Шапошников запланировал ещё множество вопросов, но вдовец сослался на плохое самочувствие и сказал, что ему необходимо осознать происходящее. Полицейский скрепя сердце согласился, выписал пропуск, взял обещание, что в понедельник он приедет снова на «беседу» и отпустил троицу восвояси. Сам встал к окну, закурил сигарету и попытался подумать о вещах отвлечённых – о том, что выходной день пропал, что скоро кончится лето, а он так и не был в отпуске, о холодном пиве, о красивой, желанной девушке Нине. Он усмехнулся, вспомнил песню Володи Высоцкого:

«Сегодня я с большой охотою

Распоряжусь своей субботою,

И если Нинка не капризная,

Распоряжусь своею жизнью я.

– Ну и дела же с этой Нинкою!

Она спала со всей Ордынкою, -

И с нею спать, ну кто захочет сам!..

– А мне плевать, мне очень хочется!»

Раздался телефонный звонок. Дежурный доложил, что его добивается некий гражданин, по паспорту грек, по виду интеллигент, а по призванию адвокат.

– Отправляй! Всё равно выходной потерян.

Серёга затушил сигарету и вернулся за стол.

Иса постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошёл в прокуренный кабинет. За столом сидел симпатичный, парень – блондин с румянцем на щеках и конопушками на носу. Для черноволосых, загорелых греков все белобрысые и рыжие считались красивыми по определению. И адвокат сразу же расположился к этому парню, представился и без приглашения уселся на стул рядом.

– От вас сейчас вышел господин Свешников, – Иса с ходу взял быка за рога. – Я же прилетел из Греции в поисках его жены Элеоноры.

Он рассказал все подробности дела, которое привело его в Санкт-Петербург, не упоминая лишь имя своего клиента и нюансы с неучтёнными шубами.

– Так вот, наши с вами интересы совпадают, и мы могли бы быть полезны друг другу.

Шапошников усмехнулся и опять закурил.

– Ох, и пронырливое это племя адвокатов. Так вот, скажу вам то, немногое, что знаю сам. Мои коллеги и ваши соплеменники прислали всё, что узнали на этот момент. Тело Элеоноры Свешниковой было обнаружено в пригороде Афин, на замороженной стройке отеля. Контора, которая начала строить отель, обанкротилась и прекратила всякие действия почти год тому назад. Стройка обнесена забором, технику отогнали, ничего ценного там не находится, всё вывезли давным давно, поэтому территорию никто не охраняет. Тело обнаружила тётка, которая разыскивала свою архипородистую собаку. Собственно и тётка, и собака встретились у тела. Собака выла, как безумная, а тётка визжала, когда увидела уже почерневшую, женскую руку с маникюром. Тело было заброшено какими-то досками и строительным мусором. Полицейские установили, что женщину убили чуть меньше месяца тому назад, при осмотре места происшествия обнаружили орудие убийства – железный, толстый прут. Её избивали этим прутом несколькими ударами по голове и по телу. Лицо в гематомах и еле узнаваемо. На шее золотая цепочка с дорогим кулоном, а на руке, такой же браслет. Сумочку нашли неподалёку с небольшой суммой денег, сотовым телефоном и паспортом на имя Свешниковой Элеоноры. Следов борьбы не обнаружено.

– Как же её могли заманить на заброшенную стройку? Или убили в другом месте?

– Я могу дать вам прочитать документы на греческом языке, но чтобы сберечь время, я расскажу: по какой причине она согласилась приехать пока не понятно, но приехала, по всей видимости, добровольно, потому что нет следов волочения и борьбы. Удар ей нанесли неожиданно, умерла от того, что ей просто разнесли череп, и она потеряла много крови.

– Значит это не ограбление?

– Скорее всего, нет, все украшения при ней. Хотя за эти золотые побрякушки убивать никто бы не стал. Припугнуть, припугнули бы, ножичком перед носом помаячили, чтобы сама сняла, но не убивать? Хотя, мало ли какие нравы в вашей Греции. Или причина другая, или она имела что-то более ценное. А из вашего рассказа, я делаю вывод, что имела. Кто-то завладел меховым товаром или деньгами большими, чем нашли в сумочке. Да, и точное время смерти ещё не известно.

