Она размышляет над тем, не взять ли его самой, но у нее никогда не было домашних животных, а сейчас она едва может позаботиться сама о себе.

Она оставляет попугая и идет в ванную, осматривает раковину, на которой остались капельки крови, изучает коврик с красно-коричневым пятном. Николас зашел сюда и умылся? Она отмечает, что полотенце измазано подозрительными пятнами. Зачем оставлять после себя столько следов, если бежишь отсюда в панике, как утверждает Николас?

Ангела засовывает голову в ванну:

– Формальности обсудим позже, я сейчас должна уходить – у меня другое дело.

Эбба вопросительно смотрит на нее.

– Вопрос трудоустройства. Я тебя нанимаю как помощника юриста, чтобы ты могла меня заменять с клиентами, на которых наложены ограничения по общению с внешним миром, но между нами мы будем знать, что ты работаешь детективом. Ты работаешь на земле, а я выступаю в суде.

Эбба поводит плечами, словно бы говоря «ладно», хотя еще ни в чем точно не уверена, ведь она пришла сюда просто посмотреть. Впрочем, она должна быть честной с самой собой и признаться, что грубая оплошность Хелльберга во время прямого эфира сыграла здесь определенную роль. А вдруг можно будет увидеть, как он теряет лицо, если они справятся с непростой задачей и освободят Николаса Моретти. Ведь именно этого они должны добиться. К тому же она больше не справляется с одиночеством, ей нужно какое-нибудь дело, хотя в компании она по-прежнему чувствует себя не очень.

Эбба и Ангела идут в прихожую, и, прежде чем расстаться, новоявленный частный детектив получает свои первые задания от «Адвокатского бюро Кёлер»:

– Постарайся найти финна, который преследовал их от пивной, раньше, чем это сделает полиция, а еще Санта-Клауса, который заявился сюда. О сталкере знаем только мы, он подождет. Эти двое важнее.

Эбба кивает. Она снова на службе, у нее есть работа помощника юриста в «Адвокатском бюро Кёлер».

Глава одиннадцатая

Прежде чем зайти в пивную в Транеберге, Эбба топает по коврику, сплетенному из еловых веток, чтобы стряхнуть с обуви снежную кашу. Внутри ее окутывают тепло и запахи пива, влажной одежды, сладкого глёга. Она осматривает заведение: уютно, стены обиты потемневшими деревянными панелями, на которых наклеены десятки пивных этикеток. Темно-красные кожаные диваны и клетчатые скатерти в тон. Гости уже разместились за столами, хотя заведение открылось всего пять минут назад. Наверное, стояли снаружи и с нетерпением ждали, когда наконец смогут выпить. Совсем как она сама. Эбба заказывает бурбон, садится на высокий стул у стойки и изучает бармена, пока тот наливает напиток в низкий бокал. Это седовласый мужчина с обветренным лицом, похоже, он управляет этим заведением с незапамятных времен.

Эбба залпом выпивает виски и двигает бокал обратно, чтобы получить добавку.

– Утро выдалось тяжелым? – спрашивает бармен, и в голосе его нет осуждения.

Он снова приносит бутылку, и Эбба, отпив глоток плещущейся в ней золотисто-коричневой жидкости, наслаждается разливающимся внутри теплом. Страх, с которым она как будто бы уже сроднилась, постепенно отступает. Вместо ответа она спрашивает бармена, работал ли он вчера.

– Ага.

Он наклоняется к ящику с пивными бутылками и начинает переставлять в холодильник.

– Вечером? До самого закрытия?

– Я владелец заведения, так что я работаю всегда.

– Я расследую убийство, которое произошло недалеко отсюда прошлой ночью. Может быть, вы о нем слышали?

– Да, что-то такое было в новостях.

Бармен замолкает, держа в руках пару бутылок, скептически смотрит на Эббу, и она сразу же понимает почему. Он думает, что она из полиции, а полицейским нельзя пить на службе. Но он так и не делает ей замечания – может быть, терпимо относится к человеческим слабостям, а может быть, привык видеть полицейских, которые выпивают. Или он сочувствует ей – сразу видно, что жизнь Эббу потрепала, – и поэтому готов в любом случае продать стаканчик-другой бурбона. Он, наверное, думает: пусть получает то, что хочет, лишь бы платила.

