– Это первое, что пришло мне в голову, – ответила Они. – Кого люди скорее испугаются козу или йети? Мне очень хотелось в тепло, ведь, несмотря на шерсть, я так замёрзла! Я тогда подумала – пусть только позволят зайти в дом, а там я что-нибудь придумаю, как-нибудь договорюсь с хозяевами. А оно вон как вышло…

– А ты можешь это… Ну, превратиться обратно?

– Могу. Может быть не так легко, как могла раньше, но всё-таки могу. Я теперь знаю первооснову этого мира и могу её использовать также, как использовала межмировую плазму.

– И что же это за первооснова?

– Я называю её – летучее золото.

– Как это летучее? Газообразное, что ли?

– Скорее эфирное, распылённое до более тонкого состояния, чем газ. Это где-то посередине между газом и вакуумом.

– Ты что, опять прикалываешься?

– Ага, прикалываюсь! – рассмеялась Они и вдруг с неё начала исчезать шерсть. – И, честно говоря, мне немного надоело ради прикола ходить этакой обезьянкой. Йети очень милые, но я ведь всё-таки… Ой!

Девушка вдруг спохватилась, потому что с исчезновением шерсти осталась перед обомлевшим парнем совершенно голой. Она вскочила, опрокинув стул, и скрылась в старухиной спальне. Елизар некоторое время сидел, открыв рот, потом налил себе ещё эля и махнул целый стакан. Мысль пойти вслед за девушкой соблазнительно стукнула в затылок, но он не двинулся с места. За любой другой побежал бы похотливым козликом, и скорее всего, добился бы желаемого через минутку-другую. Он привык запросто ломать показное сопротивление на раз, но Они не была «любой другой». С ней такое не пройдёт, он это чувствовал. А вот, собственно, как быть с этой особенной девушкой, Елизар не знал совершенно. Ладно, подождём, осмотримся, а там видно будет! Отказываться от своих намерений он не собирался. Рано или поздно он найдёт к ней тропинку, и вот тогда…

Они появилась завёрнутая в чистую простынь, с шалью, накинутой на плечи, но босиком. Впрочем, в доме было тепло.

– Извини, – проговорила девушка смущённо, как будто вид её обнажённого тела мог чем-то оскорбить или обидеть её нечаянного спутника.

– Я ничего не видел! – шутя, воскликнул Елизар, притворно прикрыв глаза ладонями.

От этого Они ещё больше смутилась и сделалась цвета нагретой бронзы. Но Елизар не стал над ней подшучивать, а наоборот поднял её стул и усадил на него девушку, проявив неожиданную галантность.

– Извини за недоверие! – проговорил он с обезоруживающей улыбкой. – Понимаешь, не тому меня всю жизнь учили. Диалектический материализм и всё такое… Никаких чудес не бывает, а если и видел что-нибудь, то лучше молчи – целее будешь. Вот, например, когда мы еле тянули и думали, что вот-вот рухнем, появляется рядом с самолётом дракон. Не знаю, померещилось мне или нет, но он взял на себя часть нагрузки, и только так мы смогли дотянуть до джунглей, а там воткнулись в зелень, как в подушку. Все пассажиры это видели, но мы с Андрюхой условились, что будем молчать, а остальных убедим, что это было облако такое, на дракона похожее.

– Но почему вы решили так сделать?

– Просто потому, что не хотим оказаться в «дурке». Напиши мы такое в рапорте, и нам уже точно не летать. И это ещё в лучшем случае! А в худшем, признают недееспособными психами и запрут в психушку, добро, если не до конца дней.

– Значит, у вас там не признают правду и любят ложь?

Елизар несколько секунд подумал.

– Скорее всего, у нас поверят правдоподобной лжи, чем неправдоподобной правде, – изрёк он. – Но ведь так везде происходит!

– Только не у меня дома, – пожала плечами Они. – У нас ложь не в чести, даже если в неё легче верится. Ведь тот, кто поступает подобным образом, глуп. Он ослабляет сам себя и сам себе вредит, потакая лжи.

– Что же это за дом такой, где ты живёшь? – усмехнулся Елизар. – Такое только в сказке бывает!

