Отец снова сердито махнул рукой, но к тому месту следом за сыновьями потрусил. С высокого берега он ничего не рассмотрел, но спустившись к самой кромке воды, в зарослях камыша, сначала увидел белую руку с синими ногтями, а потом и всё тело в тёмной от воды одежде. Лицо утопленника распухло и оскалилось. Отец гавкнул на ребятишек, чтобы не приближались, а те и не совали свой нос, стояли на холме, трясясь от страха. Достаточно того, что младшего, когда зашёл в воду, чтобы отцепить от коряги крючок, покойник коснулся его холодной рукой. И всё опять, как у классика: решил мужик оттянуть покойника за ноги из кустов на середину реки и отправить по течению дальше. Пусть его кто-нибудь другой обнаружит, а ему на работу пора. Ведь вцепятся полицейские мёртвой хваткой и целый день насмарку, на работе получит выговор, поди, потом, докажи, что да как. Уже в воду зашёл, да только как представил, что руками затронет безвольное, холодное тело, к его горлу подступила тошнота. Он хлопнул себя по карманам – телефон остался на кухонном столе. Тогда повернулся и крикнул сыновьям, чтобы бежали в дом и вызывали полицию, а сам остался сторожить уже безвредное тело. На работу он так и не попал, но в полиции выдали документ, удостоверяющий, что прогулял он не по своей воле. Местный участковый вызвал опергруппу из района, они прибыли на место преступления быстро. Следователь долго и дотошно допрашивал отца и сыновей, но сказать им было нечего, кроме того, что покойника видят в первый раз, да и, похоже, дядька не из их посёлка, если не приехал к кому-то в гости. Здесь все друга знают, но этот не поселковый. Может только с закрытого, коттеджного района, который раскинулся в паре километрах от Свияги и закрылся от внешнего мира забором и шлагбаумом. На вопрос следователя, почему мужчина, обнаруживший труп так думает, тот ответил просто:

– В это время дожди идут день, через день и наши местные всё больше в резиновых сапогах или кирзачах ходят, а у этого на ногах, – мужик махнул головой в сторону уже лежащего на берегу утопленника, – ботиночки шик и колечко на мизинце финдиперсовое.

И ведь прав он оказался, подумал следователь-в посёлке самая большая шишка это председатель поселкового совета, управляющий фермой, директор лесопилки и владелец магазина, но ни у того, ни у другого, ни у третьего даже не хватило бы фантазии, средств и возможностей приобрести туфли ручной работы с позолоченными пряжками и кичливо напялить на мизинец золотое кольцо с крупным рубином. Документов при покойнике не оказалось, и в морге он числился как неопознанный. Отпечатков пальцев данного гражданина в полицейской базе данных не оказалось. После вскрытия патологоанатом предоставил письменный доклад, в котором значилось, что утопленник вовсе и не утопленник, а отравленник, потому что воды в лёгких нет. Ему вкололи яд дитилин, а в воду бросили уже мёртвое тело. В реке он находился около двух суток. Мужчине на вид сорок пять- пятьдесят лет, брюнет, несколько коренных зубов из дорогой металлокерамики, такие делают или в Европе, или в Израиле. Больше никаких примет. Эксперты даже предположить не могли, в каком месте по реке могли сбросить труп. Целую неделю не прекращались ливни, река поднялась, и покойник мог болтаться в одном месте, а мог плыть по течению. Опросили поселковых жителей и коттеджных, но никто мужика в глаза не видел, и знать не знает. А тут загадок добавил патологоанатом, который сообщил на другой день после вскрытия, что сразу не обратил внимания, а вот сейчас глянул: у покойного имелась циркумцизия, то есть операция по обрезанию крайней плоти.

– Так он кто? Еврей или мусульманин? – опешил от такой новости следователь.

– Наша наука не научилась распознавать национальность и вероисповедание покойников, поэтому предположить можно и то и другое. А может операция проводилась по медицинским показателям, что тоже не исключено. Мужчина имел смуглую кожу и тёмные волосы, богатую растительность на груди и спине, так сказать повышенную волосатость, к какой предрасположены жители южных, тёплых районов и стран.

Следователь выходил из морга озадаченный, но его удивило ещё больше замечание в след.

– Опять чуть не забыл. В кармане рубашки я обнаружил размокший квадрат тонкого картона, но кое-как получилось определить – это игральная карта валет пики.

