Собрание сочинений. Том 1. Полет в небеса - Даниил Хармс

Собрание сочинений. Том 1. Полет в небеса

Страница 22

        изо рта струится Дон

        упадая с плечь долой

        до колен висит попона

        он жеребчик молодой

        напоминает мне дракона

        Ку, что он делает?

        Ку, что он думает?

        Ку, зачем его суставы

        неподвижны как бесята

        голос трубный и гнусавый

        руки тощие висят.

        Я хочу понять улабу

        задлу шкуру дынуть бе

        перевернуть еф бабу

        во всём покорствовать тебе.

        Ку —

        Тарфик, ты

        немедля должен

        стать проклятым.

        Два в тебе

        существа.

        Одно земное

        Тарфик – имя существу

        а другое легче вздоха

        Ку зовётся существо

        для отличья от меня

        Ананан – его названье

        но с< т> ремясь жить на берёзе

        он такой-же как и я

        Ты-же Тарфик только пятка

        только пятка

        только пятка

        ты-же Тарфик только свечка

        будь проклятым Аустерлиц

        я же Ку Семён Лудильщик

        восемь третьих человека

        я души твоей спаситель

        я дорога в Астрохань.

        Тарфик —

        От ныне весь хочу покоя

        ноги в разные места

        поворачивают сами

        пальцы Тарфика листва.

        Мясо в яму уползает

        слышно легких дуновенье

        сердце к плечикам бросает

        во мне ходит раздвоенье.

        Тела мёртвые основы…

        Ку —

        Отвалились камнем в ров

        Ананан —

        С добрым утром часословы!

        Ку —

        Честь имею: Ламмед-Вов.

    24 марта 1929 года.

61. «грамоту кто хочет? .. »

        грамоту кто хочет?

        истину кто видит?

        Кто откроет твёрдый шкап

        вынет ваточный халат

        окружит себя полой

        долгопятым сюртуком

        проживёт всю жизнь в нём

        не снимая даже днём

        в твёрдом он сидит шкапу

        круглым страхом напряжён

        с пистолетом на боку

        позабыт и наряжён

        до того ли что в раю

        Бог на дереве сидит

        я-же вам и говорю

        ты повторяешь он твердит

        она поёт

        ему лежит

        её пошёл

        на нём бежит

        в ушах банан

        в дверях пузырь

        в лесу кабан

        в болоте пыль

        в болоте смех

        в болоте шарабан

        скачет мавр

        сзади всех

        за ним ещё бежит кабан

        а с зади пыль

        а дальше смех

        а там несётся шарабан

        скачет конь

        а с зади всех

        несётся по лесу кабан.

    18 апреля 1929 года

62. Овца

I

        Гуляла белая овца

        блуждала белая овца

        кричала в поле над рекой

        звала ягнят и мелких птиц

        махала белою рукой

        передо мной лежала ниц

        звала меня ступать в траву

        а там в траве маша рукой

        Гуляла белая овца

        блуждала белая овца.

II

        Ты знаешь белая овца

        ты веришь белая овца

        стоит в коронах у плиты

        совсем такая-же как ты

        Как буд-то я с тобой дружу

        короны светлые держу

        над нами ты, а сверху я

        а выше дом на трёх столбах

        а дальше белая овца

        гуляет белая овца.

III

        Гуляет белая овца

        за нею ходит козерог

        с большим лицом в кругу Святых

        в лохматой сумке как земля

        стоит на пастбище как дом

        внизу земля, а сверху гром

        а с боку мы, кругом земля

        над нами Бог в кругу Святых

        а выше белая овца

        гуляет белая овца.

    22 мая 1929 года.

63. «Тётя крёстная Наташа…»

        Тётя крёстная Наташа

        где же где же ёлка ваша

        где же где же ваш сапог

        видно он пошёл не впрок

    < Май 1929>

64. «Один старик смотрел на небо…»

        Один старик смотрел на небо

        и всё искал знак воскресения

        А в это время на земле

        дрожало губительное землятресение.

        Люди сидя за обедом

        быстро падали со стула

        в Костроме стучали двери

        над Москвой качалась Тула.

