Информированность лица, принимающего решение, не обязательно означает упрощение ситуации. Часто оценка, исходящая от разведслужбы, должна предупреждать, что обстоятельства сложнее, чем предполагалось ранее, что следует опасаться самой мотивации поведения противника и что ситуация в целом может развиваться в нежелательном направлении. Необходимо располагать информацией. Наличие иллюзий в подобных вопросах приводит к принятию плохих или даже катастрофических решений. Задача офицера разведки – предоставить правительству информацию, какая она есть на самом деле. Но когда вы принимаете решения, то только от вас зависит, настолько вы объективны и честны сами с собой.

Работа разведчиков включает в себя кражу секретов диктаторов, террористов и преступников. Это делается с использованием людей или технических средств и подразумевает вторжение в личную переписку или устные переговоры. Таким образом, мы даем нашим сотрудникам разведки право действовать в соответствии с этическими нормами, отличными от тех, которые мы хотели бы видеть в повседневной жизни. Подобные нормы оправдываются снижением наносимого обществу урона, которого можно достичь при подобной работе^[5]. Авторитарные государства вполне могут полагать, что их спецслужбы обойдутся без ограничений, и поощрять своих агентов делать для достижения поставленных перед ними целей все, что те считают необходимым, независимо от соблюдения законов или правил поведения. В демократических странах такое поведение агентов быстро подорвет доверие как к правительству, так и к разведывательным службам. Следовательно, разведывательная деятельность тщательно регулируется внутренним законодательством, чтобы она оставалась необходимой по объему и соразмерной с уровнем угроз. Поэтому я заявляю прямо – эта книга не учит вас, как шпионить за другими, и не должна мотивировать вас к подобному образу действий. Однако я хочу показать, из каких способов мышления, лежащих в основе секретной разведки, все мы можем извлечь пользу. Эта книга – руководство по правильному образу мышления, а не инструкция по плохому поведению.

Подобное мышление – не только бесстрастный, хладнокровный расчет. «Отрицательная способность» – так поэт Джон Китс описал способность писателя следовать видению художественной красоты, даже когда это приводило к неуверенности, замешательству и интеллектуальным сомнениям в процессе создания произведения. Для аналитического мышления ее эквивалентом является способность переносить болезненные переживания и замешательство от незнания, а не навязывание готовых или универсальных решений в неоднозначных ситуациях или при эмоциональных вызовах^[6]. Чтобы мыслить ясно, мы должны обладать научным, основанным на доказательствах подходом, который тем не менее содержит пространство для «отрицательной способности», необходимой для сохранения непредвзятого мышления^[7].

Аналитики разведслужб любят заглядывать вперед, но они не претендуют на роль предсказателей. Неожиданные результаты будут всегда, как бы мы ни старались со всем тщанием предсказать события. Победитель скачек Grand National или автогонок Indy 500 не может быть известен заранее. События иногда складываются таким образом, что, как нам кажется, им предопределено сбить нас с толку. Важно отметить, что риск может также приводить к реализации определенных возможностей – если, конечно, мы можем использовать разведку для преодоления подобных рисков.

Кто я такой?

Спецслужбы предпочитают молчать о своих успехах, чтобы иметь возможность их повторить, однако провалы спецслужб могут стать достоянием широкой публики. В книге я привел примеры таких успехов и провалов вместе с несколькими событиями из моего собственного опыта – точнее, той его части, которая связана с удивительным развитием цифрового мира. Занятно, если вспомнить, что к своей первой штатной работе я приступил в 1965 году в математическом отделе инженерной компании в Глазго, где мы учились писать машинные коды для ранних компьютеров, используя для ввода программ пятисимвольную перфорированную бумажную ленту. Сегодня мобильное устройство в моем кармане имеет прямой доступ к большему объему вычислительных мощностей, чем их имелось в 1965 году во всей Европе. Такая оцифровка нашей жизни приносит нам огромную пользу, но она также чревата опасностями, что и будет рассмотрено в главе 10 этой книги.

В 1969 году, только окончив Кембриджский университет, я поступил на работу в Центр правительственной связи – спецслужбу Великобритании, ответственную за ведение радиоэлектронной разведки и обеспечение защиты информации правительственных органов и армии, где узнал о новаторской работе Центра по применению математики и машинной обработки данных в разведывательной деятельности. Я отказался от своих планов получить докторскую степень по теоретической экономике и соблазна стать экономическим советником в казначействе Ее Величества. Вместо этого я выбрал карьеру государственного служащего, которая открывала двери в мир разведки, обороны и безопасности государства. Работая в Министерстве обороны в качестве помощника начальника штаба по вопросам военной политики, я использовал данные разведки для выработки рекомендаций министрам и начальникам штабов. Я трижды работал в личном офисе министра обороны (точнее, шести министров – от лорда Кэррингтона в 1973 году до Джона Нотта в 1981 году) и неоднократно наблюдал, какое тяжелое бремя принятия решений в условиях кризиса ложится на политическое руководство страны. Я видел, насколько полезной для дела может быть хорошая разведка и какие проблемы вызывает ее отсутствие. Когда я работал советником по обороне Великобритании в штаб-квартире НАТО в Брюсселе, мне было ясно, как работа разведки формирует процесс контроля над вооружениями и внешнюю политику государства. И, будучи помощником заместителя министра обороны по вопросам политики, я был крайне ненасытным заказчиком оперативной разведывательной информации по кризису в бывшей Югославии. В этом качестве я стал членом Объединенного разведывательного комитета Великобритании, ключевого подразделения по разведывательной оценке обстановки Кабинета министров Королевства, в котором я прослужил в общей сложности семь лет.