Эбба делает очередной глоток виски, но только один – ей нельзя напиваться, нельзя, чтобы опьянение было заметно.

– Вчера было много посетителей? – спрашивает она.

– Достаточно.

– Здесь были парень с сестрой, такой итальянской наружности. Вы их помните?

– Я знаю, о ком речь, о футболисте, это его задержали. – Бармен показывает одну из бутылок, и Эбба видит, что на бутылке написано Моретти. И тут бармен наконец оживает, как будто его пронзает какая-то мысль. – Она мертва? Женщина, которая была с ним? Это ведь ее убили?

Эбба кивает:

– Это была его сестра. Ее звали Ясмина.

Бармен ставит в холодильник последние бутылки и закрывает дверцу.

– Получается, она мертва… – повторяет он, как будто пытается осознать свалившуюся на него новость. – Так странно… Я хочу сказать: она же только что была здесь, а теперь вот мертва.

– Не произошло ли тем вечером чего-то необычного? Что они делали? Может, разговаривали с кем-то?

– Они не так долго здесь сидели. Скоро случилась какая-то заварушка в туалете – в ней участвовал еще один посетитель, – а потом они ушли.

– А кто был этот другой посетитель?

– Он все время здесь торчит. Его фамилия Рантанен, его называют Ранта, или Босоногий. Он всегда ходит в деревянных башмаках на босу ногу, представляете? И неважно, что на улице минус двадцать.

– Значит, он живет где-то рядом?

– Я сомневаюсь, что он вообще где-то живет. Днем шатается по барам и, я думаю, спит, где придется.

Эбба подносит бокал ко рту, но тут же понимает, что не следует налегать на выпивку, и ставит его обратно:

– Вы знаете, куда еще он ходит?

– Ну… в основном шатается по округе, в Альвике бывает, может зайти в тайское заведение, то, что вверх по холму. – Бармен машет в направлении Транеберга, и Эбба понимает, какое место он имеет в виду, – полицейские там обычно покупают обеды.

– Во сколько он вчера ушел?

– Сразу вслед за ними, около девяти, но точно не скажу. Но вы ведь не думаете, что это Ранта…

– Я ничего такого не думаю, – в подтверждение своих слов Эбба даже машет рукой, – я просто пытаюсь разобраться, что произошло вчера вечером. А что случилось в туалете?

– Понятия не имею, но Ранта заводится с пол-оборота, ему для этого немного надо.

Новый посетитель отвлекает внимание бармена, и, когда он отходит, Эбба делает несколько маленьких глотков, исключительно только чтобы окончательно прогнать утреннее похмелье. Обычно в это время она встает, съедает хрустящий хлебец с тресковой икрой – это для нее завтрак, хотя и подается он тогда, когда другие люди уже обедают. Потом она достает бутылочку, чтобы взбодриться, смотрит какой-нибудь сериал, может, делает что-нибудь по дому или идет к психологу, или в аптеку, или на биржу труда… Черт, ну и вредная же там тетка на бирже труда! «Вы уже искали какую-нибудь работу? А какую работу вы искали? У вас больничный только на полдня, так что вы обязаны искать работу. Ищите, ищите, ищите…» Но теперь ей, слава богу, больше не нужно туда ходить.

Еще один посетитель привлекает внимание бармена – темноволосый мужчина, который стоит за стойкой через пару стульев от Эббы. К ее огорчению, он показывает полицейское удостоверение.

– Саймон Вейлер из отдела тяжких преступлений, – представляется он. – Как вы, возможно, знаете, в Альвике сегодня ночью произошло убийство, и есть информация, что жертва, женщина, проводила здесь вечер со своим братом. Могу ли я задать несколько вопросов?

Эбба незаметно смотрит на полицейского. Тяжкие преступления. Получается, Йон Хелльберг нанял его, когда она ушла.

Она замечает, что бармен переводит взгляд своих круглых, немного навыкате глаз то на нее, то на Саймона, и картинка у него не складывается.

– Так вы вместе работаете, так?

Саймон бросает взгляд на нее, потом на бокал:

– Нет, не думаю.