– Я думаю, что патологоанатомы и не скажут. Плюс-минус двое суток, – Иса прикинул в уме температуру и время. – Тело нашли почти по истечении месяца, в июне стоит жара под сорок градусов. Я удивляюсь, что что-то вообще удалось выяснить. Я могу посмотреть фотографии трупа?

Шапошников протянул пачку фотографий. Адвокат рассматривал несколько минут и сделал вывод, что если даму и опознали, то в основном по драгоценностям, маникюру и волосам, но и, конечно, по паспорту. В это время какая-то мысль мелькнула в его голове и он, кое-как уцепился за неё.

– И вот, что я хотел сказать: женщина приехала в отель «Дориан Инн» шестого июня, переночевала, наутро седьмого поймала такси у метро «Омония», приехала на меховую фабрику, забрала товар и отправилась в аэропорт. Больше её никто не видел. Значит, этот кто-то увёз Элеонору из аэропорта, предварительно лишив её товара. Вопрос в том кто это сделал, и как её убедили поехать в заброшенный отель?

– Ну, на это можно найти много ответов. Наприме: оставить товар в камере хранения и провести ещё несколько дней в Афинах. Может это мужчина, который вскружил ей голову.

– А вот и нет! Старший продавец салона «Элеонора» поведала мне, что товар поступил с курьерской доставкой седьмого июня ближе к вечеру. Значит, Свешникова утром забирает мех седьмого утром и уже седьмого после обеда товар оказался в Санкт-Петербурге. Значит, убийц двое – один заманивает и убивает женщину, а второй или вторая переправляет товар в Россию.

Шапошников развёл руками в удивлении.

– А какой смысл? Товар-то не украден, он всё равно попал в нужный магазин!

– Тогда надо проверять службы аэропорта Афин и Санкт-Петербурга. Свешникова могла отправить лишь багаж, а сама вернулась в город. Или доверила сумки третьему лицу. А в Пулково служба доставки привезла товар по адресу.

– Значит мотив убийства не в драгоценном мехе, ведь он всё равно попал в салон. Может всё-таки у неё имелась большая сумма денег наличными или на банковской карте, и она по какой-то причине, не рассчиталась на фабрике. Надо это оставить, как версию.

На том, собственно обмен информацией и завершился. Каждому из них было ещё кое-что рассказать, но каждый решил это кое-что оставить про запас.

День катился к вечеру. Иса помнил, что договорился с домработницей о встрече, но, решил, что может поговорить с ней чуть позднее. Он пригласил симпатичного полицейского в кафе на ужин. На маленькой эстраде, в углу скрипач рвал жилы у несчастной скрипки цыганскими напевами. Еда оказалась превосходной, атмосфера непринуждённой. Мужчины расслабились после нескольких бокалов вина, но были не особенно веселы, и у каждого имелась своя причина для уныния. Шапошников горевал, что убийство, размазанное на две страны почти обречено на висяк, что красивая и желанная Нинка, проводит вечер с очередным, богатым толстосумом, а не с ним- с нищим ментом. Иса же мысленно чесал, лысеющую макушку и придумывал, что скажет своему школьному товарищу – денег нет, и нет женщины, которая должна эти деньги отдать. Подумал, что его жена Лариса, как всегда грустит в его отсутствии.

– Вообще, спасибо Иса, вы многое прояснили в этом деле. После вашей информации будет легче разобраться в происходящем, – Шапошников вздохнул, немного помолчал. – Что вы намерены делать дальше? Вернётесь в Афины?

– Ну, не завтра, конечно. Я так и не видел город, не был в «Эрмитаже»…

Иса немного лукавил: он ещё должен задать много вопросов и прежде всего домработнице со странным именем Изольда. А дальше он посмотрит, в «Эрмитаж» идти или покружить вокруг этого дома и фермы. Вообще, пока фигура Элеоноры закрыта для него. А ведь у неё должны быть подруги, её парикмахер, косметолог, гинеколог, в конце концов. Он спросил Шапошникова:

– А когда примерно могут состояться похороны женщины?

