– Затем работала с Фаулером и Григорием над тем, как нам растянуть запасы еды на более длительный срок.

– Да?

– Мы думаем, что сможем превратить часть подвала в небольшую ферму.

Он кивает так, как делает, когда поддерживает идею, но до конца в ней не убежден.

– Что ты конструируешь?

– В основном просто разбираю вещи.

– Получаешь детали, чтобы увидеть, с чем придется работать?

– Совершенно верно.

– Что ты хочешь создать?

Он улыбается.

– Угадай.

– Нечто, что спасет нас.

– Уверен, ты можешь и лучше.

Я раздумываю минутку: очевидно, он строит робота. И тут до меня доходит…

– Робота, который сможет выкопать нас.

– Близко. Я проектирую робота, достаточно маленького, чтобы проскользнуть через трещины в эвакуационных туннелях. Возможно, ему придется немного покопаться, чтобы добраться до поверхности.

– А что потом? Как маленький робот на поверхности поможет нам?

– Подумай.

– Ой, верно. Вы собираетесь позвать на помощь.

– В точку.

* * *

Койка слишком мала для нас с Джеймсом, но это не мешает нам делиться ею. Каждую ночь с тех пор, как мы опустились сюда, мы спим вместе, устроившись по бокам, как анчоусы. Элли между нами.

Последним в комнате обычно гаснет ночник Мэдисон. Когда это происходит, Джеймс шепчет мне:

– Я имел в виду именно то, что сказал. Я собираюсь вытащить нас отсюда.

– Я верю в это. Я люблю вас.

Я думаю сказать ему, что беременна, но сейчас еще не время. В его голове мыслей и так предостаточно.

* * *

Я просыпаюсь с ощущением, что кто-то хватает меня за руку, и понимаю, что это Джеймс осторожно тянет ее со своей стороны. Он перелезает через меня и из койки. К счастью, я не чувствую утреннюю тошноту, иначе, думаю, Джеймс сразу бы все понял.

Когда мои глаза приспосабливаются к темноте, я понимаю, что дверь в спальную комнату приоткрыта. Снаружи стоит фигура, с одежды которой льются потоки воды.

Оскар вернулся.

Он нашел выход на поверхность? Или он пришел сообщить плохие новости о том, что мы попали в ловушку без надежды выбраться отсюда?

Глава 15
Джеймс

В небольшом офисном уголке Оскар рассказывает об увиденном.

– Сэр, я прошу прощения, что это заняло у меня так много времени.

– Что ты обнаружил?

– Водопровод был поврежден в нескольких местах.

– Проломлен?

– Нет. Только помят. Было узко, но все же можно пройти.

– Ты добрался до водоносного горизонта?

– Да, сэр. И я выбрался на поверхность.

– Как?

– Водопроводная труба, ведущая на склад, полностью обрушена. Но я нашел проход от верхнего края водоносного горизонта до поверхности. Мне жаль, что вышло так долго. Я много раз попадал в тупик.

– Ты проверял эвакуационные туннели, ведущие из Цитадели?

– Они обрушились у поверхности, сэр. Очень далеко от тех мест, которые мы определили здесь.

Эта новость становится настоящим ударом. Аварийные туннели были нашей лучшей возможностью вывести всех быстро и безопасно. Но мы еще не побеждены.

– Мне очень жаль, сэр.

– Это еще не конец.

– Я не понимаю. Я все еще единственный человек, который может выбраться.

– Пока, Оскар. Я хочу, чтобы ты вернулся на поверхность. Во-первых, я хочу, чтобы ты добрался до здания Олимпа и отправил беспроводной тестовый запрос Оливеру. Если он в сети – проверь состояние системы.

– И что в этом случае?

– Мы определенно могли бы воспользоваться его помощью, но если он похоронен в руинах, а я подозреваю, что это именно так, его пока не вернуть.

– Есть, сэр. Что мне делать после того, как я пошлю запрос Оливеру?