– Если расскажу, ты не поверишь, – покачала головой Они.

– А ты попробуй, – ухватился за эту мысль её собеседник. – Обещаю прилагать все усилия, чтобы верить, даже если услышу самое невероятное.

– Хорошо, – кивнула Они. – В таком случае, прими тот факт, что самое невероятное бывает не только в сказке!

Глава 19.

Трудно быть богом! Совсем недавно Андрей прочёл книгу с таким названием. Не всё в ней понял, но понравилось. Правда, пытаясь поставить себя на место главного героя, он понимал, что с самого начала не был бы таким гуманным и мягким с дураками и злодеями изображённого в книге мира. Что это ещё за блажь – быть первым бретёром королевства, и заработать себе репутацию бойца, который не убивает даже самых отъявленных негодяев желающих его смерти? Такое не уважают ни на стороне зла, ни на стороне добра в любые времена и эпохи. Ко всему прочему, недобитое зло сродни недолеченной болезни – оно возродится, вернётся и ударит с новой силой, яростью и жестокостью. При этом кровь и слёзы всех невинных жертв, погибших от рук воспрявшего зла, будут на совести того, кто пощадил полураздавленную гадину и не стал её добивать.

Андрей не был ни жесток, ни кровожаден, но он не страдал подобной мягкотелостью. Возможно, поэтому, когда автомат противника перестал стучать, а пули плющиться над головой лётчика, вдруг переставшего быть «богом», он, никогда и никого не убивавший, резко привстал и дважды выстрелил из пистолета, целясь в узкий промежуток между кусками разбитой кирпичной стены. Туда, где мелькали яростные глаза человека, в легко узнаваемой рогатой каске.

Вскрик, звук падения и тишина. Больше выстрелов не было. Конечно, враг мог затаиться, чтобы подманить Андрея поближе и расстрелять в упор, но лётчик был уверен, что попал. Он стрелял хорошо, лучше всех коллег, легко сдал на разряд с первого захода ещё в училище. Видимо сказалось наследие отца отвоевавшего в разведроте снайпером. Даже табельный «ПМ», оружие крайне неметкое, хоть и надёжное, посылал пули именно туда, куда требовалось, когда был в его руках. Но теперь надо было увидеть воочию дело рук своих.

Убить человека непросто, даже если это фашист. Многим в первый раз становится дурно, невзирая на то, насколько, ставший убийцей, крепок душой и телом. Андрей подходил к поверженному врагу с громко бьющимся сердцем. Он знал что увидит.

У мертвеца, опрокинувшегося при падении навзничь, не было правого глаза. Вместо него зияла кроваво-чёрная дыра, отвратительнейшего вида. Каска на его голове отсутствовала. Она валялась неподалёку, а внутри, словно кусок мяса в миске, лежала половина затылка убитого, вместе с ошмётками мозга.

Андрея не вывернуло, как он того ожидал. Вместо этого его охватило странное чувство жалости к неизвестному человеку, которого он вынужден был лишить жизни! Лётчик напрасно старался убедить себя, что это фашист, что он тоже стрелял в него, в Андрея, а шансов победить в этой перестрелке у него было несравнимо больше, хотя бы из-за преимущества в оружии.

Кроме всего прочего, война, потрясшая своими ужасами мир, закончилась более двадцати лет тому назад. Но здесь, в этом мирке она продолжалась, как продолжалась война между римлянами и наёмным войском какого-то восточного владыки, в том мире, который Андрей видел недавно. Но, в отличие от всех предыдущих, в этот мир, где в развалинах города засели гитлеровские солдаты, исполняющий обязанности здешнего бога лётчик ухитрился попасть лично.

Как? Просто шагнул со своего круга, на котором стоял, и очутился здесь. Сделал это ради опыта, а отчасти, потому что согласно мальчишеской своей природе давно хотел оказаться на войне, осознавая лишь её героическую сторону. Вот и оказался…

Здесь было очень холодно. Ещё бы – зима! Его летняя форма, ставшая жутко мятой после просушки, не грела совершенно. (Одежда, которую дала ему Они, таинственным образом исчезла, сразу после того, как он её снял.)