К тому моменту, когда я покинул Министерство обороны, чтобы вернуться в Центр правительственной связи в качестве его директора в середине 1990-х годов, вычислительная техника совершенно изменила способность обрабатывать, хранить и извлекать данные в неслыханных масштабах. Я до сих пор помню, как инженеры с триумфом докладывали мне, что им удалось добиться стабильного хранения терабайта данных с быстрым доступом – это был большой шаг в то время, хотя мой маленький ноутбук сегодня имеет память всего вдвое меньше. Что еще более важно, интернет стал важной сферой работы для профессионалов, всемирная паутина набирала популярность, а новый сервис Microsoft Hotmail сделал электронную почту быстрой и надежной формой коммуникации. Мы знали, что цифровые технологии рано или поздно проникнут во все сферы нашей жизни и что такие организации, как Центр правительственной связи, должны будут радикально измениться, чтобы справиться с проблемами, возникающими по мере цифровизации жизни и общества^[8].

Темпы цифровизации оказались более быстрыми, чем прогнозировались. В те годы еще не были изобретены смартфоны, и, естественно, отсутствовали Facebook, Twitter, YouTube и прочие социальные медиаплатформы и связанные с ними приложения. То, что должно было стать поисковиком Google, на тот момент являлось всего лишь исследовательским проектом в Стэнфордском университете. В течение этой небольшой части моей трудовой жизни я видел, как эти и многие другие революционные достижения начали подчинять себе наш мир. Менее чем за 20 лет наши приоритеты в экономической, социальной и культурной жизни стали зависеть от доступа к сетевым цифровым технологиям и от процесса обучения безопасному сосуществованию с ними. Назад пути нет.

Когда в 1997 году меня неожиданно назначили постоянным заместителем министра внутренних дел, это привело к моему тесному сотрудничеству с МИ-5 и Скотленд-Ярдом. Эти службы использовали разведданные при расследованиях, направленных на выявление и устранение внутренних угроз, в том числе активности террористических и организованных преступных групп. Именно в этот период Министерство внутренних дел разработало закон «О правах человека» (1998) и законодательство, регулирующие и контролирующие полномочия следственных органов для обеспечения постоянного баланса между нашими основными правами на жизнь и безопасность и правом на неприкосновенность частной жизни в ее личной и семейной сфере. Моя карьера в качестве заместителя министра внутренних дел была продолжена после террористических атак 11 сентября 2001 года на посту первого в истории координатора по безопасности и разведке Великобритании. Тогда, вернувшись в Объединенный разведывательный комитет Великобритании, я отвечал за обеспечение нормального функционирования британского разведывательного сообщества и за разработку первой британской контртеррористической стратегии CONTEST, действующей и на момент написания этой книги в 2020 году.

В этой книге я предлагаю вам уроки из мира разведки – не только изнутри самой разведслужбы, но и с точки зрения политика как пользователя разведывательной информации. На собственном горьком опыте я убедился, что разведывательные данные тяжело получить, они всегда фрагментарны и неполны, а иногда и ошибочны. Но если работать с ними последовательно и с пониманием ограниченности содержащейся в них информации, то становится очевидна их значительная роль и польза для обеспечения безопасности общества. Абсолютно то же самое верно и для вас.

ВООВ: методика аналитического мышления

В настоящий момент я являюсь внештатным профессором, преподавателем курса разведки на факультете военных исследований в Королевском колледже Лондона, в Институте политических исследований в Париже, а также в Университете обороны в Осло. Мой опыт заключается в том, что наличие методологии разбора процесса принятия решений и установления соответствующего уровня доверия к ним действительно помогает в работе. Разработанная мною методика – позвольте мне назвать ее аббревиатурой ВООВ – построена на четырех типах обработки информации, позволяющих сформировать интеллектуальный продукт, полученный на разных уровнях анализа:

● Владение ситуацией: что происходит и с чем мы сталкиваемся прямо сейчас.

● Объяснение, почему мы видим то, что видим, и мотивации тех, кто участвует в текущем событии.

● Оценки и прогнозы развития события при различных обстоятельствах.

● Выработка стратегического уведомления о проблемах, которые могут возникнуть в долгосрочной перспективе.

За этим четырехчастным образом мышления – методикой ВООВ – стоит мощная логика.

Возьмем в качестве примера расследование нападения, предпринятого крайне правыми экстремистами. Первый шаг – выяснить как можно точнее, что вообще происходит. В качестве отправной точки полиция соберет информацию об известных ей преступлениях, допросит свидетелей и получит данные криминалистической экспертизы. В наши дни также имеется достаточное количество информации, доступной в социальных сетях и интернете, однако доверие к подобным источникам требует тщательной проверки. На самом деле даже хорошо проверенные факты могут быть интерпретированы совершенно по-разному, что может привести к ошибочному преувеличению или недооценке расследуемой проблемы.