Девушки расположились в кабинете Эллиота Уорда. Пиппа – на крутящемся стуле, Наоми – напротив нее в темно-красном кожаном кресле. Наоми не смотрела на Пиппу. Она пристально разглядывала семейные портреты на дальней стене. Три огромных полотна с навеки запечатленными сценами семейной идиллии. На первом – семейство Наоми в осеннем саду. На втором – Эллиот пил что-то из дымящейся кружки. А на третьем – маленькие Наоми с Карой катались на качелях. Все три нарисовала их мама перед смертью. Последнее мамино слово – ее финальный след в этом мире. Пиппа знала, как дороги картины Уордам. Все члены семьи благоговейно обращали к ним свой взор в самые радостные и печальные моменты жизни. Пиппа помнила, что раньше в комнате висело еще два полотна. Возможно, Эллиот спрятал их, держит где-нибудь в кладовке. Хочет подарить дочерям, когда те вырастут и наступит пора уезжать из дома.

Семь лет назад, после смерти матери, Наоми стала ходить к психотерапевту. Ей с большим трудом удалось побороть свою тревожность (буквально за волосы вытащили) и не бросить университет. Потом она устроилась на работу в Лондоне. А несколько месяцев назад у нее на новом месте случилась паническая атака. Пришлось уволиться и вернуться домой, жить с отцом и сестрой.

Наоми была на грани. Пиппа изо всех сил старалась не наступить случайно на больную мозоль. Но, краем глаза взглянув на таймер диктофона, она поняла – тянуть дальше некуда. Натикало уже немало.

– Расскажи, пожалуйста, чем вы в тот вечер занимались у Макса? – мягко спросила она.

Наоми неловко заерзала, опустила глаза.

– М-м, ну, мы болтали, выпивали, играли на Xbox. Ничего особенного.

– И фотографировались. У тебя на страничке в Фейсбуке несколько снимков с того вечера.

– Ну да. Фоткались. Так… дурачились просто, – отмахнулась Наоми.

– Сэла на снимках нет.

– Ну, наверно, он ушел до того, как мы начали фоткаться.

– А Сэл себя не вел как-то странно перед уходом? – спросила Пиппа.

– М-м, я… нет, не думаю.

– Он вообще говорил об Энди?

– Я, э-э… да, может, вскользь упомянул. – Наоми заерзала в кресле. Кожаное сиденье громко заскрипело, когда она стала отлеплять от него ноги. Братишку Пиппы это бы здорово рассмешило. Да и сама она позабавилась бы при других обстоятельствах.

– А что он говорил? – спросила Пиппа.

– М-м… – Наоми задумалась и принялась теребить заусенец на большом пальце. – Он… э-э, у них, по-моему, какая-то размолвка вышла. Сэл сказал, отойдет ненадолго – с ней поговорить.

– По какому поводу?

– Точно не помню. Энди вообще была… несдержанная. Из-за малейшего пустяка с ним ругалась. Он никогда не шел на поводу. Предпочитал молча дать ей время остыть.

– Из-за чего у них возникали ссоры?

– Из-за полнейшей ерунды. Например, потому, что он ей не сразу на сообщение ответил. Все в таком духе. Я… никогда ему не говорила, но всегда считала Энди слишком взбалмошной. Если бы тогда сказала, что думаю, может, все обернулось бы в конце концов по-другому.

Наоми совсем помрачнела. Пиппа видела, как сильно дрожит ее верхняя губа. Нужно было срочно что-то делать, пока девушка окончательно не закрылась и не ушла в себя.

– Сэл предупреждал в тот вечер, что уйдет пораньше?

– Нет.

– И во сколько он вышел от Макса?

– Мы все думаем, примерно в половине одиннадцатого.

– А он перед уходом что-нибудь сказал?

Наоми снова поерзала, закрыла глаза. Пиппа с другого конца комнаты видела, как сильно дрожат крепко сжатые веки.

– Да, – наконец произнесла Наоми. – Сказал, что не в настроении. Что прогуляется пешком до дома и заляжет спать.

– А ты во сколько от Макса ушла?

– Я осталась. Мы с Милли переночевали в свободной комнате. А утром меня папа забрал.

– Во сколько вы спать легли?

– Наверное, где-то около половины двенадцатого. Я не уверена.

Вдруг раздались три отрывистых стука. Дверь приоткрылась. В образовавшийся проем просунулась голова Кары. Разлохмаченный пучок волос зацепился за косяк, и девушка громко взвизгнула.

