Прикосновения Харуга задевали ее нервы, играли со струнами ее души, ласкали, дарили ощущение тепла и нежности. Она чуть не застонала от сладостного удовольствия. А когда Харуг отошел от нее на шаг назад, разозлилась, желая продолжения, а затем распахнула глаза и вся сжалась от ужаса, осознавая, что на самом деле произошло.

– Ни это ищешь? – в его руке лежала та самая брошь, и Милабелла побледнела. – Тебя это не спасет, если ты все еще на это надеешься. Наша связь гораздо сильнее, – пропел Темный король. – Татуировка на твоем лице пылает так ярко, что бессилен любой артефакт защиты.

Девушка прикоснулась к щеке и дернулась от ожога на пальце. Надо же, щека и правда пылает! Она подула на палец, чтобы притупить боль.

Харуг усмехнулся, глядя на растерянную девушку, подошел к ней вплотную и впился в ее губы.

Его язык нагло вторгся в ее рот, по-хозяйски исследуя его. Сперва ей в голову приходили воспоминания из прошлого – другие прикосновения, другое лицо, другие ощущения. Она все еще помнила его имя. Но все они стирались с каждым поцелуем, и Милабелла отдалась ему, желая продлить этот сладкий момент.

Она погрузила пальцы в волосы Харуга и пробовала его губы и язык на вкус. Земляника и снег – вот какой он на вкус. В какой-то момент она все-таки застонала, отмечая на коже толпище мурашек.

Крамольная мысль забралась в голову, и она отстранилась, пока все не зашло слишком далеко.

Харуг смотрел на нее со смесью паники и ужаса. Попятившись к двери, он открыл ее только с третьего раза, ошарашенный тем, что только что произошло.

Милабелла открыла рот, с обидой провожая его взглядом. «Что я снова сделала не так?» – подумала она. И, осознав, что находится не в своей комнате, пулей выскочила оттуда и побежала к себе.

***

Ноги Харуга привели его на самый нижний этаж, где веяло холодом, чтобы остудить свой пыл. С тех пор как он стал могущественным созданием, он ни разу ни от кого не удирал, а сейчас трусливо сбежал от своей невесты. Подданные, увидев его, разбежались кто куда от страха, что произошло что-то серьезное и на глаза Темному королю лучше не попадаться.

Его ожившие чувства, вопиющие перемены, которые с ним происходили… Все это ужасно и не укладывается в голове! Как вообще он допустил это?! Он хотел взять Милабеллу, подчинить ее своей воле, как Графну, обратить, получить от нее наследника, сломить дух, но никак не планировал меняться и тем более становиться человечным! На деле девушка имела над ним такую власть, что он по-настоящему испугался. Последний раз он испытывал такой сильный страх, когда неизвестная сила поглотила его. С тех пор он внушал страх остальным, и что теперь?!

Он – лед, а Милабелла – пламя, которое постепенно, шаг за шагом, растапливало его холод, меняло и подчиняло себе. Внутренняя стена льда помогала ему здраво мыслить, взвешивать все за и против. Вот какой правитель нужен! И что получается – Милабелла превращала его в тряпку? Нет, так не пойдет! Надо показать ей, кто здесь хозяин, кто главный!

Только вот его тело и чувства говорили об обратном – не подчинить, а защитить, не угнетать, а любить.

Харуг покачал головой, чтобы сбросить мысли о сладких, как нектар на вкус губах, о прикосновениях, которые убивали его изнутри. Он желал ее так, что тело дрожало. Успокоившись, он решил какое-то время избегать свою невесту, пока не найдет способ остановить это изменение. Ему нельзя меняться, это все испортит!

Глава 12

Мать Горри встретила их гостеприимно. Она расцеловала сына в обе щеки и с восхищением смотрела на его лицо, которое, казалось, не сильно изменилось с их последней встречи. Он возмужал и стал еще привлекательнее, чем раньше. Графну же она встретила с изумлением и пристально ее рассматривала, оценивая, насколько та подходит ее сыну.

