Чайковская заметалась по квартире, собирая вещи. Она не имела представления, как долго будет отсутствовать, поэтому, то складывала, то выбрасывала из чемодана вещи и обувь. Потом вдруг подумала, что не на себе же везти и не в самолёте с дозволенным багажом, можно сбрасывать всё подряд. Саша отключила холодильник, проверила краны, запоры на окнах и по традиции присела перед дорогой на диван. Взгляд упёрся в свадебное платье, которое висело на двери зеркального шкафа и слегка колыхалось от передвижений хозяйки. Чайковскую обжёг стыд.

– Что я делаю? – Саша говорила вслух и качала головой. – Славка так готовился, покупал кольца, костюмы, завтра придут гости. Хорошо, если он успеет всех предупредить, а что скажет? Невеста упылила за наследством? Его мамашу хватит кондратий! – Девушка рывком поднялась, отгоняя тягостные мысли. – Ничего, не смертельно. С дороги позвоню, а свадьбу перенесём. Да и нужна ли эта свадьба вообще!

Спустившись к машине, открыла багажник и увидела мишуру, которую они с подругой приготовили для праздничного оформления. В груди снова ёкнуло чувство похожее то ли на стыд, то ли на жалость. Саша втолкнула чемодан, сминая нарядную бумагу, и решительно захлопнула дверцу багажника, словно закрывая последнюю возможность для возвращения. Через тридцать минут Чайковская выехала на трассу, ведущую в столицу. За день она настолько была занята, что совсем забыла о еде и когда увидела вечерние огни заправочной станции, решила залить полный бак бензина и перекусить, да и наконец-то поговорить с женихом не мешало! Звонить Светлане она робела, Александра представляла, что подруга выльет на неё целый таз укоризны, а слушать стыдливые речи не хотела, под напором может свернуть с дороги. В здании станции пахло жареными сосисками и кофе. Чайковская умяла скудный дорожный ужин, запила жидким кофе, села за руль и съехала на обочину, чтобы вдали от чужих ушей поговорить по телефону.

– О, нет! – Саша в отчаянии ударила по рулю. Батарея на телефоне не подавала признаков жизни. И вместо того, чтобы вернуться на станцию и подзарядить телефон, девушка бросила трубку на колени и влилась в вечерний поток машин. Через какое-то время нестерпимо захотелось в туалет. Саша свернула на просёлочную дорогу, вышла из автомобиля, размяла затёкшие ноги и, раздвигая ветки, направилась в кусты. Она не волновалась, что её кто-то заметит, опустились сумерки и только фары, проезжающих автомобилей и большегрузных фур скудно освещали обочину. Александра снова села за руль и вернулась на прежний путь. Она не заметила то, что когда выходила из машины, телефон соскользнул с колен и беззвучно юркнул в придорожную траву, которая только-только начала пробиваться к свету.