– Уйди. Я записываю… – сказала Пиппа.

– Извини. Одну секундочку. Это срочно, – сказала говорящая голова. – Наоми, куда подевалось печенье «Джемми Доджер»?

– Не знаю.

– Я вчера лично видела, как папа целую пачку распаковывал. Куда оно пропало?

– Не знаю я. У него спроси.

– Он еще с работы не вернулся.

– Кара, – возмутилась Пиппа, недовольно вскидывая брови.

– Да-да. Извини. Ухожу. – Подруга отцепила запутавшиеся волосы и притворила за собой дверь.

– Ну так вот, – продолжила Пиппа, стараясь не потерять нить разговора. – Когда ты узнала, что Энди пропала?

– Если не ошибаюсь, Сэл написал мне в субботу. Перед полуднем.

– И что ты подумала? Где она могла быть? Что первое пришло в голову?

– Не знаю. – Наоми в первый раз за все время разговора пожала плечами. – У Энди было много знакомых. Такой уж она человек. Наверное, я подумала, она с другой компанией зависает где-то и не хочет, чтоб об этом знали.

Пиппа глубоко вздохнула, заглянула в свои записи. Следующий вопрос надо задавать очень осторожно.

– Можешь сказать, когда Сэл попросил тебя соврать о времени своего ухода?

Наоми открыла было рот, но, казалось, не могла подобрать слов. В маленькой комнате повисла гробовая тишина. У Пиппы даже в ушах зазвенело.

– Ну-у, – наконец вымолвила Наоми дрогнувшим голосом. – Мы в субботу вечером пошли его проведать. Узнать, как дела. Обсудить случившееся. Сэл сказал, что очень волнуется. К нему уже приходили полицейские. Задавали вопросы. А поскольку он был парнем Энди, подумал, на него теперь всех собак спустят. Вот он и попросил нас выручить – сказать, что ушел от Макса чуть позже. Примерно в пятнадцать минут первого. Чтобы полицейские перестали его преследовать и вплотную занялись поисками Энди. Это не показалось… м-м… я тогда ничего плохого не подумала. Решила, что он заботится о том, чтобы ускорить поиски Энди.

– А он объяснил, где находился между половиной одиннадцатого и пятнадцатью минутами первого?

– Не помню. Наверное, нет.

– А вы спрашивали? Интересовались?

– Я не помню, Пип. Извини, – сказала Наоми, шмыгнув носом.

– Ничего страшного. – Пиппа вдруг поняла, что, задавая последний вопрос, вся подалась вперед. Она снова выпрямилась, поправила стопку листочков. – Вам позвонили из полиции в воскресенье, так? И вы сказали, что Сэл вышел от Макса в двенадцать пятнадцать?

– Да.

– Так почему вы все четверо передумали и во вторник сообщили полиции, что у Сэла фальшивое алиби?

– Я… наверно потому, что поняли – если ложь обнаружится, у нас будут проблемы. Никому из нас и в голову не приходило, что Сэл может быть причастен к исчезновению Энди. Поэтому сказать полицейским правду казалось совершенно безопасным.

– Перед тем как это сделать, вы договаривались все вместе о том, что скажете?

– Да. Созвонились в понедельник вечером и обо всем договорились.

– А Сэлу не сказали?

– М-м. – Наоми снова провела руками по волосам. – Нет. Не хотели его расстраивать.

– Хорошо. Последний вопрос. – Пиппа заметила, как при этих словах лицо Наоми разгладилось. На нем читалось явное облегчение. – Думаешь, Сэл той ночью убил Энди?

– Нет, тот Сэл, которого я знала, не мог, – сказала она. – Он был самым добрым… самым хорошим. Вечно дурачился и смешил всех. И так хорошо к Энди относился, хотя она того, может, и не заслуживала. Поэтому уж не знаю, в чем там дело и кто ее убил, но не могу поверить, что это он.

– Хорошо. Закончили. – Пиппа улыбнулась, остановила запись на телефоне. – Спасибо, что согласилась поговорить, Наоми. Знаю, это непросто.

– Да все нормально. – Та кивнула и поднялась с кресла. Сиденье снова громко скрипнуло.

– Подожди, еще кое-что, – сказала Пиппа. – Макс, Джейк и Милли сейчас в городе? Мне с ними тоже надо поговорить.