– Иди в соседнее здание ЦЕНТКОМ. В земле рядом с ним, в северо-восточном углу, находится бункер. Если я прав, некоторые бункеры могут быть не повреждены. Если это так, то вот инструкции для входа и список вещей, которые ты должен принести. Эти предметы – ключ ко всему…

* * *

На нашей утренней встрече я говорю команде, что Оскар достиг поверхности. Новость встречена приглушенными радостными возгласами. Есть ощущение, что мы можем запросто выбраться отсюда, что у нас есть шанс на выживание.

Каждый хочет знать следующий шаг. А он заключается в том, что я должен осмотреть маршрут и определить, сможем ли мы таким образом эвакуировать всех. Я знаю, что Эмма будет против того, чтобы шел я, но это необходимо сделать. По этой причине на все вопросы о плане я отвечаю уклончиво, раскрывая только то, что отправил Оскара на поверхность, чтобы найти некоторые предметы, которые дадут мне представление о наших возможностях. К счастью, этого для моей команды достаточно. Пока.

Этой ночью, сидя в подвале и работая над своими микродронами, я слышу шаги, в комнате очистки воды. Я не разочаровался в беспилотниках, но надеюсь, что они мне не понадобятся.

Оскар идет ко мне, держа в руках одежду, которую я просил, стараясь не дать ей ни за что зацепиться, неся, как свадебное платье невесты, которое должно быть идеальным. И это на самом деле так. Любой прокол может означать смерть для меня. Подойдя, Оскар осторожно укладывает передо мной два скафандра. Какое-то мгновение я смотрю на них. Это рисковое предприятие, но это наш лучший шанс.

– Сэр, я попытался связаться с Оливером, но никакого ответа не было.

– Вероятно, сломан.

Оскар не отвечает. Его лицо – это маска, но мне интересно, дошел ли его искусственный интеллект до того, чтобы испытывать какие-то чувства по поводу новостей об уничтожении Оливера. Я всегда считал, что Оливер похож на младшего брата Оскара. Интересно, думает ли Оскар так же.

– Сэр, могу я спросить, как вы собираетесь использовать костюмы?

– Они – наш билет отсюда. Ты вытащишь меня и еще одного человека через запасную трубу для воды. Если это сработает, мы воспользуемся маршрутом, чтобы вывести остальную часть населения Цитадели.

– А если нет?

– Если нет, что ж… Тогда разберемся, как нам быть.

– Кто присоединится к нам на первом пробном выходе?

Вот в чем вопрос. Очевидно, что это должен быть один из молодых солдат. У них больше всего шансов пройти сквозь трубу и остаться в живых. Но это значит – не только достигнуть поверхности. Речь идет о том, что нам, возможно, придется сделать, когда мы туда доберемся. Если все усложнится, то мне будет нужен инженер.

– Григорий. Пожалуйста, пойди и разбуди его. Оставьте записку для Фаулера и команды, сообщая им, что мы выходим на поверхность и вернемся как можно скорее. Торопись. Время – это роскошь, которой у нас нет.

* * *

В тусклом свете Григорий смотрит на лежащие в подвале два скафандра.

– Это безумие.

– Это, – говорю я, указывая на костюмы, – единственный выход отсюда.

Прищурившись, он переводит взгляд на меня.

– Почему я?

– Потому что ты достаточно здоров, чтобы сделать это. И я знаю, как сильно ты хочешь выбраться отсюда. Я бы тоже хотел, если бы там на поверхности была Эмма. И, наконец, когда мы выйдем наружу, нам нужно будет определить лучший способ, как вывести из Цитадели всех остальных. Возможно, нам придется изменить первоначальный план – например, попытаться очистить шахту лифта или один из эвакуационных туннелей. Мне нужен инженер.

– Рад, что ты наконец признаешь, что я профи во всем этом. – Он изучает костюм. – Это будет самый странный в истории пример использования скафандра.

Переодевшись, мы приходим к водоочистной станции, где Оскар спускается в небольшой бассейн у входа в резервную трубу. Этот бассейн должен был стать промежуточной зоной, где мы могли бы развертывать ремонтных дронов, чтобы затем войти в трубу и выполнить техническое обслуживание. Я никогда не предполагал, что это место будет использоваться таким образом: для людей. Она тесная, а диаметра самой трубы едва хватает для меня и Григория, одетых в космические костюмы. Не может быть, что у нас получится проплыть внутри нее, но Оскар точно сможет это сделать.