Глава 3

Богословский стоял под струями воды, смывая с себя липкий пот утренней страсти. Через стеклянную панель душевой кабины краем глаза он наблюдал, как любовник, напевая что-то себе под нос, вертится у зеркала, широкими жестами заглаживает стильную причёску и наносит специальный спрей на виски. Они встречались почти год. Сначала свидания проходили в номерах загородных и придорожных отелей, потом Эдуард снял жильё подальше от центра города, хотя его роскошная квартира пустовала. Жена обитала в особняке недалеко от Москвы. Однако приводить любовника в свои апартаменты не рисковал из многих соображений: могла неожиданно появиться жена Ирина, заскочить тёща, которой сам сдуру, в пьяном образе дал ключи или заявится сын с невесткой, да и нередко наведывалась сестра Виолетта. Об этой стороне жизни никто не должен знать! Для всех Богословский Эдуард Семёнович примерный семьянин, хороший отец, ведущий менеджер, член совета директоров крупной энергетической компании, ценитель искусства и вообще сорокадевятилетний мужчина, ведущий здоровый и праведный образ жизни. С женой их давно ничего не связывало, он удивлялся иногда, каким образом они умудрились родить и воспитать хорошего сына. Впрочем, дело было молодое, студенческое, тогда, наверное, они любили друг друга. Эдуард сначала догадывался, а потом узнал наверняка, что жена встречается с молодым любовником, да и вообще меняет мальчиков периодически, и, конечно, не потому, что смахивает на Софи Лорен или Бриджит Бордо в лучшие годы их жизни, а потому что щедро оплачивает карманных утешителей плоти. Однако эта информация совсем не всколыхнула душу, даже самолюбие не дрогнуло, пусть себе тешится, главное, чтобы похождения не вылезли наружу. Собственно такое не спрячешь, в их тусовке считается моветоном, если даму среднего возраста и высокого достатка не сопровождает карманный кобелёк. Ну, это так, для того, чтобы держать себя в тонусе, не более того, главное семья и соблюдение внешних приличий. А вот в его случае всё обстояло намного сложнее. Если окружение достаточно лояльно относится к адюльтеру женщины с молодым человеком, то мужчины, состоящие в отношениях с особью своего пола, подвергнутся резкой критике и остракизму. Нет, нельзя рисковать положением в обществе и должностью, да и зачем, всё и так хорошо складывается и совершенно устраивает их обоих. Богословский познакомился с сильным, эффектным блондином на какой-то выставке. Раньше случались увлечения молодыми мужчинами, но в этот раз чувства оказались глубокими. Эдуард Семёнович сам не помнил, в какой момент переключил своё внимание с женщин на парней. Не на тех, субтильных субчиков с оттопыренным мизинчиком и с манерами избалованной кокетки, а на мачо, похожих на Рики Мартина. Как-то в очень узком, если не сказать закрытом кругу на вечеринке, он закружился в оргии жриц любви и парней такой же профессии. Под воздействием алкоголя и лёгких наркотиков позволил себе расслабиться до такой степени, что слился в экстазе с юношей, как Аполлон. С тех пор женщины перестали его интересовать, то же самое относилось и к жене. А может к жене в первую очередь. Ирина его раздражала, бесила и доводила до трясучки. Как можно в сорок восемь лет выйти на публику без бюстгальтера? Она же демонстрировала свои надутые у пластического хирурга титьки на всех красных дорожка, модных показах и светских вечеринках! Жена надевала невероятно короткие платья в обтяжку и каблуки, как подковы у боевой лошади! Она спускала баснословные суммы в элитных салонах пластической хирургии. Наступило время, когда невинными массажами и уколами красоты уже ничего не изменить, тем более при любви к курению, загару и алкоголю. Да тьфу, на неё! В особняке за городом убирает прислуга, готовит повар, сад облагораживает ландшафтный дизайнер, а за гаражом присматривает шофёр. Ей даже заняться нечем! И пусть бы забавлялась, надувала скулы, выкачивала жир с живота, увеличивала грудь и зад, но зачем всем этим сомнительным добром трясти перед телекамерами! Одно утешение в объятиях Никодима! Может он и не Никодим вовсе, а Витя, Вася или Ваня. Придумал парень себе запоминающееся, звучное имя. Какая разница, не проверять же паспорт! Во время знакомства Эдуард сразу обратил внимание на светловолосого парня с синими глазами, их свела судьба в модной московской галерее. Выставку продажу организовал какой-то фонд помощи то ли спасения животных, то ли бездомных, то ли сохранения памятников древностей. Фондов сейчас развелось, как блох на бездомной собаке, каждый норовит пригласить богатых и знаменитых, а те в свою очередь с удовольствием таскаются по, такого рода, мероприятиям и перед камерой трясут мошной, чтобы заполучить кусочек славы.

Мужчины остановились возле фотографии знаменитого московского мастера, затеяли разговор, всё глубже проникаясь симпатией, друг к другу. После нескольких бокалов шампанского, вечер решили провести вместе. Никодим оказался начинающим фотографом из Белоруссии, Богословский взялся за его раскрутку и не без успеха. Через несколько месяцев парень обзавёлся собственной студией, заполучил несколько перспективных заказов и познакомился с множеством нужных людей. С какого-то времени мужчин начали связывать не только отношения интимного характера. Никодим практически перешёл на обеспечение своего любовника. Однако парень обещал вернуть все потраченные средства.