– Милли улетела в Австралию. Путешествует. Джейк живет со своей девушкой в Девоне. У них совсем недавно ребенок родился. Макс сейчас в Килтоне. Только-только университет закончил, вернулся домой. Теперь, как и я, работу ищет.

– Как думаешь, согласится он со мной немного побеседовать? – спросила Пиппа.

– Я тебе его номер дам. Позвони, спроси. – Наоми придержала дверь, пропуская гостью вперед.

На кухне они застали Эллиота и Кару, которая пыталась запихнуть в рот одновременно два тоста. Их отец только что вернулся с работы. Стоял в своей бледно-желтой, до боли знакомой рубашке и протирал стол. Услышав шаги, он обернулся. При свете кухонных лампочек в каштановой шевелюре блеснули седые прядки. На стеклах очков с роговой оправой заплясали блики.

– Закончили, девчонки? – улыбнулся он. – Как раз вовремя. Я только что чайник поставил.

Пиппа Фитц-Амоби

ВКП 12.08.2017

Журнал расследования – Запись 7

Только что вернулась от Макса Хастингса. Будто на реконструкции места преступления побывала. Странное чувство. Обстановка та же, что на снимках пятилетней давности, в ту роковую ночь, после которой наш город больше никогда не будет прежним. Макс совсем не изменился: высокий, с непослушной копной светлых волос. Рот кажется слишком большим на угловатом лице. И все такой же надменный. Хотя сказал, что меня помнит. Очень мило с его стороны.

После нашего с ним разговора… не знаю, как правильно выразиться… меня не покидает ощущение, что тут что-то нечисто. Либо один из друзей Сэла не очень хорошо запомнил тот вечер, либо врет. Но почему?

Запись разговора с Максом Хастингсом

Пиппа: Итак, пишем. Макс, тебе двадцать три года. Правильно?

Макс: Вообще-то нет. Через месяц двадцать пять исполнится.

Пиппа: А-а.

Макс: Ага. Я в семь лет раком крови заболел. Очень долго в школу не ходил. Пришлось на второй год остаться. Вот такой чудо-мальчик.

Пиппа: Я не знала…

Макс: Хочешь, потом автограф дам.

Пиппа: Так. Давай сразу к делу: можешь описать отношения Сэла и Энди?

Макс: Ничего особенного. Не сказать, чтобы вселенская любовь, но они друг другу нравились.

Пиппа: То есть ничего серьезного?

Макс: Не знаю. Я не сильно интересовался всеми этими школьными интрижками.

Пиппа: А с чего начались их отношения?

Макс: Хорошо напились на рождественской вечеринке, с тех пор и закрутилось у них.

Пиппа: Это был один из ваших так называемых «отрывов»?

Макс: Точно! Я и забыл, что мы наши сборища отрывами называли! Ты про них знаешь?

Пиппа: Да. Народ из школы и сейчас такие устраивает. Уже традиция. По легенде изначально идея принадлежала тебе.

Макс: Серьезно? Ребятишки по-прежнему устраивают отвязные вечеринки и называют их отрывами?! Круто! Просто богом себя чувствую. А ставки на триатлон делают?

Пиппа: Я на такие не хожу… Скажи-ка лучше, ты знал Энди до того, как они с Сэлом начали встречаться?

Макс: Да. Пересекались в школе и на тусовках. Бывало, болтали о том о сем. Но нельзя сказать, что мы прям друзьями были. По большому счету, так… знакомые.

Пиппа: Ясно. В пятницу 20 апреля собирались у тебя. Не помнишь, Сэл не вел себя как-то странно?

Макс: Да не сказал бы. Ну, может, выглядел немного подавленным.

Пиппа: Ты не поинтересовался почему?

Макс: Нет. Я тогда прилично надрался.

Пиппа: А про Энди он разговор затевал в тот вечер?

Макс: Нет. Ни слова.

Пиппа: Не говорил про размолвку или…

Макс: Нет. Просто не упоминал о ней, и все.

Пиппа: Ты хорошо помнишь тот вечер?

Макс: До мельчайших подробностей. Очень долго рубились в Call of Duty с Джейком и Милли. Запомнил, потому что Милли про равенство и все такое прочее рассуждала, не умолкая, и в итоге ни разу не выиграла.

Пиппа: Сэл к тому времени уже ушел?

Макс: Да. Он очень рано ушел.

Пиппа: А Наоми где была, пока вы играли?