Следователь прикинул в голове, что убить могли за карточный долг, но рыбы такого масштаба не плавают в их захолустье, такие обитают в петербургских карточных притонах. Да что значит карта, никакого смысла в этом нет. Так решил следователь из района, отправил запросы во все инстанции с просьбой помочь определить убитого, но время шло, а результатов никаких. Осталось надежда на то, что родственники, друзья или близкие кинутся на розыски покойного картёжника, вот тогда и проясниться что это за фрукт в дорогих штиблетах.

Шапошникову исполнилось тридцать девять лет. Больших высот по службе он не достиг, самое главное и не рвался. Он оказался тем редким солдатом, который не мечтает стать генералом, и вовсе не потому, что у него отсутствовало честолюбие. Сергей прекрасно понимал, чем выше он поднимется по служебной лестнице, тем больший груз взвалит себе на плечи, тем дальше окажется от реальных дел. Его устраивало то, что в Управлении он руководит отделом по раскрытию тяжких преступлений. Собственно не отдел, а отдельчик, в котором числилось три человека вместе с ним. Один товарищ находился в отпуске, поэтому упирались они вдвоём. Рабочий день закончился. Рафик, прыгнув в автомобиль, отправился на поиски квартиры, которую можно снять по приемлемой цене. Он находился в состоянии развода со своей женой и пока мыкался по углам. То квартировал у Шапошникова на даче до тех пор, пока туда на лето не перебралась его жена с ребёнком и пенсионеры родители. Какое-то время скитался у друзей, но со дня на день должна приехать женщина, из-за которой и случился развод, поэтому кровь из носа, а жильё надо снять. Они познакомились почти год тому назад, но сразу не решились разрушить ту жизнь, которая произошла до встречи. И у неё, и у него имелась семья, только Рафик, как мужик сильный и честный нёс ответственность за двух сыновей, поэтому развод происходил мучительно и долго. Он хотел чтобы сыновья постепенно привыкали к мысли, что жить будут не вместе, но он никогда и ни за что не оставит их без присмотра. Рафик очень боялся, что обиженная жена начнёт закатывать истерики с битьём посуды или устроит торг и шантаж самым драгоценным – сыновьями. Она и устроила. Всё, как положено в нормальных семьях при разводе – и грохот от разбитых тарелок, и рассказы детям, какой их папка подлец. Хорошо разлучница под руку не попалась, а то бы и её лохмы повыдёргивала, как в общеизвестном, замечательном фильме «Любовь и голуби». Но бесновалась оскорблённая женщина недолго, вскоре угомонилась, особенно, когда поняла, что муж её помимо ежемесячных алиментов оставляет всё и домик в деревне, и трёхкомнатную квартиру в Санкт-Петербурге, а забирает лишь небольшой чемодан с вещами и далеко не новую машину. Уже потом Рафик узнал, что у жены давно появился хахаль, и она начала крутить с ним тайный роман за год до объявленного мужем официального расставания. А скандалила и шумела от того, что так положено. Но кем положено, недоумевал про себя Рафик, наверное, гастрономом, в котором трудилась мать его детей, но можно развестись тихо и интеллигентно, но опять-же товарки по гастроному неправильно поймут. Но Рафику до этого уже не было никакого дела. Он перестал нормально питаться, стал много курить, спал с телефоном у уха, чтобы не пропустить звонок, в конце концов позвонил любимой женщине и поставил ультиматум – или приезжай по-хорошему, или сам приеду и заберу тебя. Она ничего не ответила, а на другой день прислала СМС с номером рейса, которым прилетает в Санкт-Петербург. И вот сегодня Рафик мотался по городу и говорил сам себе, что всё потом, убийства, смерти, расследования, улики, всё потом. Сейчас главное создать хоть карточный домик, куда он приведёт любимую женщину, а потом они по маленькому кирпичику, камешку, песчинке выстроят, как у Владимира Высоцкого:

«Дом хрустальный на горе для неё,

Сам, как пёс бы так и рос в цепи.

Родники мои серебряные,

Золотые мои россыпи!»