        Федя лавочник в причёске

        с пёстрым галстуком в груди

        на разрушенном прилавке

        сапогов сидел среди

        Его невеста Катя

        румяная всегда

        лежала на палатях

        с оторванной рукой

        а Федя в скором времяни

Читать похожие на «Собрание сочинений. Том 1. Полет в небеса» книги

Добро пожаловать в мир Г.Ф. Лавкрафта! В нём вы окунётесь в атмосферу беспредельного ужаса перед неведомыми силами и почувствуете трепет прикосновения к сверхъестественному. Имя Говарда Филлипса Лавкрафта прогремело на весь мир, как эталон литературы ужаса. Фигура писателя окружена покровом домыслов, мифов и загадок. И действительно, чтобы создать свою вселенную, свой мир, разительно отличающийся от реального, надо было обладать неукротимой фантазией и смелостью безумца. При чтении его творений

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. В четвертом томе собраны его главные стиховедческие работы. Этот раздел его научного наследия заслуживает особого внимания, поскольку с именем Гаспарова связана значительная часть достижений русского стиховедения второй половины XX века. Предложенный здесь выбор статей не претендует на

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Во всех работах Гаспарова присутствуют строгость, воспитанная традицией классической филологии, точность, необходимая для стиховеда, и смелость обращения к самым разным направлениям науки. Статьи и монографии Гаспарова, посвященные русской поэзии, опираются на огромный материал его

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей максимально полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Гаспаров прежде всего знаменит своими античными штудиями, хотя сам он называл себя лишь «временно исполняющим обязанности филолога-классика в узком промежутке между теми, кто нас учил, и теми, кто пришел очень скоро после нас». Он также много занимался Средними веками и особенно много –

Гётеборг в ожидании ретроспективы Густава Беккера. Легендарный enfant terrible представит свои работы – живопись, что уже при жизни пообещала вечную славу своему создателю. Со всех афиш за городом наблюдает внимательный взор любимой натурщицы художника, жены его лучшего друга, Сесилии Берг. Она исчезла пятнадцать лет назад. Ускользнула, оставив мужа, двоих детей и вопросы, на которые её дочь Ракель теперь силится найти ответы. И кажется, ей удалось обнаружить подсказку, спрятанную между строк

Чудак и выдумщик, ни в чём ни на кого не похожий, Даниил Хармс так и остался в душе ребёнком, весёлым и озорным, сложным и противоречивым, забавным и абсурдным – таким же, как его стихи. А ещё стихи Хармса обладают удивительным свойством: они запоминаются сразу, сами собой. Не верите? Тогда открывайте скорее книжку!

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей максимально полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его исследований. В первый том включены работы Гаспарова по антиковедению, главным образом посвященные Древней Греции. Наряду с аналитическими статьями, составляющими основное содержание тома и объединенными в тематические группы по жанровому и хронологическому принципу, в издание входят предисловия и

Петербургский писатель Виктор Голявкин известен в первую очередь своими рассказами для детей – забавными, добрыми, ироничными. Однако Голявкин писал прозу и для взрослых, сохраняя при этом свой своеобразный лаконичный слог и неповторимый тонкий юмор. В большое собрание сочинений включены рассказы и повести для детей, рассказы для взрослых, а также автобиографический роман «Арфа и бокс».

Кто он, загадочный Даниил Хармс, – наивный гений, мастер эпатажа или лукавый мистификатор, тщательно скрывавший свою, как писан Маршак, «классическую основу»? Хармса, как одного из самых неординарных и парадоксальных писателей XX столетия, читают и изучают в России и за рубежом, однако и по сей день его работы остаются в числе самых удивительных загадок русской литературы. Бесспорным остается необыкновенный талант автора, а также его удивительная непохожесть – ничего подобного ни в России, ни

Кто он, загадочный Даниил Хармс, – наивный гений, мастер эпатажа или лукавый мистификатор, тщательно скрывавший свою, как писал Маршак, «классическую основу»? Хармса, как одного из самых неординарных и парадоксальных писателей XX столетия, читают и изучают в России и за рубежом, однако и по сей день его работы остаются в числе самых удивительных загадок русской литературы. Бесспорным остается необыкновенный талант автора, а также его удивительная непохожесть – ничего подобного ни в России, ни