– Дня через два. Завтра самолётом отправят тело, потом наши криминалисты составят свою экспертизу, ну и родственники могут забирать. Но вы, уважаемый Иса, можете наслаждаться красотами города на Неве и больше не забивать голову подробностями этой истории.

***

Весь вечер Изольда провела в заботах и совсем забыла, что пригласила адвоката из Греции. Она не вспомнила о нём ни на следующий день и тогда, в понедельник, когда утром пришла в дом к Свешникову. Обитатели ещё спали, в коттедже стояла тишина и только большие, напольные часы привычно тихо шептали время. Она неслышно прошла на кухню, приготовила завтрак, потом села у окна и задумалась. Всё было как всегда, но осознание, что в дом пришла смерть, печалью наполняло её душу. Женщина рано осталась одна с ребёнком на руках, в небольшом деревенском доме. Муж уехал на заработки в северные края и с тех пор его никто не видел, и не мог ничего о нём сказать. В деревне работу было не найти, и когда неподалёку развернулась стройка роскошных коттеджей, она отправилась на поиски работы к богатым обладателям новостроек. Как раз в это время молодая, счастливая чета Свешниковых, с маленьким ребёнком на руках нуждалась в помощнике по дому. Так Изольда и приросла к этой семье, иногда в ущерб собственной дочери. Потом, когда подрос их сын, домработница приходила не каждый день, пару раз в неделю. Вся жизнь этой семьи происходила на её глазах. Это она повела в первый класс их сына Илью, потому что родители были с головой погружены каждый в свой бизнес. Она сервировала, готовила, накрывала стол к семейным праздникам, дням рожденья и разным торжествам. Но семья всё реже и реже стала собираться вместе, а когда мальчик окончил школу и через какое-то время уехал учиться в Англию, весь уклад и вовсе покатился под откос. Но она никогда не совала свой нос в дела хозяев. Сергей Сергеевич был с ней снисходительно терпелив, а Элеонора относилась не как к прислуге, а как к члену семьи. Хотя, если подумать и вспомнить, то дистанция оставалась всегда, но никто и не претендовал на членство в элитном клубе под названием «Благородное Семейство Свешниковых». Изольда углубилась в воспоминания, потом тяжело вздохнула, смахнула слезу и начала завешивать зеркала. Она вздрогнула, когда за спиной услышала злое шипение, переходящее в визг.

– Ты что тут затеяла? Это что за траурный фольклор!? Убирайся на кухню и сиди там! Впредь, ты будешь делать то, что тебе будет приказано, и не занимайся самодеятельностью!

Софья уже находилась при полном обмундировании элегантной женщины и распространяла густой и вязкий запах популярных французских духов «Пуазон». Домработница оторопела от такой перемены: секретарша позволяла себе и раньше шипящие выходки в её адрес, только делала это украдкой, но сейчас эта вертихвостка перешла все границы – она тыкала, повышала голос и унижала. Изольда прижала руки к груди и испуганно смотрела на распоясавшуюся приживалку. А та не унималась и продолжала сотрясать воздух.

– Убери немедленно, или я сама сниму все эти тряпки!

– Что здесь происходит?

Свешников с мрачным видом спускался в гостиную. Софья повернулась к хозяину и, показав рукой на домработницу, уже тише процедила:

– Вот эта… – она замешкалась, подбирая слова, – Эта работница пытается навести здесь свои порядки. Тряпки на зеркалах развешала, траур в доме решила устроить!

Сергей Сергеевич остановился, повёл носом воздух и, еле сдерживая крик, процедил:

– Послушай, быстро пошла и смыла с себя этот поганный запах, потом спускайся к завтраку. И больше, чтобы не открывала рот на Изольду. Пока она здесь хозяйничает, а не ты. Даю тебе пять минут, иначе останешься без завтрака.

Софья как-то поникла, её лакированные букли опали, она повернулась и без прежнего энтузиазма поплелась на второй этаж, расплёскива синюю злобу из глаз.

– Да, и поторопи этого тунеядца! Через семь минут, мы должны выехать из дома в полицию!