Когда я даю добро, Оскар завязывает электрический провод вокруг своей талии, проверяет его и ныряет с головой в туннель. Оттолкнувшись ногами, его фигура исчезает в пузырьковом следе.

Держа в руках другой конец провода, я жду, пока не почувствую его сигнал: четыре коротких рывка и три длинных.

Я завязываю проволоку вокруг своей талии, давая ей немного провиснуть; Григорий делает то же самое. Мы оба входим в трубу, и Оскар начинает нас тянуть.

Внутри туннеля непроглядная тьма, которую разгоняют только лампы на наших шлемах. Темнота и отсутствие контроля в замкнутом пространстве заставляют нервничать. Если костюм за что-то зацепится и порвется, то это будет медленная, мучительная смерть. Я чувствую, как на лбу образуется пот, и понимаю, что начинаю инстинктивно задерживать дыхание.

Время кажется бесконечным, вид впереди всегда один и тот же, как будто я смотрю на неподвижное изображение тускло освещенной трубы.

Между нашими с Григорием костюмами установлена связь, но у нас нет возможности общаться с Оскаром.

– Я чувствую себя, как рыба, которую тянут из воды, – говорит Григорий.

Я смеюсь, и это помогает моим нервам немного успокоиться.

Наконец я вижу впереди слабый свет. Через несколько секунд труба открывается в обширное пространство водоносного горизонта.

Я сразу бросаю взгляд наверх: на фоне темного скалистого купола сияют несколько маленьких отверстий белого света. Это напоминает мне, как бывает, когда ночью смотришь на звезды.

Фонарики наших шлемов прорезают воду, которая усеяна частицами грунта и пылью, словно облако, плавающее в пространстве. Удар астероида и здесь оставил свой след.

Мы плывем к верхней границе водоносного горизонта и следуем за Оскаром. Наконец он поднимается в большую расщелину, которая снизу выглядела намного меньше.

Я осторожно поднимаю руку, цепляясь за край скалистого отверстия, и пытаюсь вытащить себя из воды. Мокрый костюм для меня слишком тяжел. Это новая модель, современная, но она просто не была создана для гравитации Земли. Оскар хватает меня за плечо и тянет, стараясь не повредить костюм. Я с усилием отталкиваюсь, нащупав ногой скалистый выступ и чувствуя, как горят мышцы ног. Стряхнув воду, я без сил опускаюсь на землю и сижу там, тяжело дыша, сняв шлем и вдыхая влажный воздух.

Оскар помогает Григорию вылезти из воды, и мы поочередно снимаем костюмы и кладем их на уступ. Мы никак не могли бы пролезть через каменистый перевал, таща их на себе, и, к тому же, вероятнее всего, они зацепились бы и порвались. Лучше оставить их здесь.

Оскар открывает сумку и вручает каждому из нас светодиодный светильник и ремень, который мы привязываем к веревке, соединяющейся с ним. Проход на поверхность будет извилистым, и хотя я ожидаю, что будут некоторые уступы, я все же поручил Оскару принести веревку на случай, если один из нас поскользнется. Камень сырой, а я не опытный альпинист. Я сомневаюсь, что Григорий тоже. Это должно быть интересно.

Сначала мы поднимаемся медленно, Оскар проверяет рукой каждую точку опоры, часто направляя на нас фонарь, чтобы узнать, все ли у нас в порядке. Мои пальцы быстро становятся мокрыми и начинают болеть. Жаль, я не попросил Оскара взять перчатки. Подобно ребенку в отпуске, я хочу кричать «Ну сколько еще?» Но я молча продолжаю карабкаться, ползти и ползти, иногда кашляя, когда на меня опускается облако пыли.

Оскар останавливается дважды, чтобы дать нам отдохнуть.

– Я скучаю по тому ощущению рыбы на крючке, – говорит Григорий.

– Я скучаю по лифту, – отвечаю я.

Вверху луч света в проход под углом, как бы говоря: «Еще чуть-чуть дальше». Это, и мысль об Эмме и Элли, находящихся глубоко подо мной в толще земли, дает энергию, которой я и должен пользоваться.