Андрей думал, что если он не найдёт в ближайшие минут десять-пятнадцать убежище или что-то тёплое, вроде тулупа, то ему придёт неизбежный мучительный конец от переохлаждения. Но где взять тёплую одежду в развалинах? С убежищем тоже было непросто. Дома кругом стояли разрушенные практически до фундамента. От мороза прятаться было негде.

Но первый пилот сразу забыл о холоде, когда вдруг загрохотали выстрелы, и со всех сторон засвистели пули от автоматных очередей. На его счастье враг оказался в развалинах только один. Его товарищи воевали где-то неподалёку, он же отлучился сюда по какому-то делу и вот наткнулся на Андрея, почему-то сразу сообразив, что перед ним противник.

Их перестрелка длилась, как показалось пилоту, несколько часов, на деле же прошло совсем мало времени. Андрей, как мог, экономил патроны, ведь у него их было всего лишь две обоймы. Немец, видимо, был опытным бойцом и до последнего момента не высовывался из укрытия, хоть и имел явное преимущество. Но Андрей всё же смог его подловить.

Теперь он стоял над трупом и смотрел на то, что осталось от лица его врага. Это было молодое лицо. Перед ним лежал и безжизненно смотрел в небо единственным уцелевшим глазом, ровесник. Андрей не мог отделаться от чувства жалости. Фашист, не фашист…

Из всех солдат, которых пригнал сюда бесноватый фюрер, наверное, лишь десятая часть являлась убеждёнными фашистами. Остальные шли по общему призыву. Кто-то верил в басню о скорой победе рейха, кто-то делал вид, что верит. Но скорее всего, если бы у них был выбор, большинство осталось бы дома. Праздновали бы сейчас Рождество у жаркого камина в кругу семьи, но нет – извольте пожаловать в русские сугробы, чтобы оставить здесь свои кости!

В наследство Андрею достался автомат, (парень разбирался в оружии и знал, что это ни какой не «шмайсер», как его называют все кто не в теме, а автомат Фольмера, знаменитый «МП», удобная высокотехничная машина), полтора рожка патронов, (не густо!), и плащ-скатка. Снимать с трупа шинель лётчик даже не подумал.

Разворачивая грубую ткань, Андрей вздрогнул – эта вещь была советского производства. Значит, немец взял её где-то в качестве трофея. Может быть среди барахла в брошенном обозе, а может быть вот так – с тела павшего русского солдата. Андрей ещё раз взглянул в лицо немца. Чувство жалости к убитому сверстнику куда-то исчезло.

«Это война, – подумал лётчик. – Он враг, пришёл сюда, чтобы убивать, и получил своё!»

И тогда он отвернулся от трупа, закутался в добытый плащ, взял автомат и зашагал среди развалин, размышляя, что Они здесь, конечно же, нет и надо возвращаться, чтобы попробовать найти её в другом мире. Пробовать и пробовать, ещё много раз.

Глава 20.

Массаж помог, и женщина, у которой были судороги, успокоилась. Господин Сай устало распрямился и, перекинувшись парой слов с другими пассажирами, направился к ближайшим воротам. Завывания урагана снаружи не прекращались, но, вроде бы стали тише, а потому он хотел выглянуть наружу, чтобы узнать как там дела.

Слава богам, потерпевшие были в убежище за прочными стенами и несокрушимой крышей. Правда, это помещение, совершенно не предназначенное для жилья, не имело удобств. Раздобыть воды и пищи здесь тоже не представлялось возможным, а потому, надо было выбираться отсюда, сразу, как только буря прекратится. Выбираться и шагать дальше к побережью, надеясь, что в пути не случится с ними чего-нибудь похуже этого урагана.

Как назло, пропали оба пилота. Сай содрогнулся! Молодые люди отправились искать они, которая ушла вглубь здания, обидевшись на них обоих. Возможно, сейчас демоническая девушка закусывает где-нибудь неподалёку телами несостоявшихся любовников и похрустывает их косточками. В том, что бурю, (вольно или невольно), вызвала именно она, господин Сай уже совсем не сомневался. А вот в гибели молодых людей он винил себя.