом на это мне послужила усмешка. Сегодня Котофей, тьфу, Арчибальд Васильевич, был другим. Сегодня он не был душкой и дамским обольстителем, сегодня он был профессионалом высокого уровня. Охранником, заместителем, кем угодно, а, кстати, кем он при этом Степане Арнольдовиче числится? Сегодня он совсем не походил на вчерашнего кота.

– Со временем сами поймете, кто я при нем! – последовал тут же ответ, – всё, Кристина Игоревна, соберитесь. Пока мы будем подходить к машине, у Вас будет время его рассмотреть. Потом этого делать нежелательно.

– Покусает? – вырвалось у меня нервное.

– Съест! – последовал ответ.

Какой-то, кстати, совсем нешуточный! А он ещё и с шофером переглянулся. Да ковер же твою, самолет! Вот уж удружила мне Галина так удружила!!

– Как говорил один мой знакомый: "Даже если Вас съели, у Вас, как минимум, два выхода! Естественный, но долгий и противоестественный, но, зато быстрый" – выпалила я, не задумываясь. Ну да, есть у меня такая особенность – когда мне страшно, не могу молчать.

Пока я пыталась переварить только что услышанное, собрать мысли в кучку, а заодно и представить, что ж такого страшного я могу увидеть, Арчибальд Васильевич вышел из машины и направился к дверям клиники. Подъехали мы, кстати, кажется, к черному входу. Кто-то очень боится показаться на глаза посторонним?

И тут я увидела Степана Арнольдовича. Он шел, опираясь одной рукой на палочку, а другой на локоть Арчибальда. Степан Арнольдович имел очень непропорциональное тело: широкие, вот просто таки, широченные плечи, длинные и огромные руки и при этом очень короткие ноги, которые ещё и передвигал с трудом. Видно было, что каждый шаг тяжело ему дается. А ведь мог бы и на кресле передвигаться, но он шел сам.

Такими непропорциональными изображали в карикатурах боксеров. На этих широченных плечах на мощной же шее имелась крупная голова. Такие крупные головы имеют быки. Вот такая же была и у Степана Арнольдовича, разве что рогов у него не наблюдалось. Ну или я их из машины не видела среди его буйной шевелюры. Лоб пересекали три горизонтальные морщины, брови были густыми и сросшимися на переносице. На щеках кожа была бугристой, с редкими торчащими щетинками, на обеих скулах были наросты, торчащие в стороны. Наросты были на самих скулах и были обтянуты кожей. Почему-то мне казалось, что они постоянно растут, натягивая кожу и причиняя тем самым боль. Нос на лице тоже имелся, но был приплюснут и от этого почти не выступал. Подбородок был тяжелым, квадратным и с ямочкой посередине. Но самым удивительным, что было на этом лице это были глаза Степана Арнольдовича. Нет, они имели нормальный разрез и не были маленькими. Они были вполне пропорциональными для этого крупного лица, но они принадлежали как будто другому человеку. Когда наши с ним глаза встретились, я увидела, что они непроницаемо черные.

А ещё я вдруг поняла, что не испытываю отвращения, глядя на него. Не противно же вам смотреть, скажем, на орангутанга или гориллу? Вот и мне было не страшно и не противно смотреть на этого человека. Да, не Мистер Совершенство! Но была в нем сила, мощь, уверенность какая-то, а ещё эти его странные глаза. Он ведь человек, да? При взгляде на эти наросты на скулах у меня мелькнула мысль: "Как же ему должно быть, неудобно спать на боку. Они же мешают во время сна! "

Одет Степан Арнольдович был в костюм, явно сшитый на заказ. С его фигурой невозможно купить готовый костюм, это было очевидно. Впрочем, как и сорочку. Не бывает сорочек с таким обхватом воротничка. Сорочка была расстегнута всего на одну пуговицу, но из-под неё торчала густая поросль такого же цвета, как и волосы на его мощной голове. Обожаю волосатую грудь у мужчин. Почему-то мне казалось, что, позволь он отрасти волосам чуть длиннее, и они будут завиваться. Волосы и на его голове, и на груди были тёмно-каштанового цвета.

"Интересно, они мягкие или жесткие? Наверное, они жесткие, вон какая шевелюра! А какой цвет! Эх, мне бы такой! На солнце, наверное, вообще глаз не оторвать от этого цвета! Интересно, а когда у нас с ним будет ребенок, у него будут такие же шикарные волосы каштанового цвета или мои блондинистые? Так, стоп! Что за ерунда мне в голову лезет? Какие дети? Какое солнце? Человек на глаза никому не показывается, а ты "солнце" – оборвала я сама себя. В этот момент Арчибальд и подвел Степана Арнольдовича к машине.

Глава 6

Машина, конечно, была большой. Я не разбираюсь в марках, но, кажется именно такого типа машины и называют машинами представительского класса.

И только когда Арчибальд подвел Степана Арнольдовича к машине, я поняла, что сидеть мы с ним будем вместе на заднем сиденье. Страха от его внешности у меня не было. Меня волновало только то, поместимся ли мы с ним на сиденье. Вблизи его разворот плеч оказался ещё шире. Ни разу не видела настолько широких плеч! Нет, он не был качком со вздутыми мышцами. Чувствовалось, что это его родная, так сказать, мощь и ширь. От него веяло уверенностью и силой. Даже несмотря на его больные ноги.

Ой, мамочки! У меня никогда не было таких мужчин.

Арчибальд помог сесть Степану Арнольдовичу в машину, поправил его ноги, подал его трость и закрыл дверцу. Под весом этого удивительного мужчины даже такая большая машина ощутимо просела. Однако!

И только когда Степан Арнольдович уперся своим плечом в моё плечо, я поняла, что мои опасения были не напрасны.

Отодвигаться вроде бы некрасиво, да? Или я могу чуть сдвинуться? А вдруг он решит, что мне противно, что он ко мне вот так, пусть и через его пиджак и мою блузку, прикасается? Он же мой шеф, а с шефом, кажется, не принято телесный контакт осуществлять. Но мне не противно, даже наоборот, хочется прильнуть сильнее. А ещё ладонь его огромную до зуда на кончиках пальцев хотелось потрогать, а ещё лучше, ощутить её на своем теле!

И тут я почувствовала запах его тела. Вот так вдруг, когда Котофей Котофеич закрыл свою дверцу. Тьфу! Арчибальд Васильевич же!! Вдруг я услышала смешок. Его издал Степан Арнольдович, а затем он расхохотался в полный голос и сказал, обращаясь к Арчибальду:

– Арчи, ты слышал? Кристина Игоревна назвала тебя Котофей!