Крутые наследнички - Дарья Донцова

Я кивнула.

– Ну вот, встретились, и через некоторое время Жан сделал мне предложение. Я развелась с Гаспаром и вышла замуж за Жана.

– А кто такие Яцек и Жаклин?

Наташка еще сильнее нажала на газ.

– О господи, сейчас я тебе все объясню. Слушай внимательно. Жан был женат на Катрин. У Катрин есть новый муж. У мужа есть брат. Это Яцек. Яцек женат на Жаклин. Андре – дочь Яцека от первого брака. Общих детей у них нет. Жаклин еще та штучка. Ее мать и правда была бедной деревенской девушкой. А вот отец – совсем другое дело. Что уж он такого нашел в Галине – матери Жаклин, – никто не понимал. Сейчас она вполне благообразная старушка, а в молодости, поговаривают, красотой не блистала, да и не очень умна была. Может, это-то его и привлекло. Короче, что бы там ни было, но отец Жаклин женился на Галине, обеспечил ей райскую жизнь и более чем безбедную старость. А на Жаклин мужики слетаются, как мухи на мед. И дело не в ее богатстве. Что-то есть в ней такое… В общем, куда ни придет, все вокруг нее вьются.

– А чем она занимается? – глупо поинтересовалась я.

– Замуж выходит. Правда, последние годы живет с Яцеком. Но до него уже трижды разводилась. А с Яцеком просто невозможно поругаться. Он удовлетворяет любые ее капризы. Знаешь, как они познакомились? Жаклин сбила его в предместье Парижа. Думала все – труп на дороге, а она в Сантэ. Она рассказывала, что выскочила из машины и заглянула под колеса. А Яцек лежит и хохочет. «Вы, мадам, очень неосторожны, – проговорил он, – в другой раз будьте внимательнее на повороте». Представляешь? Жаклин отвезла его к себе – был ноябрь, и Яцек весь измазался. А наутро они пошли оформлять брак. Галину чуть удар не хватил – поляк, почти нищий, да еще с кучей бедных родственников. У него сестры, братья, несколько теток – все бедны, как церковные мыши… И вот, представляешь, зовет Жаклин гостей на свадебный обед. И уж конечно, в первых рядах Жан: их отцы сводные братья. И Катрин позвали. А она не растерялась и зацапала брата Яцека. Денег-то у нее после развода – тьма. То-то была потеха! Жаль, меня при этом не было. Приехали, вылезаем.

Наташка резко затормозила, и мы выбрались из машины.

– Где это мы? – спросила я, оглядывая небольшую площадь.

– Что, любительница детективов, не узнаешь? Посмотри: впереди Сена, набережная, большой дом…

Я посмотрела по сторонам: «Площадь Дофин» – стояло на табличке у входа в кафе. Не может быть! Неужели это кафе, где любил сидеть комиссар Мегрэ!

Наташка обрадованно закивала головой:

– Вот именно. Впереди перед тобой набережная Орфевр. Вот этот большой дом, это комиссариат, где работал Мегрэ. Вот только кафе по-другому называется. Дофин – это вся небольшая площадь. То ли Сименон выдумал это кафе, то ли переводчик когда-то ошибся, и с тех пор пошло, что «Дофин» – это кафе. Ну, отсюда двинем пешком. В центре полно машин, лучше погуляем на своих двоих.

Наверное, это был самый счастливый день в моей жизни. Мы проходили весь день по музеям, а в перерывах заглядывали в кафе, ели мороженое, пили вино и были всем абсолютно довольны. Толпы парижан текли мимо нас, витрины магазинов и маленьких кафе манили зайти. Все были веселы, никто никого не толкал, не ругался. «Даже дети у них не капризничают», – подумала я с завистью. Над толпой витал запах хорошей косметики, аромат вкусной еды. Можно только удивляться, как, поедая столько печеного, сладкого, жареного и жирного, французы в массе своей остаются тощими.

Рано или поздно все заканчивается, завершился и этот волшебный день. На улице уже окончательно стемнело, когда мы с Наташкой помчались домой. Устав от беготни, я тихо дремала на заднем сиденье, Наташка напевала какую-то песенку:

– Зизи, зизи…

«Надо будет спросить у нее, что такое «зизи», – вяло отреагировал мой мозг на незнакомое слово. И на этом я заснула.

Разбудил меня резкий толчок машины. Оказывается, мы уже доехали. Я открыла глаза и зажмурилась от яркого света. Во дворе было полно машин: две простые «Скорые помощи» и одна реанимация, несколько полицейских, два красных «Рено», грузовик, на котором громоздились останки темно-синей машины.

Наташка выскочила из машины. Невысокий лысый толстячок поспешил ей навстречу:

– Мадам, позвольте представиться, я комиссар Перье. Глубоко сожалею, но должен сообщить вам ужасную новость. Мадам, мужайтесь: ваш муж попал в автомобильную катастрофу и…

Не дослушав его, Наташка рухнула на землю. Комиссар засуетился вокруг нее:

– Сюда, скорей, врача, ей плохо!

К Наташе подбежал бородатый мужчина в белом комбинезоне.

– Разве можно так, господин комиссар, – сразу, как обухом по голове. Вы бы сначала дали ей сесть. Ну и методы у вас… – укорил он комиссара.

– Я еще не успел ничего произнести, – начал оправдываться толстячок. – Я только намекнул, что произошла катастрофа.

– Да, конечно, глядя на то, что осталось от машины, она должна была подумать, что ее муж задавил кошку, – продолжал доктор, делая укол. – Хорошо, хоть ребенок не сильно пострадал.

При этих словах я почувствовала, что теряю сознание.

– Господа, с бароном Макмайером в машине была девочка. Что с ней?

– Ребенок в полном порядке, несколько легких ушибов, и все. А вы кто, мадам? – поинтересовался комиссар.

Я замялась: Наташка всем представляла меня как свою сестру – жаль, не успела спросить у нее, почему.

– Я сестра баронессы Макмайер и мать девочки, которая ехала с Жаном!

– О, простите, мадам, – комиссар поклонился. – Ваша девочка в гостиной вместе с врачом, медсестрой и няней. Но мы будем вынуждены допросить ее, так как она единственный свидетель. Скажите, мадам, сколько лет ребенку? По нашим законам мы обязаны вызвать адвоката, если…

– Хорошо, хорошо, – перебила я комиссара, – скажите, что с Жаном?

– Он мертв, мадам, – сухо ответил комиссар. – И сделайте так, чтобы ваша сестра не настаивала на осмотре тела. Его уже опознали слуги.

– Но почему, комиссар?

– Он сильно изуродован, зрелище это не для жены, мадам, – еще раз вежливо поклонился полицейский.