Эдуард Семёнович расслабился, стоя под струями тёплой воды и вздрогнул от неожиданности, когда парень костяшками пальцев забарабанил по стеклу кабины. Богословский закрыл воду и вышел из душа. Никодим, не слова не говоря, бросил ему полотенце и протянул трубку, показывая тем самым, что на том конце кто-то из родственников, и ему лучше не светиться. Мужчина наспех вытерся, запахнул полотенце на поясе, глянул на номер и скривился. Сестра звонила почти ежедневно по поводу и без.

«Такая же тунеядка, как и Ирина, безвылазно сидит в салонах, посещает все возможные приёмы и делает вид, что трудится в поте лица, – досадливо подумал Эдуард. – Вообразила себя важной великосветской блогершей».

Он вышел из ванной комнаты и подключился:

– Привет. Ну что сегодня?

– Здорово братец, – голос родственницы звучал заискивающе и задушевно. – Не сердись, мне нужна твоя помощь.

– Ты дёргаешь меня в рабочее время! Проблемы могут подождать до вечера?

– Я звонила в компанию, секретарша сказала, что тебя нет, и значит, ты можешь говорить!

– Я могу находиться на совещании или на встрече с компаньонами, или в совете директоров! Если ты не прекратишь беспокоить меня по ерунде, я внесу твой телефон в чёрный список!

– Эдик, я знаю, где ты и с кем, – в голосе Виолетты послышались нотки, которые Богословский раньше не слышал.

– Ты следишь за мной? – в душе Эдуарда образовалась грозовая туча.

– Больно надо! Случайно увидела тебя с молодым приятелем здесь на окраине, когда вы в супермаркете отоваривались, – сестра хихикнула. – К вечеринке готовитесь или ты сменил ориентиры? Потянуло на молодых парней?

Ладони Богословского вспотели:

– Что ты несёшь? – мужчина угрожающе зашипел. – Ещё раз позволишь подобные высказывания, быстро перекрою кислород!

– Ладно, успокойся, – снисходительно произнесла сестричка, – знаю, что ты продвигаешь этого фотографа, только не понимаю почему. Он и впрямь такой талантливый? – она не ждала ответ, – хотя, мне разницы нет.

Виолетта ещё что-то говорила, а Эдуард Семёнович думал, насколько подозрения сестры близки к истине. Брат с сестрой не особенно дорожили родственными узами, дружить их заставляла нужда. Сестрица, дожив до тридцати лет, не обзавелась образованием, работой и семьёй. Замуж она выходила не однажды. Всякий раз Эдуард облегчённо вздыхал у дверей ЗАГСа, но всякий раз мужья избавлялись от капризной девицы при первой возможности. Кому понравится бездельница, которая не умеет и не желает готовить и не стремиться к порядку в доме. Всё бы полбеды, можно нанять прислугу, в жёны брали девушку не бедную, с приданым, но скверный, заносчивый характер в отношении мужчин исправить невозможно! Достойное содержание ей обеспечил брат. При его должности, показывать все активы было бы верхом неразумности, поэтому Богословский распихивал левую прибыль на счета близких родственников, коих оказалось не много: сестра Виолетта и жена Ирина. Больше он никому не мог довериться, даже сыну. Зато эти две пустоголовые понятия не имели, насколько богаты! От обоих Эдик имел доверенности на ведение дел, а в случае необходимости дамы ставили подписи, даже не заглядывая в бумаги. Те, в свою очередь считали мужа и брата благодетелем. Ну как же, он оплачивал все капризы, в сумочке от «Прада» банковские карты с бесконечным кредитом, возможность покупать лучшие шмотки в любой стране мира и даже перелёт за счёт компании на частном самолёте.

– Так, давай ближе к делу, – Эдуард перебил щебетание сестры и остановился у встроенного шкафа, рассматривая себя в зеркале. – Нет времени выслушивать твой галдёж, говори толком, что нужно!

– Послезавтра в галерее «Гармония» намечена вечеринка по поводу дня рождения владелицы Симонович Людмилы, я с ней лично не знакома и соответственно приглашение не получила…