Собрание сочинений. Том 1. Полет в небеса - Даниил Хармс

Собрание сочинений. Том 1. Полет в небеса

Страница 24

        небесных маковок жилец

        чемоданом в верх летя

        буду красный жеребец

        буду бегать в дверь.

        Хотя

        вместо дырок

        ныне жесть.

        Так что в дверь

        нельзя проехать

        прыгнуть

        хлопнуть

        плавать

        сесть

        легче в стул войти ребёнку

        легче в косы ткнуть гребёнку

        вынуть руку из пищевота

        легче сделать вообще чево то

        Но над нашем взлететь миром

        с чемоданом как поноской

        прыгать в небо слабым тигром

        тут наверно ты будешь соской.

        Окончив речь

        и взяв пожитки

        он метнулся в потолок

        претерпев тяготенья пытки

        он реял над крышей как молоток.

        Только б корни к низу бросить

        да с камнями перевить

        вот и стал бы я как дуб.

        Ах!

        пастись один среди осин

        среди древесин

        стоял бы как клавесин

        Я бы начал дубом жить.

        Хором люди отвечали:

        мы доселева молчали

        нам казалося вначале

        ты задумал о причале.

        Но теперь мы увидали

        ты умом летишь подале

        над землей летаешь сокол

        хочешь дубом в землю сесть

        Мы категорически возражаем

        если сядешь

        то узнаешь

        то поймешь

        то почуешь

        какая такая

        Наша месть.

        Наша месть —

        Наша месть гибель уха

        глухота

        гибель носа

        носата

        гибель нёба

        немота

        гибель слёпа

        слепота.

        Всё это человек выслушал

        и всё же при своём остался

        Поплакал чуть. Слезинку высушил

        и молотком в верху болтался.

        Тут вышел мудрец

        с четырмя носами

        влез на печь

        как на ложе трона

        и начал речь:

        Во время оно

        жил некий имянем не славен

        короче попросту Иван Буславен.

        Так вот

        обладатель сего поразительного имяни

        приехал в город Ленинград

        остановился на Василиевском острове, четвертой

        линии

        и был он этому черезвычайно рад.

        Он пытался многократно

        записаться на биржу труда

        но к несчастью акуратно

        путь закрыт был ему туда.

        Он ходил тогда печальный

        и стучался в Исполком

        но от туда по голове его печальной

        ударяли молотком.

        Он бежал тогда в трактиры

        там он клянчил хлебный мякиш

        но трактирные сатиры

        подносили к носу кукиш.

        Он скакал тогда домой

        развеваясь бородой

        и на жизнь хмур и зол

        залезал к себе под стол.

        Хором люди отвечали

        мы доселева молчали

        нам казалося в начале

        ты задумал о причале.

        Но теперь мы видим старче

        ты мудрец.

        Ты дубов зелёных крепче

        ты крепец.

        Т. е. не крепец,

        а кирпич.

        а за это слушай спич.

        Спич:

        Спич мудрецу

        Два килограмма сахара

        кило сливочного масла

        Добавочную заборную книжку на имя

        Неизвестного гражданина Ивана Буславена.

        и тристо знойных поцелуев

        от в красных шапочках девиц.

        Туш:

        До

        ми

        соль

        до бе ла

        добела

        выстерать выстерать

        в бане му

        дре

        ца.

        всё

    28 сентября 1929 года.

70. «Тут нарисована жена…»

        Тут нарисована жена

        её глядеть моё призванье

        как северный холм

        она сложена

        в зелёной кофточке стоит

        подобно мудрой жене

        держит стальное перо

        заложив пальцем книгу

    < 28 сентября—1 октября 1929>

71. Диалог двух сапожников

        I сапожник —

        В наше время нет вопросов

        каждый сам себе ярмо

        вопрошает неумелый

        глядя в чудное трюмо

        там стоит как в отраженьи

        шкап стеклянный

        точно сон

        прислонился без движенья

        к золотому стулу он

        и вопрос в тебе рождённый

        вопрошает: кто творец

        ты-ли вихрем побеждённый

        или в раме твой дворец.