Позже она причитала, что та настолько тощая, что нужно как можно скорее ее откормить. Стол ломился от яств. От пышных румяных пирогов сочился такой аромат, что Графна еле сдержалась, лишь бы не накинуться на них; блины с клюквой и творогом, щедро сдобренные маслом, так блестели, подогревали аппетит и просились в рот, что она сглотнула слюну; а при виде мясного пирога она и вовсе забыла, где находится – мяса она уже давным-давно не ела, а тут еще и жареный лук, и зелень, притрушенная сверху.

Пока она уплетала еду за обе щеки, не забывая о правилах приличия, сын и мать, не переставая, обсуждали все, что произошло в Ликдрии за годы его отсутствия. Они говорили о соседях, коснулись новостей, которые ее совершенно не волновали. Горри, в свою очередь, в двух словах рассказал о своем обучении во дворце, утаив от матери, что больше не владеет магией и сбежал оттуда, иначе стал бы кем-то похожим на зомби.

Графна отставила в сторону тарелку с вилкой и ножом и, поблагодарив умелую хозяйку за вкусный обед – чего мать Горри, конечно же, не услышала, полностью погруженная в общение с сыном – встала из-за стола и решила прогуляться.

От пестрых одежд и столь ярких красок у нее закружилась голова, пришлось присесть на деревянную лавку, чтобы не потерять равновесие. Ядовито-зеленый цвет листвы на деревьях пригвоздил к месту и заставил нахмуриться, от ярко-алых клумб с цветами резало в глазах, гроздья гиацинтов вдруг разрослись до несокрушимых размеров и казались громоздкими, от спелой зелени запершило в горле, а от леденцового петушка в руках пухлого малыша из глаз градом покатились слезы. Она удивленно вытерла влагу с лица и закрыла глаза, чтобы успокоиться.

Прохладный ветер привел чувства в порядок, она открыла глаза и посмотрела на глянцевую гладь океана, проглядывающую издали. Странно, но яркие цвета никуда не исчезли, а то, что еще недавно находилось вдали, теперь просматривалось как на ладони.

Списав все на усталость и резкие перемены за последнее время, она шла по каменной тропинке к океану. На нее косились люди. В отличие от ее безвкусного платья, щедро предоставленное старушкой, местные носили вызывающие одежды, даже старички. Белоснежные шелковые сорочки, штаны, высокие сапоги и красные с подкладкой плащи выдавали богатых мужчин. Женщины вальяжно расхаживали в бархатных и парчовых длинных платьях разных оттенков: фиалкового, небесного, макового, ослепительно желтого. Графна поймала себя на том, что эта гамма цветов напоминает ей смесь красок на холсте художника. Длинные волосы женщины заплетали в косы вокруг головы, а на ногах носили модные сапожки с пряжками и змеиными вставками. Своей кричащей одеждой местные так заявляли о своем уровне дара.

Графне тут же захотелось вернуться в родительский дом Горри и поскорее переодеться. Она прошла мимо таверны, вдыхая медово-облепиховый аромат какого-то крепкого напитка. Уловила взглядом горбатые холмы вдали и величественные, острые, как пики, скалы, прислонилась спиной к каменной стене. «Да что же это со мной происходит?» – недоумевала женщина. В глазах снова защипало и перехватило дыхание. Она приложила руку к руди, словно пронзенной сотней иголок.

– Вам плохо? – сперва Графна решила, что обращаются не к ней, но вскоре кто-то повторил свой вопрос. Глубоко вдохнув воздух, она открыла глаза и увидела перед собой костлявую женщину в темно-изумрудном изношенном платье и дырявых ботинках.

Графна хотела солгать, что с ней все в порядке, но даже это у нее не получилось. Стоило открыть рот, как по горлу пронеслась такая острая боль, будто кто-то изнутри режет ее ножом.

– Дайте сюда руку, я посмотрю, в чем дело.

Графна не могла пошевелиться. Тогда женщина шагнула к ней, взяла ее за руку и поднесла ладонь к глазам. От теплого прикосновения женщины боль стала постепенно отступать. Пахло от женщины свежей выпечкой и свежескошенной травой. Графне сразу захотелось откусить кусочек круассана и прогуляться по саду, кружась с раскинутыми в стороны руками.