А Шапошников, вместо того чтобы поехать прямиком домой, забросил на плечо спортивную сумку и пешком направился в клуб «Атлетико». Его внутренняя борьба курящего с некурящим кипела нешуточными страстями. Постоянно хотелось что-то засунуть в рот. Он непременно что-то жевал, грыз семечки, катал во рту гладкие, фруктовые леденцы, надувал пузыри и щёлкал «Диролом» и «Орбитом». От этого Серёга почувствовал, что набирает в всесе и приказал себе как можно больше ходить пешком, меньше жрать и заняться спортом. В раздевалке стоял гвалт. Группа мальчишек после тренировки переодевалась и с шумом, мелькая голыми пятками, спинами и задами, неслась в душ, поэтому Шапошников не сразу услышал звонок телефона. Он уже переоделся в спортивную форму и собирался подняться в тренажёрный зал, но этот звонок поменял все его планы. Это оказался знакомый криминалист, с которым Сергей давно приятельствовал и часто обменивался информацией. Товарищ сообщил, что произошло преступление, которое может заинтересовать коллегу. Хотя доктора скорой, которые приехали на вызов, констатировали смерть, он не совсем уверен в причине произошедшей трагедии.

– Что значит, не уверен? – разозлился Шапошников, ему не хотелось понапрасну менять свои планы.

– Точно не знаю. Может сердечный приступ, может убийство или отравление, это скажет патологоанатом после вскрытия.

– А меня, зачем выдёргиваешь? – раздражался всё больше полицейский.

– Дело в том, что ты интересовался всем, что связано с карточными играми, картами и соответствующими преступлениями. Так вот, хозяин дома, в котором умерла эта женщина, дико разволновался и выпалил, что убить хотели именно его, а женщина умерла случайно. Он рассказал, что за день до этой трагедии получил предупреждение, мол кто-то позвонил в двери, а когда он открыл, то на крыльце обнаружил игральную карту – валет пики. В итоге мужчина начал задыхаться и завалился на пол, вызвали вторую карету скорой помощи, которая увезла его с сердечным приступом. Следователь его толком и допросить не успел.

– Спасибо, что позвонил. Говори адрес.

Шапошников интуитивно почувствовал, что это не случайное совпадение. Он быстро переоделся и бегом вернулся к Управлению, где на стоянке оставил свою машину. Из бардачка он достал карту и прикинул маршрут. Если не попадёт в пробки, то доберётся минут за пятнадцать. Возле открытых, кованых ворот стоял полицейский, и Сергей Николаевич, показав корочки, спокойно проехал по брусчатке к двухэтажному, окрашенному в светлую охру, двухэтажному дому. Парковка оказалась забитой автомобилями, и Сергей не придумал ничего лучшего, чем заскочить передними колёсами на стриженый газон, чтобы дать возможность развернуться другим. Сейчас уже никого не удивишь архитектурными изысками в строительстве, но этот дом, построенный в классическом стиле, показался полицейскому уменьшенной копией здания биржи в Санкт-Петербурге. Хозяин принадлежал к тем, кто имел возможности и средства для того, чтобы поселиться за городом на свежем воздухе в отдельном особняке с садом и огородом. Владелец этого поместья огород с огурцами и картошкой не разводил, но, по всей видимости, любил цветы, которых имелось в изобилии в керамических и глиняных горшках разных размеров, на клумбах и даже в декоративных тачках, от этого усадьба казалась очень нарядной. Внутри строгого стиля не наблюдалось. Шапошников не увидел холодных тонов, чётких пропорций, тяжёлых зеркал в золотом обрамлении, витиеватых, хрустальных люстр и лепнины. Обитатели дома предпочитали уют и комфорт, без фанфаронства и бахвальства избыточным достатком. В холле висел тяжёлый запах то ли валерьянки, то ли корвалола. Везде горел свет, и негромко переговаривались криминалисты. Увидев Шапошникова, кто кивал, кто махал рукой. Все хорошо знали друг друга , потому что часто приходилось сталкиваться. Полицейский перекинулся парой фраз с одним из них и прошёл в столовую, где, как он понял, и произошло убийство. Круглый стол, накрытый белой скатертью, заставленный едой и разными бутылками, оказался почти нетронутым, только в одном месте растеклось красным по белому жуткое пятно. Сергей прикинул в голове, что вот тут и сидела жертва. По всей видимости, только сели за стол, разлили бокалы и решили выпить за встречу и …

«Успели сделать хоть по глотку? – размышлял Шапошников. – Закусить точно не успели, потому что почти все тарелки пустые».