– На самом деле да, работаем, – говорит Эбба и старается держаться так же самоуверенно, как Ангела. – Я помощник юриста в «Адвокатском бюро Кёлер», а Николас Моретти – наш клиент. – Она поднимает бокал, чтобы выпить, но замечает, что он пуст.

Эбба допивает последнюю каплю и ставит бокал обратно. Помощник юриста. Как странно это прозвучало, как будто она солгала, но одновременно она чувствует себя невероятно хорошо. Она юрист, а юристы обычно поглядывают на копов свысока. И все равно она испытывает чувство неполноценности. И задается вопросом, как же так вышло. Наверное, ей просто нужно согреться. Все дурные мысли от холода.

Саймон подбирается поближе и садится рядом. Эбба констатирует, что он выглядит гораздо привлекательнее тех мужчин, которые обычно подсаживаются к ней в баре. Карие глаза, внимательный взгляд, смуглая кожа. Она догадывается, что кто-то из его родителей имеет африканские корни. Он высокого роста, и по телосложению видно, что не пренебрегает тренировками. На нем утепленный вариант толстовки и брюки-карго с множеством карманов – очень удобно. Типичная одежда полицейского, который хочет слиться с толпой.

– Значит, вы со стороны защиты, – говорит он. – Представляете нашего соперника.

– Ну да, можно и так сказать.

Он протягивает руку для рукопожатия:

– Саймон Вейлер, отдел тяжких преступлений.

– Да, я слышала. – Эбба пожимает протянутую руку и поворачивается к бармену: – Можно мне еще один?

– А мне минеральную воду, – добавляет Саймон. – А вы? Как вас зовут?

– Эбба. – Она сглатывает. – Эбба Таппер.

– Эбба Таппер… – Саймон, кажется, пробует ее имя на вкус. – Звучит знакомо.

– Бывшая коллега по отделу тяжких преступлений, – быстро добавляет она. – Я уволилась примерно год назад и теперь работаю юристом.

Симпатичное лицо Саймона застывает:

– Точно, я слышал о вас.

– Подозреваю, что ничего хорошего. Но поздравляю.

Саймон непонимающе хмурится.

– Поздравляю с новой должностью в отделе тяжких преступлений. Полагаю, вы пришли на мое место.

Саймон пристально смотрит на нее, затем подмигивает бармену и показывает на бокал Эббы:

– Мне такой же, пожалуйста.

Пока бармен их обслуживает, они сидят молча, как будто размышляя друг о друге. Уж Эбба-то точно думает о Саймоне. Откуда вообще Хелльберг взял этого парня? Она никогда его раньше не видела, никогда о нем не слышала. Он что, выпускник полицейской академии?

– Правда ли то, что о вас говорят? – спрашивает Саймон, водя пальцами по краю стакана.

– Вам, должно быть, совсем нечем заняться на работе, если вы по-прежнему обсуждаете меня, – огрызается Эбба.

Саймон кладет локти на барную стойку:

– Ладно, если вы работаете на Кёлер, мы теперь часто будем видеться.

Эбба прикусывает нижнюю губу:

– Конечно, будем видеться.

– Если честно, не думаю, что расследование займет много времени. В деле все предельно ясно.

– Не скажите.

– Вот как? У вас есть другие подозреваемые, кроме Николаса Моретти?

Эбба чувствует, что по лицу Саймона скользит довольная улыбка, хотя он и прячет ее, потягивая виски из бокала. – Вы нашли человека, который нарядился Санта-Клаусом? – спрашивает она в ответ.

– Еще нет, соседи сообщили нам его имя, но в том доме никто не открывает.

Эбба вскидывает брови:

– Может, это неспроста. Разве вам не следовало найти и допросить его?

– Насколько мне известно, его ни в чем не подозревают.

– Можете дать мне его адрес?

– Ого, а вы что, ведете свое собственное расследование?

Эбба пожимает плечами:

– Естественно, мы проверяем всю имеющуюся информацию, у нас ведь одинаковые цели. Никто из нас не хочет, чтобы за убийство осудили невиновного. Правда?

В этот раз Саймон не может скрыть улыбки:

– Итак, вы думаете, что Николас невиновен и это кто-то другой перерезал горло его сестре, пока он спал у нее на коленях?