Посмотрев на ладонь Графны, женщина отпрянула.

– Ты… Что же… Ты, – запнулась женщина. – Ты жила во дворце, – выдохнула она и, бледная как мел, попятилась назад.

Графне было не до женщины с ее странным поведением, ей бы избавиться от боли, которая все еще сковывала тело, мешала свободно дышать, но вскоре на смену костлявой прибежала добротная девушка, на вид двадцати лет и с доброй улыбкой на лице кивнула ей, приобняла и куда-то повела.

Больше всего в этой ситуации Графну пугало то, что она не могла сопротивляться. Ноги просто несли в неизвестном направлении ее тощее тело. И невозможно заорать! Они скрылись в каком-то темном доме, а девушка, оглядываясь по сторонам, убедилась, что никто за ними не наблюдает. После этого заперла двери не только на замок, а еще и подперла его массивным комодом, из-за чего Графна запаниковала еще сильнее.

В этом доме явно проводились ритуалы. В небольшой приглушенной комнате стоял круглый стол, на полу мелом нарисована пентаграмма. По периметру стояли зажженные свечи, потрескивающие, как дрова в камине.

Графна уверенно подошла к столу и села на один из двух пустых стульев. Не ясно, что с ней происходило. Что-то или кто-то направляло ее вперед, даже подталкивало.

– Я Бика, – представилась девушка как ни в чем не бывало. Графна лишь моргнула и не смогла проронить ни слова. – Я уже думала, ты меня никогда не позовешь!

Графна изумилась.

– Давай сюда руку. Пора уже покончить со всем этим. Я уже измаялась тебя ждать. Ты хотя бы намекнула, что ли, когда будешь!

Графна посчитала, что перед ней сидит сумасшедшая.

– И не бери в голову поведение моей сестры. Она еще только учится. Она знала, что у меня назначена с тобой встреча, вот и вызвалась попробовать. Только о деталях, дуреха, не знала, вот и умчалась как угорелая, – подмигнула Бика Графне.

Бика провела своей ладонью над ладонью Графны, посыпала ее порохом и солью. С закрытыми глазами взяла чашу, от которой пахло шафраном, гвоздикой и чем-то еще. Девушка что-то прошептала, и Графна почувствовала, как боль испаряется, опустошая тело, а пустоту наполняет прилив сил. Она уже знала, что все дело в Бике, которая продолжала закрытыми глазами мазать ее ладонь какой-то странной жижей из чаши, больше похожей на грязь.

Краски приглушились, и ядовитая яркость исчезла, будто ее никогда раньше не было. Хотелось петь и плясать от распирающей в теле энергии, но как только она посмотрела на женщину, из носа которой текла кровь, Графна не на шутку испугалась.

– Бика, что с то…

Договорить Графна не успела, Бика резко открыла глаза и уставилась на нее. Она прикоснулась к своему лицу, взяла салфетку и без тени страха или замешательства вытерла кровь, будто это вполне привычное явление.

– Расскажешь мне, что все это значит?

– Я сняла с тебя проклятие, – пожала она плечами.

– О чем ты говоришь? Какое еще проклятие?

– Харуг привязал тебя к себе древними заклинаниями, и ты постепенно умирала. Да, ты сбежала, но без него через неделю-две от тебя и живого места бы не осталось. Это могло и на ребенке отразиться.

– На каком ребенке? – опешила Графна. – У меня нет детей.

Она точно знала, что Харуг ни разу к ней не прикоснулся, он никогда не интересовался ею как женщиной, а вот Горри… Графна вздрогнула и приложила руку к животу.

– Я что, беременна?

Бика кивнула.

– Срок очень маленький, но я вижу его светлую ауру. Как и у тебя. Я рада, что теперь с тобой все хорошо, я волновалась, честно говоря.

– Мы что, знакомы? – чем дальше заходил этот разговор, тем больше округлялись глаза Графны.

Бика вздохнула и простонала.