        II сапожник —

        мы несём трюмо большое

        смотрим шкапа изменение

    < 28 сентября—1 октября 1929>

72. Ванна Архимеда

        Эй Махмет

        гони мочало

        мыло дай сюда махмет.

Читать похожие на «Собрание сочинений. Том 1. Полет в небеса» книги

Добро пожаловать в мир Г.Ф. Лавкрафта! В нём вы окунётесь в атмосферу беспредельного ужаса перед неведомыми силами и почувствуете трепет прикосновения к сверхъестественному. Имя Говарда Филлипса Лавкрафта прогремело на весь мир, как эталон литературы ужаса. Фигура писателя окружена покровом домыслов, мифов и загадок. И действительно, чтобы создать свою вселенную, свой мир, разительно отличающийся от реального, надо было обладать неукротимой фантазией и смелостью безумца. При чтении его творений

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. В четвертом томе собраны его главные стиховедческие работы. Этот раздел его научного наследия заслуживает особого внимания, поскольку с именем Гаспарова связана значительная часть достижений русского стиховедения второй половины XX века. Предложенный здесь выбор статей не претендует на

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Во всех работах Гаспарова присутствуют строгость, воспитанная традицией классической филологии, точность, необходимая для стиховеда, и смелость обращения к самым разным направлениям науки. Статьи и монографии Гаспарова, посвященные русской поэзии, опираются на огромный материал его

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей максимально полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Гаспаров прежде всего знаменит своими античными штудиями, хотя сам он называл себя лишь «временно исполняющим обязанности филолога-классика в узком промежутке между теми, кто нас учил, и теми, кто пришел очень скоро после нас». Он также много занимался Средними веками и особенно много –

Гётеборг в ожидании ретроспективы Густава Беккера. Легендарный enfant terrible представит свои работы – живопись, что уже при жизни пообещала вечную славу своему создателю. Со всех афиш за городом наблюдает внимательный взор любимой натурщицы художника, жены его лучшего друга, Сесилии Берг. Она исчезла пятнадцать лет назад. Ускользнула, оставив мужа, двоих детей и вопросы, на которые её дочь Ракель теперь силится найти ответы. И кажется, ей удалось обнаружить подсказку, спрятанную между строк

Чудак и выдумщик, ни в чём ни на кого не похожий, Даниил Хармс так и остался в душе ребёнком, весёлым и озорным, сложным и противоречивым, забавным и абсурдным – таким же, как его стихи. А ещё стихи Хармса обладают удивительным свойством: они запоминаются сразу, сами собой. Не верите? Тогда открывайте скорее книжку!

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей максимально полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его исследований. В первый том включены работы Гаспарова по антиковедению, главным образом посвященные Древней Греции. Наряду с аналитическими статьями, составляющими основное содержание тома и объединенными в тематические группы по жанровому и хронологическому принципу, в издание входят предисловия и

Петербургский писатель Виктор Голявкин известен в первую очередь своими рассказами для детей – забавными, добрыми, ироничными. Однако Голявкин писал прозу и для взрослых, сохраняя при этом свой своеобразный лаконичный слог и неповторимый тонкий юмор. В большое собрание сочинений включены рассказы и повести для детей, рассказы для взрослых, а также автобиографический роман «Арфа и бокс».

Кто он, загадочный Даниил Хармс, – наивный гений, мастер эпатажа или лукавый мистификатор, тщательно скрывавший свою, как писан Маршак, «классическую основу»? Хармса, как одного из самых неординарных и парадоксальных писателей XX столетия, читают и изучают в России и за рубежом, однако и по сей день его работы остаются в числе самых удивительных загадок русской литературы. Бесспорным остается необыкновенный талант автора, а также его удивительная непохожесть – ничего подобного ни в России, ни

Кто он, загадочный Даниил Хармс, – наивный гений, мастер эпатажа или лукавый мистификатор, тщательно скрывавший свою, как писал Маршак, «классическую основу»? Хармса, как одного из самых неординарных и парадоксальных писателей XX столетия, читают и изучают в России и за рубежом, однако и по сей день его работы остаются в числе самых удивительных загадок русской литературы. Бесспорным остается необыкновенный талант автора, а также его удивительная непохожесть – ничего подобного ни в России, ни